Владимир Михайлов - Посольский десант

Алас и в самом деле был доставлен, и его водрузили перед креслом Отца Эфира.

– Прочие могут отойти.

– Нельзя, шеф: он упадет.

– Ладно, тогда примостите его на диване… вон там. А то у меня слишком хорошее обоняние… Ты, как тебя там! Ты способен что-нибудь соображать?

Алас медленно кивнул.

– Чудесно. И говорить тоже?

– Д-да…

– Умопомрачительное везение. Тогда объясни членораздельно: где твои спутники по кораблю?

– Они… они сбежали, хозяин.

– Почему?

Алас пожал плечами:

– Не знаю. Думаю, что им тут не понравилось.

– Вот как. Странно. Они что – привыкли к лучшей обстановке?

– Нет, дело не в этом… По-моему, они просто испугались.

– Кого? Не меня же?

– Боюсь, что именно вас.

– Невероятно. Я такой добрый организм…

– Наверное, они этого не поняли.

– Но ты-то понимаешь?

– О, разумеется. Ваша доброта известна…

– Прекрасно. Итак – куда они сбежали? И на что рассчитывают?

– Ну, сперва они, естественно, кинулись на улицу – ту, что постоянно снимается камерами…

– А ты?

– С ними, конечно…

– Почему это «конечно»? Надо было сразу бежать к нам!

– Они потащили меня силой. А если бы я стал кричать – предупредили, что могут убить…

– Да, ты не из храбрецов, это заметно. Ну а потом?

– Обошли по кольцу. Поняли, что там никуда не выйти. Я посоветовал вернуться. Мы уже тронулись в обратный путь…

– Единственный разумный поступок с твоей стороны. Дальше?

– Потом один из них – Федоров – заметил летающий кран. И они побежали к нему. Меня тоже потащили…

– Ну ладно. Дальше понятно. Вы полетели: кто-то из них справился с управлением. Но что они собирались предпринять? Куда решили лететь на платформе?

– Они собирались спуститься вниз с вершины купола по внешним лестницам…

– Си! Дай распоряжение охране. Пусть их возьмут вежливо, без членовредительства: они мне нужны живыми и здоровыми.

Си мгновенно исчез.

– Итак, они хотели спуститься. Зачем? Куда собирались направиться? Есть ли у них какие-то связи в этом городе, вообще на Тивизе?

– Они вообще не имели представления о ее существовании, хозяин. Это ведь я вывел корабль к Тивизе – иначе мы прошли бы далеко от нужного сопространственного узла. Они так и не поняли, куда попали.

– Ага. Значит, скрыться им негде – кроме их собственного корабля. Ну что же: значит, им от нас не уйти. Очень хорошо.

– Простите за вопрос, хозяин…

– Ну?

– Зачем они вам так нужны? По-моему, они абсолютно бесполезны…

– Когда мне понадобится твое мнение, я прикажу, чтобы тебя доставили. А сейчас – катись отсюда. Иди в буфет, там тебя покормят.

– Слушаюсь, хозяин. Но только…

– Ну, что там еще?

– Корабль гружен протидом.

– Это давно известно. Ну и?

– Груз представляет большую ценность.

– Все подсчитано. И даже распределено. Тебя это волновало?

– А в этом распределении… есть и моя доля?

Отец Эфира усмехнулся.

– Многого хочешь. Я уже определил твою награду: ты получишь целую минуту эфира. Минуту, понял? Многие организмы готовы заплатить – и платят – неимоверные суммы за то, чтобы возникнуть на экране хотя бы на несколько секунд, а ты получишь целую минуту бесплатно. Цени! Что, ты еще не удовлетворен?

– Э-э… совершенно удовлетворен, хозяин. Очень благодарен. Очень.

– Тогда убирайся в буфет. Когда насытишься, Си устроит тебя где-нибудь на ночлег. Дальше посмотрим.

– Но будут ли меня охранять? Если мои спутники доберутся до меня…

– Конечно, вряд ли даже в этом случае Тивиза наденет траур. Но мое слово останется в силе: ты будешь на экране целую минуту, все равно – живым или мертвым.

Быстрыми шагами вошел Си.

– Ну? Их уже задержали, надеюсь? – вопросил Отец Эфира.

– Пока еще нет, шеф. Они словно растаяли. Хотя все лестницы находились под охраной.

– Значит, они опередили вас. Включи в поиски службу экранного контроля. Как только их заметят – немедленно группу туда. Захватить. И, конечно, снимать все с первой до последней секунды. Надо успеть до пятых новостей – это даст необходимое разнообразие. А может быть, для таких кадров найдется и местечко в фильме. Возьми двух… нет, трех операторов. Действуй. Желаю удачи!

Аэростат мягко опустил беглецов на самой середине проспекта, где-то чуть ли не в полукилометре от столь поспешно покинутого ими Центра. По приказу Федорова, имевшего, наверное, в своем активе и какой-то опыт воздухоплавания, путешественники стали по одному покидать корзину, но, оказавшись снаружи, продолжали придерживать руками все сильнее рвущийся к небу шар – пока советник посольства последним не перевалился через бортик. Потом, по его команде «раз, два… три!», все разом отскочили от корзины, и летательное устройство как бы с облегчением рванулось вверх, в свою стихию, и почти сразу растворилось в темноте.

– Ну, слава тебе, Господи, – пробормотал Гост.

Они, как и час тому назад, в кольце внутри Центра Жизневидения, оказались на самой середине проезжей части, и ничто не угрожало им, потому что и здесь была она до странности пустой: ни единого экипажа не проехало мимо приземлившихся, хотя и правее, и левее, ближе к тротуарам, машины двигались плотным потоком, а за ними, опять-таки совершенно так же, как и на центральном кольце, было множество пешеходов, шагавших по тротуарам: справа – вдоль тесно стоявших высоких, богато украшенных светящимися рекламными надписями, многоцветных, красивых даже на земной вкус зданий; по левую же сторону зданий не было – там за тротуаром сразу начиналось обширное – конца-краю не видать – поле, уставленное множеством ларьков, павильонов, аттракционов, группами здешних, видимо, обитателей – но в одеждах, невольно наводивших на мысли о маскараде; многие изображали каких-то не ведомых терранам зверей и птиц; был виден отсюда и тот самый, возможно, оркестр, чья музыка доносилась даже до Центра – он размещался на обширной эстраде и беспрерывно играл, хотя (опять-таки с точки зрения землян) музыкой это можно было назвать лишь с громадной натяжкой. На отдельных площадках множество танцевало – хотя не парами почему-то, а в одиночку или же группами. Взлетали яркие ракеты, вспыхивали огненные фонтаны – и все это многообразие резко контрастировало с пустотой той средней, достаточно широкой полосы, на которой они стояли.

– Кстати, посол, – сказал Федоров, – вы можете в этой толчее отличить мужчин от женщин? Один пол от другого? Мне это пока не удается.

Изнов покачал головой.

– Откровенно говоря, не задумывался… Но вообще-то вы правы. Ладно, это сейчас далеко не самое важное для нас. Вы мне лучше скажите: почему мы с вами стоим на совершенно пустой полосе, хотя по сторонам все забито до предела?