Гайворонский Борисович - Незваные...

– Да, лафа отошла. В нашей новой квартире мебель кое-какая осталась от прежних хозяев. Забирать не будут. Я посмотрел, на первое время сгодится. Можем хоть сегодня переехать, всё равно собирались туда. Предлагаю тебе там и остаться. Приберёшься. А я пока к Петровичу.

– Так и сделаем. У меня тут некоторые мои вещи есть. Сейчас соберу, да поедем.

– Ага.

– Насекомых не забудь.

Оба посмотрели на клопа-печатку на пальце Сергея. Тот безмолвствовал, храня тайну.

Марина пристально уставилась на него, жуя бутерброд, словно думала о чем-то отвлечённом.

– Ты знаешь, котёнок, вот я смотрю, пара мандибул у него сомкнута колечком…

– Чего сомкнуто?

– Мандибулы – это челюсти у насекомых, ещё их жвалами называют…

– А, жвалы, слышал.

– Ну так вот. Ты говорил, он с цепочкой был?

– Да, цепочка в брюках лежит. Обычная, тоненькая, простенькая, но золотая, кажется. Показать?

– Дело не в цепочке. Мы клопа до сих пор как перстень использовали, а если его на грудь повесить?

Серж тоже теперь смотрел на клопа.

– А ты ведь права!

Крохотный замок цепочки легко подцепил «насекомое» за жвальца, и теперь клоп выглядел симпатичным кулончиком на груди Марины. Он словно был создан для этой очень сексуальной ямочки между двумя полушариями высоких девичьих грудок.

Сергей пристально наблюдал за кулоном и девушкой. Сама она тоже находилась в беспокойном ожидании очередного сюрприза. Однако ничего не происходило… Пока Марина просто и легко не прижала к груди ладонь, закрыв ею клопа.

Обычное классическое движение, имеющее множество значений. Их список огромен. Подтверждение искренности, выражение благодарности, привлечение к себе внимания, клятвенное заверение, убеждение, удивление, испуг, беспокойство, волнение, задумчивость, просьба, мольба…

То ли случайное совпадение, то ли сработала просьба Марины, подумавшей в этот момент: «Ну, пожалуйста, клопик, открой свой секрет, только не причиняй нам вреда!».

Готовые ко всему, мужчина и девушка спокойно и с интересом наблюдали, как исчез сначала стол, за которым они сидели. Потом странные ощущения заставили их обоих встать и исчезли стулья – те, что под ними, и два других. Марина продолжала держать ладонь на груди. Растворилось окно, а потом и стена, открывая голубой простор, другие стены, мебель, газовая плита, холодильник… Влюблённые стояли на островке пола, а вокруг было только небо и песчаная пустыня внизу, в десятке метров под ними. Сергей обхватил Марину и прижал к себе. Островок, держащий их, медленно опустился на песок и исчез последним. Ничто больше не напоминало квартиру и прежний мир, исчезнувший куда-то. Палило солнце, и горячий воздух обжигал тело. Сланцы девушки быстро нагревались от раскалённого песка. Серж был в тряпочных шлёпанцах и ощущал то же самое. Оглядываясь по сторонам и не зная, что делать дальше, обнявшаяся парочка не двигалась.

– Убери ладонь, – тихо сказал Сергей.

– Что?

– Кулон освободи, опусти руку.

Ничего не изменилось вокруг, но как только рука Марины была отнята от ладанки, та раскрылась, как телефон-раскладушка. Теперь кулон выглядел как вытянутый по вертикали плоский зеркальный шестигранник. Марина с молчаливого согласия друга сняла цепочку через голову – Сергей помог ей высвободить длинные волосы – и взяла в ладонь таинственный предмет. Девушка посмотрелась в него. Зеркало было идеальным, чистым, без всякой риски посередине, где предполагался сгиб раскладушки. На обратной стороне по-прежнему оставались на своих местах спинка и брюшко клопа. Но также без какой-либо заметной границы между ними.

Жара была непривычной и невыносимой.

– Ты бывал когда-нибудь в пустыне?

– Нет, а ты?

– Нет. Только на Мангышлаке, в детстве, но там не то… Это Сахара, наверное. Экватор. Как думаешь?

– Не знаю, может быть. А ещё миллион лет до нашей эры… Что будем делать, он ведь так просто не сложится? Я имею в виде руками.

Марина осторожно попыталась это сделать. Нет. Зеркальный «разложенный» клоп был монолитным.

Через плечо Сергея девушка увидела вдалеке фигурку бегущего человека.

– Смотри! – воскликнула она.

Не узнать этого странного человека в лохмотьях было невозможно.

– Он что, с ночи так и бегает, а, Серёж?

– Не знаю, пошли к нему.

Идти, утопая ступнями в песке и держась за руки, было не совсем удобно. Порознь друзья двинулись навстречу человеку. Марина ойкала от обжигающего песка, то и дело попадающего на нежную кожу ног. Да и Серж шёл, стиснув зубы от болезненных и непривычных ощущений. Несмотря ни на что, девушка продолжала вертеть в руке клопа, пытаясь всё же выяснить, как прекратить это непредвиденное и совершенно неувлекательное путешествие.

Человек уже был метрах в пятистах, он размахивал руками и кричал что-то. Кажется, язык был русский. Во всяком случае различалось нечто похожее на «Эй» и «Кто» или «Стой». Небольшой бархан ненадолго скрыл человека из виду, вот вновь появились его машущие руки и голова. Бородатое лицо скалилось на солнце…

– Ой, – тихо сказала Марина.

Мир вокруг на мгновенье словно померк, исчезла испепеляющая жара. Глаза после яркого света не сразу начали различать детали знакомого помещения. Марина, неловко поворачиваясь, натолкнулась на подоконник. Сергей свалил стул и чуть не упал, споткнувшись об него. Когда зрение полностью восстановилось, оказалось, что оба путешественника стоят почти на тех же местах, где началось светопреставление.

– Ты что-то сделала? – задал вопрос Серж и тут же увидел, что Марина держит в руке цепочку, на которой висит клоп, принявший прежний и знакомый вид кулона.

– Я просто надавила пальцем на экран! Как на кнопку! А когда увидела, как складывается зеркало, ойкнула.

– Дай-ка мне!

Привычными движениями и манипуляциями – трение, кольцо, оборот вокруг пальца, зажатие ладони – Полеха включил экран. Объём пространства-картинки на этот раз был куда большего размера – около кубического метра. Быстро нашёлся человек. Он озирался вокруг и вертелся на месте, где, вероятно, только что стояли люди. Потом поглядел вверх и, опять замахав отчаянно руками, что-то прокричал. Замер и вновь повторил свой жест и крик. Стало немного жутковато. Он словно смотрел на своих невидимых наблюдателей и обращался к ним. В многократных с небольшими паузами повторах одних и тех же жестикуляционных актах стал угадываться какой-то смысл. Сначала двух-трёхкратное перекрещивание рук над головой, как попытка привлечь к себе внимание, а потом несколько ударов по раскрытой левой ладони сложенными пальцами правой руки. Человек устало опустил руку и голову, снова посмотрел вверх, безнадёжно и как-то зло махнул на Марину и Сержа и по-прежнему беззвучно, но совершенно отчётливо, одними губами сказал по слогам слово, сопровождая каждый слог выразительным покачиванием головы. Показав на свои губы, мол, смотрите сюда и следите за губами, повторил вновь: «ДУ-РА-КИ». А следующий жест подтвердил сказанное: он повертел пальцем у виска. Махнул рукой и побрел прочь.