Роберт Силверберг - Как все было, когда не стало прошлого

Доктор Брайс просил меня напомнить вам, что те, кто до сих пор страдает серьезными нарушениями памяти - особенно те, кого мучает потеря самосознания - у кого нарушились жизненно важные функции организма или произошло еще что-то серьезное - должны сообщить об этом в дежурное отделение Флетчеровского Мемориала. Там вам будет обеспечено надлежащее лечение и компьютерный анализ для тех, кто не может найти свой дом и свою семью. Повторяю...

Тим Брайс подумал, что лучше бы старому командору не садиться на своего конька - рассуждения об истинно американском духе, особенно с учетом того, что в следующей же фразе он приглашал оставшихся жертв амнезии в больницу. Впрочем, протестовать было бы просто немилосердно. Старый космический волк трудился в поте лица оба эти дня в качестве Голоса Кризиса, и некоторые патриотические отступления вряд ли смогли бы принести какой-либо вред.

На самом деле все обстояло далеко не так хорошо, как это следовало из речи командора Браскета, но надо же было как-то поддержать людей.

Брайс пробежал взглядом последние цифры. Количество самоубийств достигло девятисот, начиная со среды. Воскресенье оказалось неожиданно тяжелым днем. По крайней мере, сорок тысяч человек не знали, кто они такие, хотя их и рассортировывали примерно по тысяче в час - кого в семьи, кого - в больницу для интенсивного лечения. Примерно у семисот пятидесяти тысяч человек были нелады с памятью. С детьми, в основном, было все в порядке, и с большинством женщин тоже. Но люди постарше и почти все мужчины едва ли могли надеяться на восстановление памяти. Даже те, кто почти излечился, не помнил событий вторника и среды, да и вряд ли когда-нибудь вспомнит. Впрочем, для большей части людей их прошлое могло быть преподнесено в виде уроков истории.

Именно так Лиза рассказывала ему об их жизни.

Прогулки, которые они совершали... хорошие времена... плохие времена... посещение гостей, друзья, их мечты... все это она описывала так живо, как только могла, и он запоминал каждый анекдот, стараясь снова сделать все это частью себя. Впрочем, он знал, что это бесполезно. Он узнавал очертания, а не содержимое. Хотя это было все, на что он мог надеяться.

Он вдруг почувствовал себя смертельно уставшим.

Он спросил Камакуру:

- Есть что-нибудь новое из парка? Говорят, эти наркотики действительно в руках Халдерсена?

- Похоже, так и есть, Тим, Я слышал, они схватили того типа, который отравил водопровод и напичкали его же амнезификаторами.

- Пора убирать оттуда Халдерсена, - сказал Брайс.

Камакура покачал головой:

- Нет еще. Полиция опасается любых действий в парке. Там все готово взорваться.

- Но если эти снадобья попали...

- Давай я позабочусь об этом, Тим. Слушай, почему бы вам с Лизой не пойти домой отдохнуть? У тебя с четверга не было ни минуты отдыха.

- Так ведь ни у кого...

- Ерунда. У всех были какие-то передышки. Теперь твоя очередь. Через худшее мы уже прошли. Расслабься, выспись, займись любовью. Узнай свою прелестную жену.

Брайс покраснел.

- Я лучше побуду здесь, пока не почувствую, что мне действительно можно уйти.

Нахмурившийся Камакура вышел переговорить с командором Браскетом. Брайс вперился в экраны, пытаясь разобраться в происходящем в парке. Минуту спустя к нему подошел Браскет.

- Доктор Брайс!

- Да?

- Вы освобождаетесь от обязанностей до среды. Возвратитесь, когда зайдет солнце.

- Минутку...

- Это приказ, доктор. Я Председатель Комитета Общественного Спасения, и я приказываю вам покинуть больницу. Вы ведь не будете нарушать приказ?

- Послушайте, командор...

- Идите! Не возражать! Это приказ.

Брайс пытался протестовать, но он слишком устал, чтобы бороться. В двенадцать часов он уже ехал домой с разламывающейся от усталости головой. Лиза сидела за рулем. Он молча сидел рядом с ней, стараясь вспомнить их совместную жизнь. Без толку.

Она уложила его в кровать. Он не мог сказать, сколько он проспал, но проснувшись почувствовал ее рядом - теплую и бархатистую.

- Приветик, - сказала она. - Вспомнил меня?

- Да, - солгал он ей. - Да, ну конечно же!

***

Мюллер проработал всю ночь и закончил каркас до рассвета. Он немного соснул и рано утром принялся наносить внутренние слои громкоговорящей краски - тысяча динамиков, размером чуть больше молекулы каждый, в квадратном дюйме - с помощью которой скульптура обретала свое звучание. Когда это было сделано, он оторвался от работы, обдумывая внешние формы, и к семи вечера был готов приступить к следующему этапу творения. Его душой овладели демоны созидания. Он забыл про еду и боялся только, что его свалит сон.

В восемь, когда он как раз преодолел инерцию предыдущей бессонной ночи, раздался стук в дверь. Стук Кэрол. Он отсоединил звонок, а у роботов не хватало ума постучать. Он с трудом открыл дверь и увидел Кэрол.

- Ну так что? - спросил он.

- Так что я вернулась. Так что все позади...

- И что же дальше?

- Можно мне войти? - спросила она.

- Наверное. Я работаю, но проходи.

- Я разговаривала с Питом, - сказала она. - Мы оба решили, что я должна вернуться к тебе.

- Ты не очень-то последовательна. Тебе не кажется? - спросил он.

- Я принимаю все так, как есть. Когда я потеряла память, я пришла к тебе. Когда я все вспомнила, я почувствовала, что должна уйти. Я не _хотела_ уходить. Я чувствовала, что _должна_ уйти. Это две разные вещи.

- В самом деле, - согласился он.

- В самом деле. Я вернулась к Питу, но мне не хотелось с ним оставаться. Мне хотелось к тебе.

- Я ударил тебя и прокусил тебе губу. Я швырнул в тебя вазу работы Минга.

- Не Минга, а К-Анг-Си.

- Извини. С моей памятью еще не все в порядке. Так или иначе, я совершал пре неприятнейшие поступки, и ты ненавидела меня достаточно сильно, чтобы решиться на развод. Зачем тогда ты вернулась?

- Ты был вчера прав. Ты совсем не тот, кого я ненавидела. Ты старый Пауль.

- Даже если ко мне вернется память об этих девяти месяцах?

- Даже тогда, - сказала она. - Люди меняются. Ты прошел сквозь ад и вышел с той стороны. Ты снова работаешь. Ты перестал быть угрюмым, гадким, замкнутым. Мы отправимся в Каракас или куда ты захочешь, ты начнешь работать и расплатишься со всеми долгами, как ты и говорил вчера.

- А Пит?

- Он расторгнет брак. Мы договорились об этом.

- Добрый старый Пит, - проговорил Мюллер и покачал головой. Сколько продлится наше счастье, Кэрол? Если ты думаешь, что до среды твое решение может вдруг измениться, лучше скажи мне об этом прямо сейчас. Тогда мне не стоит ввязываться в это дело.

- Не может измениться. Никогда.

- Даже несмотря наго, что я бросил в тебя вазу работы Ги-Ченг-Анга?