Лоуренс Джеймс - Дремлет земля

Во время пира жонглеры и акробаты соревновались с едой и питьем в борьбе за внимание пирующих. Один бедняга - менестрель - не потрафил вкусам компании и был наказан тем, что ему тут же вырезали язык. Одна из присутствующих высокородных леди сорвала бурные аплодисменты, выкрикнув:

- Раз уж его язык не хорош на наш вкус, то может быть он понравится ему самому!

Язык тут же насадили на спицу и сунули в угли с краю очага, пока он хорошенько не пожарился. Потом, даже не стряхнув с него пепла, язык порезали на куски, и двое дюжих молодцов той леди затолкали их в окровавленный рот несчастного. Толпа веселилась и хлопала в ладоши, а сама леди сидела напротив бедняги и смеялась над его страданиями. Когда все было кончено, менестреля вышвырнули в ров. Лютня полетела вслед за ним.

Он утонул. Для него, может быть, это был наилучший исход.

Обнаженные борцы с блестящими от масла телами боролись в центре зала, а лорды заключали пари на победителя. Со своего поста Саймон все видел и все запоминал.

С тех пор, как он жил в замке "Фалькон", многое здесь переменилось в зловещую сторону, но лишь одно выросло неимоверно. Невыразимая жестокость барона Мескарла и стая тех продажных животных, что пресмыкалась перед ним и забавляла его. Если здесь собралась лучшая часть населения Сол Три, то настало время провести решительную чистку. К сожалению, жестокость в таких небольших масштабах - даже возврат к крепостному праву - еще не повод для вмешательства СГБ. Саймон вспомнил слова Стейси о том, что сам фундамент галактики находится под угрозой. Он сжал в руке плетеную рукоятку меча и поклялся всеми святыми, что они смогут найти основания для ввода в действие всех сил. Тогда это прогнившее насквозь логово будет стерто с лица планеты.

Он был так разгневан, что не заметил, как к нему кто-то подошел.

- Ты - Саймон Грейв?

- Да, миледи. А вы - миледи Иокаста.

Внизу в зале резко хрустнула кость - один из борцов победил. Это вызвало взрыв веселья у выигравших и проклятия у проигравших. Саймон почувствовал, что его мягко заталкивают в угол галереи, в густую тень.

- Миледи, я на службе у милорда. Я должен наблюдать.

Глаза леди Иокасты были очень яркими, в них сверкали красные искорки. Рот у нее был приоткрыт, нижняя губа безвольно отвисла, руку она положила ему на бедро. Сейчас и здесь никто не осмелится напасть на Мескарла. Он слишком много знает. Сейчас он в большей безопасности, чем когда-либо. Ну, будь хорошим солдатиком, доставь мне немножко удовольствия, Может быть, и тебе будет приятно.

Ее грубое, женское лицо было в нескольких дюймах от его лица и он с трудом сдержал себя, чтобы не отшатнуться из-за запаха гнилых зубов. Она была далеко не молода, морщинистая кожа на шее, в уголках глаз и рта говорила, что ей около пятидесяти.

- Одно мое слово, и тебе придется куда хуже, чем тому безголосому менестрелю. Тебе вырежут отнюдь не язык, мастер Симеон, но вот что!

Саймон охнул, когда она вцепилась ногтями сквозь ткань бриджей в предмет его мужского достоинства.

- Стой спокойно и молчи. Если у тебя будут неприятности, я тебя защищу. - Она была очень пьяна, говорила невнятно и с трудом нашарила шнурки, скреплявшие переднюю честь одеяния. - Будь ласковей с бедной Иокастой, и тогда может быть, ты будешь моим телохранителем. Будешь жить в комфорте. Мои покои рядом с покоями барона, так что и есть ты будешь лучше всех. Только будь ласковым.

Саймон изо всех сил старался стоять спокойно, пока развязывала шнурки. Обнажив то, что ей было нужно, Иокаста рухнула на колени перед Саймоном. Чудовищным усилием воли он смог обеспечить требуемую ей реакцию. Он понимал, что неудача будет воспринята как оскорбление и наказана соответственно. Он даже ухитрился посмеяться про себя, представив себе выражение лица полковника Стейси, с которым тот выслушал бы, на что пришлось пойти Саймону во благо службы.

Когда Иокаста встала на ноги, он поспешно сказал ей, как это все было чудесно, и как он горд той честью, которую она оказала ему.

- Если бы только, миледи... Но нет. Это невозможно.

Иокаста улыбнулась ему, ее рот пьяно перекосился.

- Что, мой милый солдатик?

- Нет, мадам. Милорд де Пуактьер запретит.

- Ах уж этот пес! Что он запретит моему чемпиону?

- Всего лишь... - Саймон звучно сглотнул. - Ваш чемпион хотел бы еще раз попытаться все сначала со своей леди.

Леди Иокаста жеманно ухмыльнулась, похлопала по его щеке указательным пальцем.

- Мошенник. Я должна вернуться к старому медведю. Ты придешь в мою комнату через шестьдесят минут. Возьми этот перстень, и стражники в башне "Фалькон" тебя пропустят.

- Но...

- Никаких "но". Это приказ. Разве я не кузина всемогущего барона Мескарла? - Она икнула. - И не мать этого беломордого... - Она умолкла, даже в этом состоянии смертельно опьянения поняв, что сказала слишком много. В замке "Фалькон" безопаснее всего было молчать. - Через час. Иокаста вложила перстень Саймону в руку, поцеловала его в подбородок мокрыми губами и удалилась, напевая себе под нос какую-то песенку.

Саймон сплюнул в угол, ощущая во рту горький привкус желчи. Тихий голос из-за спины заставил его вздрогнуть.

- Смотри, не застуди такую важную часть тела.

Саймон быстро заправился и завязал шнурки. Потом с сухой улыбкой повернулся к Богарту.

- Я поступал в интересах службы ГБ.

- Может быть, ухмылка с твоей омерзительной пропадет, если ты узнаешь, что она - мать этого беломордого ублюдка Мескарла. И что ее комната совсем рядом с залом заседаний барона.

- Леди Иокаста всюду поспевает. Честно говоря, я смотрел, как она обрабатывает тебя, и мои чресла трепетали. И почему это женщины гоняются за такими коротышками, как ты?

- Больше того. Я, Симеон, теперь личный телохранитель леди Иокасты, вот в доказательство ее перстень с печаткой. Я должен явиться к ней через час. Думаю, тебе лучше прикинуться, что ничего не знаешь. Вернись на свое место. Эй! Пожелай мне удачи.

- Желаю, сер. Если она тебе понадобиться.

Час, оставшийся до свидания, прошел достаточно спокойно. Многих кутил уже свалил с ног излишек вина, некоторые из сидевших за нижними столами теперь бесстыдно спаривались прямо на грязном полу.

За верхним столом некоторые из прибывших лордов рухнули лицом в тарелки с едой, другие продолжали следить за представлением. Но двое-трое ближайших к Мескарлу о чем-то напряженно беседовали. Сам Мескарл в этой беседе почти не принимал участия.

Из-за слабого освещения Саймон не мог понять, о чем они говорят - все действующие члены СГБ доводили до автоматизма искусство чтения по губам. Только время от времени барон кивал, и Священник на его плече слегка покачивался, чтобы восстановить равновесие.