Джон Вэнс - Тчаи: Сага странствий (переработанный перевод)

— Рабыня, по-моему из Чарчана. Они везут ее в Фазм для совершения какого-то своего ритуала. Такие вещи меня не касаются. Я караванщик, вожу товары из Коада на Дване до Тостсанага, до самого океана Счанизад. Мне все равно, кто и зачем нанимает мои повозки, — он пожал плечами и пренебрежительно цыкнул, — жрицы, рабыни, субдирдиры, кочевники или даже странные гибриды. — Холодно улыбнувшись, он вышел на площадь.

Все трое вернулись за свой столик.

Задумчиво хмурясь, Анахо снова оглядел Рейша.

— Да, интересно, чрезвычайно интересно.

— Что интересно?

— Твое снаряжение, которое почти ничем не уступает совершенным изделиям дирдиров. Одежда неизвестного на Тчаи покроя. Странное невежество относительно некоторых вещей и столь же необычные знания о других предметах. Я уже готов поверить, что ты тот, за кого себя выдаешь, — человек с далекой планеты. Полная нелепица, конечно.

— Я ни за кого себя не выдаю, — возразил Рейш.

— Но мальчик сказал...

— Тогда все вопросы к нему.

Адам отвернулся от субдирдира и стал рассматривать жриц, наклонившихся над своими мисками с супом. Теперь к ним присоединились еще две, а между ними шла пленная девушка. Те, что разговаривали с караванщиком, постоянно оглядываясь, ворчливо, с раздраженными жестами сообщили остальным о результатах. Девушка сидела, печально опустив голову, положив руки на колени. Наконец одна из женщин толкнула ее, указала на миску с супом, и та покорно, словно автомат, начала есть. Адам не мог оторвать от нее глаз. «Она рабыня, — с внезапно нахлынувшим волнением подумал он, — может быть, ее продадут?» Вряд ли. Девушка такой необычайной красоты наверняка предназначена для каких-то необычных ритуалов. Рейш вздохнул, отвернулся от невольницы и заметил, что она произвела на других — особенно на илантов — такое же сильное впечатление. Они глазели на нее, крутили усы и смеялись, делая непристойные жесты. Адам возмутился. Разве эти скоты не знают, какая судьба ждет несчастную?

Жрицы встали одновременно, как по сигналу. Подозрительно оглянувшись, вывели девушку наружу. Некоторое время они шествовали на площади, внимательно следя за невольницей, которая шла сбоку. Стоило ей немного отстать, ее толкали так, что она вынуждена была бежать, чтобы догнать их. Иланты тоже вышли на площадь и присели на корточки у стены постоялого двора. Они сняли свои плащи и шлемы с черепами, заменив их беретами из мягкого коричневого бархата; каждый налепил на свои лимонно-желтые щеки по красному кружку по моде илантов. Воины щелкали орехи, выплевывая скорлупу на землю, и не отрывали глаз от девушки. Они подшучивали друг над другом, хихикали и толкались, словно подзуживая. Наконец один из них встал и направился через площадь вслед за жрицами. Он заговорил с девушкой, но та непонимающе смотрела на него. Жрицы сразу остановились и подскочили к нему. Самая высокая подняла руку, указывая на небо, и что-то сердито крикнула. Илант, нагло ухмыляясь, не двинулся с места. Он не заметил, как толстенная жрица подкралась к нему сбоку и сильно стукнула по голове. Илант упал, но тут же вскочил на ноги, изрыгая проклятия. Жрица, злобно улыбаясь, пошла на него; воин занес кулак, но она, обхватив его, ударила головой, подняла и, напрягая живот, отбросила далеко в сторону. Подбежав, стала бить поверженного мужчину ногами, и к ней присоединились ее подруги. Окруженный со всех сторон илант отполз от них и с трудом поднялся на ноги. Осыпая бранью женщин, он плюнул в лицо первой жрице и, быстро отбежав, присоединился к своим товарищам, которые покатывались со смеху, наслаждаясь зрелищем.

Жрицы продолжали свою прогулку, изредка поглядывая на илантов. Солнце уже стояло низко на небе, бросая на площадь длинные тени. С холмов спустилась группа тощих белокожих людей со светло-русыми волосами, наряженных в пестрые лохмотья; у них были мелкие острые черты лица и маленькие косо посаженные глазки. Мужчины били в медные гонги, женщины исполняли странный танец, похожий на прыжки испуганных кузнечиков. Грязные оборванные детишки сновали среди пассажиров каравана, выпрашивая деньги. На повозках проветривали одежду и одеяла, кругом, колыхаясь под дующим с холмов легким ветерком, пестрели оранжевые, желтые, красные и коричневые куски ткани. Жрицы и девушка-пленница снова удалились в дом с окованной железом дверью.

Солнце село за холмы. Сумерки окутали постоялый двор, на площади стало тихо. Из окон передвижных домиков просачивался неяркий свет. Кругом простиралась сразу потемневшая степь, окаймленная тусклым отблеском последних закатных лучей на горизонте.

Рейш съел миску острой похлебки, похожей на гуляш, толстый ломоть грубого хлеба и тарелку консервированных продуктов. Траза увлекло зрелище азартных игр, Анахо куда-то пропал. Адам вышел на площадь и стал рассматривать незнакомое небо, усыпанное сверкающими точками. Где-то среди них затерялось крошечное, почти неразличимое созвездие Цефей, которое не разглядишь невооруженным глазом, а напротив него — звезда десятой или двенадцатой величины — земное Солнце, но его невозможно увидеть на расстоянии 212 световых лет. Немного расстроенный этими мыслями, Адам опустил голову.

Жрицы сидели перед своей повозкой и о чем-то беседовали. Невольница стояла на террасе, загороженной проволочной решеткой. Не раздумывая, словно завороженный, Рейш пересек площадь и, обойдя повозку, заглянул за решетку.

— Девушка, — тихо позвал он. — Девушка!

Она повернулась и посмотрела на него, но не ответила.

— Подойди сюда, я хочу с тобой поговорить.

Она медленно пересекла клетку и подняла на него глаза.

— Что с тобой сделают?

— Не знаю. — Ее голос был мягким и немного хриплым. — Они похитили меня из дома в Кете, увезли на корабле и посадили в клетку.

— Зачем?

— Потому что я красивая. Так они говорят... Тихо. Нас услышали. Прячься.

Словно бессильный трус, он опустился на колени. Девушка продолжала стоять, держась за решетку. Одна из жриц заглянула в клетку, ничего подозрительного не увидела и вернулась к своим товаркам.

— Она ушла, — еле слышно сказала пленница.

Адам снова встал на ноги, чувствуя себя довольно глупо.

— Ты хочешь, чтобы тебя выпустили из клетки?

— Конечно! — ее голос звучал почти негодующе. — Не желаю участвовать в их ритуалах! Жрицы меня ненавидят. Все из-за того, что они такие уродины! — Она снова посмотрела на Рейша, изучая его при слабом свете, струящимся из ближайшего окошка. — Я сегодня уже видела тебя. Ты стоял у дороги.

— Да. Я тоже тебя заметил.

Девушка повернула голову.

— Они опять идут. Тебе лучше уйти.