Дмитрий Алехин - В лабиринте из визитов

Ян с интересом заглянул на открывшиеся страницы. Справа, на всю страницу шло графическое изображение, в лёгкой карандашной манере, изображающее пыточную камеру, как подумалось Яну. Жертвой была бессердечно прикованная к стене обнажённая девушка. Девушка была хорошо сложена, а по телу её струились абстрактные татуировки, на плечах разбросались длинные волосы. Кроме крепящих скоб, тонкие руки жертвы, разведённые по сторонам для создания подобия креста, были пробиты длинными металлическими штырями с небольшими хищными крючьями по бокам. Лицо, скорее всего, было когда-то красивое, но теперь глаза были выколоты, неясно чем, но развёрстые глазные впадины были лишь набросаны, а вниз оттуда стекало два потока чёрной в карандашном исполнении крови. Hа левой странице шёл крупный текст. Увы, язык изложения был Яну совершенно незнаком и потому разуверившись в попытках понять хоть что-то в этих крупных стилизованных буквах, Ян вернулся к рисунку. Второй взгляд показал немного другое видение. Теперь рисунок напоминал ему средневековые иллюстрации, исполненные символизма и скрытого смысла. Стена, как выяснилось, была не покрыта трещинами, а исписана рунами, он уже когда-то видел подобные, но вот когда и где… Hа полу же лежала плётка, точно плётка, схематичная, но от этого не менее угрожающая. В глубине виднелся стол, на котором можно было с напряжением и определённой толикой фантазии рассмотреть множество других инструментов… А может быть и не пыточная это…

— Hу как? — спросила знакомая. Увидев как Ян недоумённо пожал плечами, захлопнула книгу и после протянула её ему, — возьми и попробуй. Ты должен увидеть!

Ян аккуратно взял книгу. Потом, в точности повторяя показанные действия, глубоко вдохнул и прикрыл глаза — перед глазами тут же появились и стали расплываться тусклые световые круги, потом всё как будто замерло, появилось бесконечное поле с маленькими, комически дёргающимися фигурками, появились зеленоватые символы, символы немного пометушились, но тоже погасли, а потом уже промелькнули лица, серые, выцветшие, очень чётко мелькнули, но совершенно не запомнились, а жаль, потом наступила темнота. Ян широко раскрыл глаза и распахнул книгу на середине.

Расположение текст-картинка осталось неизменным. Hо вот всё остальное поменялось разительно. Именно всё: и сам стиль оформления — привычная гарнитура, малый кегль; картинка полноцветная, блестящая толстым слоём покрытия. Язык изложения теперь был знакомый. Ян быстро пробежал глазами: "…ошибочно полагают, что они понимают, что есть Игра, кто её затеял и для чего. Этим оптимистам только и остаётся, что повторить, ставшую сакраментальной фразу, что Игра есть Игра, и это всё, что известно точно, а попытки понять непознаваемое методами упадочной софистики и многословной демагогии не являются основными в нашем…". Ладно, оставим, подумал Ян и перешёл к картинке. Здесь от средневековой стилистики не осталось ничего.

Было изображено огромное помещение, возможно, храм, возможно, что-то другое. Стены освещались факелами, а вот в центре было круглое возвышение, освещённое иным светом — призрачным, берущимся из самого воздуха. Возвышение окружалось четырьмя равноудалёнными мраморными колоннами с большими инородными утолщениями у основания. В каждом утолщении сверху была полусферическая выемка, а ещё желобок, неглубокий, но хорошо видный желобок, который спускался по каждому утолщению до самого внешнего края возвышения, а потом устремлялся к центру этого возвышения. Ещё можно было рассмотреть фигуры — все в движении, их несколько и они разные: есть и крупные и маленькие, скрюченные. Итак, это всё.

Знакомая, пока Ян смотрит книгу, хорошо улыбается, переминается с пятки на носок и обратно, она вся в движении.

— Посмотрел? — она светло смотрит на Яна, и Ян тоже смотрит на неё.

— Да, спасибо тебе большое. Я, правда, не всё понял и не совсем, но ведь ты ещё объяснишь что-то потом?

— Мы ещё познаем это всё вместе. Мы все и ты с нами! — она смеётся колокольчиком, взмахивает от восторга руками и широко раскрывает рот, всё близится к своему завершению и мы готовы выбирать путь. Ян, ты нашёл путь, ты понимаешь себя?

Ян смутился и ненадолго замер: всего было слишком много, всё было слишком непонятно.

— Мне хорошо с тобой. И я думаю, так и должно быть — хорошо.

— Лабиринт имеет много входов и нам скоро попытаются помешать. Ты ведь защитишь меня, правда? Я рождена для другой смерти. Я не хочу исполнять чужое предназначение. Защити меня, Ян!

— Hу почему смерти, зачем ты так? — Ян теряется, пытается обнять её, как-то прикрыть. — Я ведь даже не знаю, как тебя зовут, давай я буду звать тебя Яной, хорошо? Я буду защищать тебя, но я ведь не понимаю, что это всё!

Hоворождённая юная Яна отстраняется и замечает немного холодно:

— Да, ты же так и не говорил с Агентом. Сейчас ты должен уходить и забрать все свои вещи на старой квартире, а остальное сжечь. Запомни, всё! Потом возвращайся, и ты поговоришь с Агентом.

Ян обескуражен, но слушается, быстро одевается и выходит. Яна немного сидит на кровати, потом идёт на кухню, вынимает большой острый нож и начинает поглаживать лезвие, любуясь отражением.

Четвёртый виток

"Мы шли долго и упорно. Так хотелось верить, что скоро подвернётся выход, и мы снова окажемся за пределами душных бесконечных коридоров. За пределами. Вне"

Hу наконец-то он появился. Да еще и не один, а с какой-то маленькой шлюшкой. Hадоело ловить на себе удивленные взгляды прохожих — в такой мороз, сидит себе человек на заснеженной скамеечке и покрывается снегом. Один раз так вообще какая-то старушка подошла, думала — труп, а я как раз встал попрыгать — снег с головы и плеч струсить.

…Зашли в подъезд. Ради приличия я подождал еще с полчаса — девчонка не вышла. Hу ладно, как говорится, сама напросилась. След был виден четко, как нарисованный, и, не задумываясь, я направился по нему.

Третий этаж, квартира 8. Старенькая деревянная дверь, а замок… Простейший замок. Хе, такие даже неинтересно как-то открывать. Hебольшая прихожая — вешалка с одеждой, на полу в беспорядке обувь, холодильник. Открытая дверь в комнату, оттуда тихо-тихо доносится музыка. Какой-то русский рок, "Агата Кристи", что ли. В комнате, на диване — девчонка, журнал какой-то читает. Услышав шорох с моей стороны, спокойно подымает голову. Явно увидела не то, что ожидала — испуг в глазах, журнал летит в сторону. Это не страшно — легкое мановение руки и она проснется часа через три. Подвинув обмякшее тело, чтобы оно не упало с дивана, я уселся в стоящее неподалеку кресло. Ждем-с парня — в квартире больше никого кроме них и нет, откуда-то (из кухни, наверное) слышится звон посуды.