Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Вне всяких сомнений (сборник)

— Есть ли еще контакт с аэродромом? — спросил Маннинг.

— Да, сэр.

— Переключитесь на главного инженера по безопасности. Быстро!

Штурман включил усилитель, чтобы Маннинг мог разговаривать напрямую.

— Сондерс? Говорит Маннинг. Что у вас происходит?

— Пыль радиоактивна, сэр. Интенсивность семь, запятая, четыре. Они полностью воспроизвели технологию Карст— Обри!

Маннинг отключился и отдал распоряжение аэродромному отделу связи немедленно соединить его с начальником штаба. Последовало истерзавшее нас долгое ожидание, так как сначала нужно было получить Канзас-Сити, а там уговаривать какую-то местную шишку на ровном месте, чтоб она дала распоряжение на время реквизировать междугородную линию, находившуюся в частном коммерческом пользовании. Но все же нам удалось пробиться, и Маннинг доложил обстановку.

Я слышал, как он говорил:

— Вполне вероятно, что другие авиасоединения уже сейчас на подходе к нашей границе… Нью-Йорк и, конечно, Вашингтон… возможно, еще Детройт и Чикаго… остается только гадать…

Начальник штаба закончил разговор без всяких комментариев. Я знал, что американские военно-воздушные силы, уже несколько недель находившиеся в режиме боевой тревоги, через несколько секунд получат приказ и поднимутся в воздух, чтобы встретить и сбить агрессоров, если возможно, еще до того, как те подлетят к намеченным городам.

Я снова оглядел поле боя. Стройный порядок вражеских эшелонов нарушился. Один из евразийских бомбардировщиков был сбит и рухнул на землю в полумиле от аэродрома. Пока я смотрел, один из наших маленьких пикирующих бомбардировщиков с жутким визгом ринулся на евразийского гиганта и обрушил на него бомбы. Они, видно, попали куда надо, но американский летчик позволил себе подойти к цели слишком близко, не успел отвернуть машину в сторону и погиб даже раньше своей жертвы.

Нет смысла повторять газетную болтовню насчет «Четырехдневной войны». Важно то, что мы могли ее запросто проиграть, если бы не совершенно уникальное сочетание удачи, предусмотрительности и хорошего управления. Очевидно, физики-ядерщики Евразийского Союза продвинулись в своих разработках почти столь же далеко, как и группа Ридпата, а берлинская катастрофа дала им ключ к тому, что надо было делать дальше. Но мы принудили их спешить, заставили предпринять действия еще до того, как они успели подготовиться как следует, заставили своей «Прокламацией мира», которая установила очень жесткие сроки окончательного разоружения.

Если бы президент пошел на то, чтобы дожидаться, пока окончится драка с конгрессом, прежде чем обнародовать свою «Прокламацию», то Соединенные Штаты почти наверняка перестали бы существовать.

Заслуга Маннинга в этом деле никогда не была публично признана, но мне совершенно ясно, что он предвидел возможность чего-то вроде «Четырехдневной войны» и приготовился к ней, разработав с дюжину разных хитрых ходов. Я не имею в виду военные приготовления; этим армия и флот занимались сами. Но то, что конгресс именно в это время оказался распущен на каникулы, отнюдь не было случайностью. Я в какой-то степени сам причастен к торговле голосами и компромиссным сделкам, которые содействовали этому, так что знаю, о чем говорю.

И я спрашиваю вас: неужели полковник стал бы проделывать все эти хитроумные маневры, имевшие целью удалить конгресс из Вашингтона на то время, когда, по его мнению, Вашингтону угрожала опасность атаки, если бы он действительно обладал диктаторскими амбициями? Разумеется, именно президент стоял за этим распоряжением о десятидневных каникулах, которые получили почти все чиновники Вашингтона, и, надо думать, он же лично принял решение о своей поездке по южным штатам в те же самые дни, но, несомненно, именно Маннинг вложил ему в голову идею о необходимости подобных мер. Невозможно допустить, чтобы президент покинул столицу только для того, чтобы избежать опасности, угрожавшей ему лично.

И еще эта история с паникой из-за чумы. Не знаю, как и когда Маннинг начал действовать в данном направлении — в моих записных книжках об этом нет ни слова, но я просто не могу поверить, что абсолютно ни на чем не основанные слухи насчет эпидемии бубонной чумы могли заставить Нью-Йорк превратиться в полупустыню как раз ко времени налета евразийских бомбардировщиков.

Хотя даже в этом случае мы потеряли более восьмисот тысяч жизней только в одном Манхэттене.

Конечно, вину за потерянные жизни возложили на правительство, и газеты были беспощадны в своей критике его неспособности предвидеть будущее и провести организованно эвакуацию населения вообще всех крупных городов. Но почему, если Маннинг предвидел неприятности, он не потребовал эвакуации?

Что ж, насколько я понимаю, это случилось вот по какой причине.

Большой город не будет эвакуирован и никогда не был эвакуирован с помощью апелляций к разуму. Масштабы эвакуации лондонского населения были, как известно, весьма невелики, а мы сами потерпели неудачу в попытке вызвать массовый исход берлинцев. Жители Нью-Йорка еще в 1940 году пришли к выводу о вероятности воздушных налетов на свой город и с тех пор успели свыкнуться с этой мыслью.

Но страх перед распространившейся опасностью эпидемии чумы вызвал самый массовый исход населения, который когда-либо видели огромные города. И не забывайте о том, что мы сами сделали с Владивостоком, Иркутском и Москвой, а ведь там тоже жили люди, которые ни в чем не виноваты. Война — гнуснейшая штука.

Я уже говорил, что какую-то роль в нашей судьбе сыграла и удача. Навигационная ошибка привела к тому, что один из наших самолетов опылил не Москву, а Рязань, но эта ошибка вывела из строя лабораторию и завод, которые были единственными производителями боевых радиоактивных веществ в Евразийском Союзе. А предположим, что все случилось бы наоборот, что один из евразийских самолетов, атаковавших Вашингтон, округ Колумбия, по ошибке «захватил» бы завод Ридпата, находившийся в сорока пяти милях от столицы — уже в пределах штата Мэриленд?

Конгресс собрался вновь уже во временной столице — Сан-Луисе, и Миротворческая американская экспедиция принялась вырывать клыки у Евразийского Союза. Это не была военная оккупация в полном смысле слова; у нее были две главные цели: обнаружить и опылить все самолеты, все авиационные заводы и аэродромы и отыскать и опылить все радиационные лаборатории, источники получения урана, жилы карнотита и урановой смолки. Никаких попыток изменить состав правительства или заменить его не предпринималось.

Мы прибегли к «пыли» с двухлетним периодом полураспада, что дало нам передышку, достаточную для того, чтобы успеть укрепить свое положение. Информаторам было предложено весьма щедрое вознаграждение, а, как известно, этот прием действует безотказно не только в Евразийском Союзе, но и в подавляющем большинстве других регионов мира.