Виктор Гончаров - Психо-машина

Жажда все более давала себя знать. А тут еще откуда-то потянула струя горячего воздуха, отнимая от моего и без того иссохшего организма последнюю влагу.

Кое-как справившись с рефлектором, я отправился к баку, где должен был находиться Никодим.

Он сидел в позе глубокого созерцания перед отвинченной покрышкой бака. Из этого-то отверстия и лился горячий воздух.

— Нам очень холодно? — несколько сурово спросил я, возвращая своего друга из области грез в печальную действительность.

Да... Нет... — рассеянно отвечал тот. — Знаете, что это такое? — он указал в глубь бака.

— Было бы не дурно, если бы вы сначала заткнули его, — прервал я резко, — а потом объяснили.

— Ах, да! — спохватился Никодим, сообразив свою оплошность, из-за которой воздух, окружающий нас, жарил, как полымя доменной печи.

— Ну-с, так что представляет из себя ваше открытие? — поинтересовался наконец я, когда злополучный бак был закрыт.

— Это резервуар, куда стекает солнечная тепловая энергия...

Только чтобы не обидеть приятеля — мне было не до научных изысканий, — я спросил:

— Откуда стекает?

Помните те полосы? — живо отозвался друг, будто не чувствовал никакой изнуряющей жажды.

— Те, что отходят от кратеров?

— Да, да! Моя догадка оправдалась...

И он развил стройную теорию, ту, что я приводил выше, о поимке полосами солнечного тепла и об использовании его для отопления луны.

— Так! — резюмировал я и сделал не вполне логичный вывод:

— Значит, мы в отопительном отделении луны, от чего нам не легче, как видите... Давайте искать воду...

— Чертовски пить хочется! — жалобно простонал Никодим, стряхнув с себя состояние "небытия".

Мы обыскали все закоулки громадного здания и ничего, кроме тех же самих баков и полос, не нашли, Никодим еле плелся, то и дело высовывая шершавый язык и пытаясь смазать им запекшиеся губы.

— Чертовски пить хочется... — стереотипно повторял он, блуждая взором по ненавистным громадам, пропускавшим через покрышки зной.

Мне и раньше приходилось испытывать острую жажду, еще на земле, когда волею "белых" наш отряд пробирался через раскаленные солончаковые степи Астраханской губернии. Но там перед нами стояла, как спасительный маяк, надежда, что через 100-150 верст будет вода, много воды... А здесь?..

Может быть луна вовсе лишена влаги?..

Я плелся мимо вывернутого вчерашним взрывом купола... Обостренное обоняние почувствовало в воздухе холодное течение, будто от колодца...

Опустив голову через перила, я вздрогнул, как наэлектризованный, когда, втянув в себя струю воздуха, почуял влажность.

Никодим, отплясывая танец "диких", подтвердил мое ощущение...

У нас была длинная веревка. Никодим настаивал: бросить машину и спуститься вниз. Я колебался — здравый смысл выставлял сильные доводы: бросить машину — значит обречь себя почти наверняка на постоянное жительство на луне; обратно подняться по тонкой веревке мы не смогли бы.

Пустить Никодима с бочонком опасно, так как он после неудачного полета сильно ослаб.

Предложить ему остаться около машины, а самому полезть в колодец? Друг мой был так возбужден, что я боялся вызвать в нем дурные подозрения.

И вот мы стояли и спорили хриплыми голосами, не зная, на что решиться.

В разгар нашего не совсем нормального спора вдруг вклинился слабый голос, скорее стон...

Прислушались... Стон поднимался из колодца.

— Ну, Никодим, — решил я наконец, — я полезу, а вы останетесь около "сигары".

Как я и ждал, Никодим запротестовал. Он указывал: если внизу раненый, придется его вытягивать на канате, не бросить же? А так как вы сильнее, то и должны остаться наверху.

— Ну, с обратным подъемом меня и раненого, если таковой будет, вы легко справитесь, — разочаровал я его и, подкатив "сигару" к колодцу, объяснил, приступив сейчас же к делу:

— Мы привяжем конец каната к одному из задних колес Под "сигару" подложим вот этот обломок, чтобы ее колеса, соединенные с двигателем, не касались пола. Вы будете регулировать вращение их; и у нас будет хороший лифт, когда к другому концу каната я привяжу себя...

Таким образом, по моей идее, канат должен будет наматываться вокруг оси.

Мой приятель возразил:

— От трения с краем колодца веревка загорится или перетрется...

— Пустяки, — отпарировал я и использовал уцелевший блок, перекинув веревку через него.

— Только скорее... скорее, — согласился теперь Никодим — Я умираю от жажды!..

Меня не нужно было торопить. Усилившиеся стоны в колодце активировали меня сильнее всякой жажды.

Блок заскрипел, и я с бечевкой за плечами стал быстро опускаться с немного жутким чувством в дышавший сыростью колодец.

Увидав, спустя 2-3 минуты, что он кончился, я крикнул вверх об остановке. Веревка натянулась и замерла.

Я повис на расстоянии не меньше 10-и сажен в отверстии гранитного свода.

Внизу все представляло страшную картину разрушения. Стеклянные шары направо и налево от меня в потолке были разбиты, из них катилось жидкое "солнце", испаряясь, не успев долететь вниз, и наполняя мерцающим полумраком атмосферу. Я разглядел развороченные взрывом сооружения и темную, движущуюся массу под собой, издававшую стоны.

Не заметив ничего подозрительного, я дал сигнал к дальнейшему спуску.

Опускаясь все ниже и ниже, я сообразил нечто, в одно и то же время обеспокоившее и ободрившее меня, а мой желудок начал возбужденно сокращаться...

...Все было залито клокотавшей водой...

Темная масса оказалась Шариковым... Бедняга с размозженными ногами пытался взобраться на обломок гранитного куска, спасаясь от наводнения.

Увидев меня, он что-то жалобно залепетал.

"Допрыгался", — подумал я, но от его ран стало жутко.

— А Вепрев где?

— Ушел... туда... дальше... — простонал несчастный.

— Значит, жив и невредим?

— Да... он догадался... укрылся...

— А вас, значит, бросил? — продолжал я жестокий (сознаюсь) допрос.

— Бросил... подлец!..

— Может быть, это западня? — невольно схватился я за револьвер.

— Нет... нет... — простонал раненый, поняв мое подозрение. — Он бежал... к небезам...

— Какие-такие небезы?..

— Лунные жители .. Они скоро будут здесь... ой-ой-ой!..

Должно быть, я не особенно нежно пропустил веревку ему под плечи.

"Вот черт, у него здесь союзники, что ли?" — думал я про Вепрева, наполняя боченок и флягу живительной влагой и не забыв влить ее в свой исстрадавшийся организм.

Никодим нетерпеливо задергал веревку.

— Готово! — крикнул я. — Принимайте гостя. — К Шарикову я привязал флягу, а сам, уже по пояс в воде, остался с боченком.