Галина Вайпер - Зеленая душа Эркейда Кримзона

Так, а что мы будем делать при дефиците времени?

– Вики, ты сможешь что-нибудь придумать, если нас попытаются выставить сразу же после переговоров?

Она на секунду отвлеклась от панели управления, чтобы продырявить меня взглядом, после чего снова отвернулась, равнодушно бросив:

– Сошлюсь на неполадки. Стандартная отговорка.

Я успокоился и понес банку к себе в каюту, оставив Вики в покое. Неторопливо и спокойно набил голодный желудок. Потом достал свои материалы по Бирсайду, просмотрел все, что у меня было. Их солнце неуклонно снижало свой световой поток, но эти идиоты и не подумали сдвинуться с места и переселиться. Почему? Ни одной женщины в видеозаписях не встречалось, этот момент удивлял меня и раньше. Что ж у них, полный патриархат? Или дамам нельзя появляться посторонним на глаза? Неудивительно, на некоторых планетах встречаются и не такие социальные заморочки.

Все материалы были подготовлены по просьбеУправления самими аборигенами. Они никогда и близко не подпускали чужих к своей жизни, ни на шаг. Впрочем, ну их всех, чего только не вытворяют люди с устройством своей жизни, каких только вывертов я не насмотрелся за время работы!

Когда Вики посадила корабль, я вернулся в рубку. На обзорном экране почти ничего не было видно, кроме темных пятен разной интенсивности. Ночь, но не звездная и романтичная, а мрачная и глухая, наполненная неприятными предчувствиями. Я поежился.

– Бр-р... Темень какая. Включи, что ли, прожектора, хоть посмотреть, что вокруг. Где мы?

– На космодроме, в строго оговоренном месте, – бросила Вики, коротко пожав плечами. – Включать свет категорически запрещено в соответствии с инструкцией. Здесь не принято тянуть время, так что можешь ожидать скорого появления гостей.

– Скорее, хозяев, – уточнил я.

– Жди, кого хочешь, – огрызнулась она. – К твоему сведению, мне в соответствии с той же инструкцией предписано запереться и ни в коем случае не показываться на глаза аборигенам. Так что вали в кают-компанию и сиди там. А придурков выгони к себе в каюту, чтоб под ногами не путались.

Совет был разумным, поэтому я последовал ему, отправив беспрестанно пререкающуюся парочку с глаз подальше. На всякий случай, чтобы не высунулись сдуру, запер за ними дверь, водрузил банку на середину круглого стола кают-компании. В воздухе запахло, как от горы праздничных плюшек. Придвинув кресло к столу, я окликнул Висси, но он не отозвался. В роль вошел, наверное, ну и ладно.

Аромат корицы навевал на меня воспоминания о родительском доме, я вспомнил свою возлюбленную клумбу с маргаритками и анютиными глазками. Черт, так ведь и не удалось дождаться, когда расцветет арказотта. Жаль, она точно завянет к моему возвращению. И вряд ли простит, что я пропустил уже второе цветение. Проклятая работа, она отрывает у человека столько...

– Гости! – лаконичное сообщение Вики прервало мои тягостные раздумья. – Открываю входной люк.

Я поднялся и направился к трапу на встречу с гостями, оказавшимися в единственном числе. Высокий и стройный дядька в черной одежде был бы вполне привлекательным, если бы от его присутствия мне не пришлось внутренне подобраться. Подавив бунт в запаниковавшем желудке, я изобразил приветливое лицо и кивнул вошедшему. Он уверенно дернул подбородком в ответ и вопросительно взглянул на меня. Я показал ему, куда идти, и мы направились к месту переговоров – гость впереди, хозяин следом.

Но стоило посетителю войти в кают-компанию, как его строго официальное настроение стремительно испарилось, он растерянным голосом произнес:

– О, святая мать всего сущего! Этот запах...

И рухнул в первое попавшееся кресло. Я посмотрел на него – он сидел, закрыв глаза, прямо и неподвижно, как статуя. На его смуглой коже отчетливо выделялись золотистые крапинки, особенно много их было вокруг глаз, они лучами расходились в стороны, как будто на лице кто-то нарисовал две звезды.

Я устроился напротив, внимательно наблюдая за выражением его лица. Сначала расслабленное, оно постепенно становилось все более печальным. Внезапно черты его затвердели, наш посетитель резко открыл глаза и сухо произнес:

– Простите, сэр Кримзон. Позвольте представиться. Глава Совета старейшин Сарадж Дивион.

– Очень приятно, – откликнулся я с приятной же улыбкой.

Дипломат должен уметь качественно врать – работа такая. Глава совета тоже сделал вид, что улыбается, после чего еще более сухо заметил:

– Не могли бы вы оказать мне любезность? Хочу попросить вас выйти со мной наружу, на свежий воздух. Этот запах отшибает мне рассудок.

В такой просьбе не откажешь, он прав – любые переговоры должны вестись на равных. Мы спустились по трапу в беспросветную темноту космодрома. Я ни черта не видел, ориентировался только на звук шагов Дивиона, наконец, не вытерпел и спросил:

– Не могли бы вы, старейшина, объяснить мне, по какой причине запрещается включать свет вокруг корабля?

Дивион в то же мгновение остановился, но успел сказать только:

– Видите ли...

Тут я и врезался в него. Он рефлекторно подхватил меня, чтобы не дать упасть, но от его прикосновения мое тело как будто прожгло насквозь. Я вздрогнул, хотя вернее было бы сказать, меня встряхнуло, как от удара током. Дивион немедленно отдернул руки и пробормотал:

– Ох, простите! Хотел предложить вам погулять, но вы, оказывается, почти не видите в темноте. Значит, прогулка откладывается. Давайте присядем, совсем неподалеку есть нечто вроде каменного ограждения.

Где и что он умудрился разглядеть?

Ощупывая ногой дорогу перед собой, прежде чем сделать следующий шаг, я, наконец, обнаружил возвышение на ровной поверхности плит посадочной площадки. Наклонившись, нашарил его рукой. И в самом деле, напоминает невысокий парапет набережной. Я облегченно вздохнул. Моему собеседнику темнота была абсолютно безразлична, он видел, как кошка.

– Ну вот, вы садитесь, а я постою рядом, если позволите.

Еще бы я ему не позволил, воспоминание о жутком прикосновении его пальцев вряд ли скоро пройдет. И сейчас меня передернуло, хоть и не так сильно. И еще раз, и еще. Пора брать себя в руки, подумал я, сжал кулаки, чтобы перестать дергаться, и заявил Дивиону:

– Я вполне удобно устроился, чтобы выслушать вас. Так все-таки, что за проблемы со светом? В материалах, представленных Управлению, не было и полслова на эту тему.

– Обычно мы разрешаем посадку на космодром только в дневное время, чтобы не причинять неудобств ни нам, ни нашим гостям. Исключение было сделано лишь для вас, сэр Кримзон, ввиду крайней необходимости и спешности нашей просьбы. На Бирсайде широко распространено мнение, что свет по ночам крайне вреден оставшейся растительности. Вы ведь в курсе?