Илья Рушкин - Квинт

День отъезда приближался. Оставалась неделя, когда Квинт попросил об одной услуге. Ему хотелось, прежде чем покинуть Африку, побывать в Корнелиевом лагере, с которым у него были связаны воспоминания. Лициний хотел плыть в Италию через адриатику, к Брундизию. Но если это так важно для Квинта...что ж. Он не против. В конце концов, чем Регий хуже Брундизия? Получив согласие, Квинт стал спокоен.

От Александрии до Меркуриева мыса они добрались всего за неделю. Ветер был великолепный. Боги путешествовали. Корабль остался у какого-то небольшого островка, видного с берега. Лициний сойти не пожелал, и Квинт отправился на материк в лодке с гребцом. Проводника, которого предлагал Лициний, он не взял. Когда лодка уткнулась в песок, Квинт соскочил на берег и, оставляя размывающиеся на глазах следы, выбрался на сухое место. Не оглядываясь на гребца, он лишь махнул ему рукой и двинулся в путь. Это было на рассвете. А ближе к полудню он был уже в лагере. Здесь он похоронил под землей единственный материальный предмет, связывавший его со Стелой: небольшое серебряное кольцо, которое хранил до сих пор. Это было, собственно, все, ради чего он сюда пришел. Потом он некоторое время колебался, не похоронить ли и меч, но решил не делать этого, а затем он вернулся к тому месту, где его ждала лодка и, как мы уже знаем, убил гребца. О Стела! Шея твоя нежнее ветерка...

Лодку качало на мелкой волне, весла неуклюже расходились, плавая лопастями на воде. Закат набирал силу. Солнце все быстрее катилось вниз, становясь огромным и красным, пересекаясь с перистыми облаками. И вот теперь, только теперь Квинт почувствовал, что знает, что ему сейчас надо сделать. Такой уверенности в действиях у него не было никогда... Корабль, на котором находился Лициний, четко вырисовывался вдалеке. Квинт сидел на корме лодки, чуть расставив ноги, удобно пристроив висящие на поясе ножны с мечом. Он отчужденно, словно был сторонним наблюдателем, а не виновником всего происходящего, смотрел, как над кораблем и островком собирается темная, с багровыми прожилками, туча. О Квинт Тучегонитель! Справедливости... Он видел, как из этой тучи метнулись вниз изломанные пальцы молний, сокрушающие все. О Квинт Громовержец! Милости... Корабль превратился в пылающую точку на воде, а молнии все неслись и неслись, чтобы не было надежды на спасение. И только когда Лициний погиб, а Квинт это почувствовал, стихия улеглась так же неожиданно, как и взволновалась. А теперь - конец. Квинт взял в руки меч лезвием к себе. И вдруг он подумал, что он - красив, что он еще совсем не стар. Ему тридцать восемь лет. У него правильное лицо и классически прекрасное тело. У него бронзовый загар и отличные, тренированные мышцы. Он нередко ловил на себе восхищенные взгляды женщин. Он слишком хорош, слишком прекрасен, чтобы умереть! И тогда Квинт взял меч иначе и с размаху ударил себя в лицо кованой рукоятью. Он бил еще и еще, уже истекая кровью, уже чувствую головокружение от разбитого носа и задетых глаз. Он остановился лишь тогда, когда жгучая боль превзошла все мыслимые пределы. И выбросил меч в воду. Видеть он почти не мог. Лица у него уже не было. И вот тогда-то в море начался тот самый страшный шквал, который люди помнили еще много лет. Волны грозно вспенились и помчались неудержимо. О Квинт Земли Колебатель! Вал накрыл лодку. Квинт слетел с кормы, его отнесло куда-то в сторону, и он вдохнул полной грудью соленую морскую воду, почти с наслаждением чувствуя, как мертвеют легкие, как судорога вцепляется жесткими ломающимися ногтями в ноги, как кровавое месиво смывается с изуродованного лица... И для него все кончилось.

1998-1999 гг.