Роберт Стоун - Дорога смерти (Обретение волшебства - 2)

- Мадх не боится Улторна, - ответил Старый Сыч.

- Что ж, значит, его не нужно преследовать, - воскликнул Марвик. - Он сам найдет свою смерть. Полагаю, это значит, что мы можем пойти выпить, Брент.

Бывший шпион недовольно нахмурился. Чертов Марвик со своими вечными шуточками...

- Я перехвачу их до Улторна, - мрачно произнес он. - Так что смогу прикончить их сам.

- Тогда самое лучшее, что ты можешь сделать, это стоять здесь и болтать, - сварливо пробурчал Старый Сыч.

Пока продолжалась дискуссия, Елена незаметно придвинулась поближе к старику, надеясь разглядеть его получше. Она чувствовала, что знает его, но не могла сказать, откуда. И догадывалась, что видела его не в этой одежде. Они встречались давно... Наконец ей удалось взглянуть в глаза загадочному старику, и в мозгу вспыхнула искорка узнавания.

- Боже мой! - воскликнула она, наполовину яростно, наполовину изумленно. - Почему вы просто не прикончили его и не избавили нас от проблем? .

Старик улыбнулся.

- Дело в том, моя дорогая, что в нынешнем состоянии да еще промозглой ночью я скорее схвачу пневмонию, чем справлюсь с противником. Честно говоря, в настоящий момент я чувствую себя скорее Старым Сычом, нежели Таремом Селодом.

- Тарем Селод, - тихо, почти про себя повторил Брент. - Значит, вы пережили нападение убийцы...

- Едва-едва, - согласился человек, именовавший себя Старым Сычом. Он покачал седой головой, задумавшись над собственными словами. - Едва-едва. Но у меня нет времени на воспоминания. Как я и говорил, Мадх и Хейн едут на север. Очень важно перехватить их до того, как они достигнут Улторна. Добравшись до леса, Мадх станет гораздо более опасным. А Улторн достаточно опасен и сам по себе. Имбресс, ты должна ехать с Каррельяном и Марвиком...

- Она не поедет никуда, если в том направлении буду двигаться я... начал было Брент. Подумав, он добавил: - Как и Марвик. Слушай, старик, меня не интересует, кто ты есть, но позволь мне кое-что тебе объяснить. Я не работаю ни с кем, кроме... - Он резко замолчал, нахмурившись. - Я вообще ни с кем не работаю.

- Вот и объяснишь Карну, почему ты потерпел неудачу, - пожал плечами Тарем Селод. - Я не пророк. Мне ничего не известно о будущем, но я знаю вот что: никто из вас не в силах остановить Мадха и Хейна в одиночку.

Брент мрачно покосился на Имбресс, но промолчал.

- Я поеду с Каррельяном, - почти не дрогнувшим голосом сказала Елена. Но возьму с собой еще и Харнора с Лэцем, - добавила она, имея в виду двоих в масках, захвативших Каррельяна.

- Там, куда вы направляетесь, - предупредил Селод, - эти двое ничем не помогут. Можешь, конечно, проигнорировать мои слова, но тогда пеняй на себя.

- Они поедут, - повторила Имбресс решительно, ив ее тоне не было даже намека на возможность компромисса.

- Очень хорошо, - вздохнул Тарем Селод. - У нас нет времени на препирательства.

Старик отступил на несколько шагов в направлении разрушенного трактира. Его глаза на краткий миг встретились с глазами Брента. Взгляд мага излучал необыкновенный покой, и Каррельян почувствовал, что полностью погружается в его глубины. Волны умиротворения омыли душу Брента, и внезапно его ярость улеглась.

- Господин Каррельян, вас нельзя назвать глупцом, - произнес Тарем Селод. - Не следует сосредотачиваться только на Хейне. Что бы делал убийца, не направляй его Мадх? Именно Мадха вы должны поймать. Помните об этом.

Затем человек, о котором Брент привык думать как о Старом Сыче, растворился в ночи, а пятеро новых коллег остались на площади, обмениваясь друг с другом тяжелыми, недоверчивыми взглядами.

4

"Поскольку тело является всего лишь бренной плотью...", - читал Карн. Пожилой вор подозревал, что Брент никогда в жизни не прикасался к этим дорогим, обтянутым кожей трудам по философии. Книга была такой жесткой и тяжелой, что Карну приходилось держать ее обеими руками. "Оно служит лишь горнилом, в чьем белейшем пламени закаляется ум, и ничем иным". В камине библиотеки Брента плясали всего-навсего красно-оранжевые языки пламени, но, в конце концов, и они сгодятся. Именно в их объятия Карн отправил книгу, с отвращением швырнув ее через всю комнату, и ощутил глубокое удовлетворение, лишь когда массивный том, подняв ворох пепла и искорок, рухнул на дрова.

- Философия, - пробормотал Карн, - служит чертовым горнилом, в котором колбасу можно поджарить до хрустящей корочки, и больше ни на что не годится.

Удерживая одно колесо на месте, Карн крутанул второе, парой резких движений развернув кресло к двери. Он удивился, заметив, что створка приоткрыта и в освещенном тусклым светом электрического канделябра проеме маячит маленькая безголовая фигурка. Карн вздрогнул, но, присмотревшись, узнал Кэтама. Калека не мог даже представить, сколько времени ловкий мальчишка, стоя на руках, наблюдал за своим господином.

- Вы здорово читали вслух, хозяин Карн, - сказал мальчик и все так же, вверх ногами, без труда вошел в библиотеку. -- Хотя мне было больно видеть, как вы сожгли книгу.

- Книга ничего не стоила, - мрачно пробурчал Карн.

Кэтам рассмеялся, его звонкое мальчишеское сопрано разнеслось по комнате.

- Прошли годы с тех пор, как вам доводилось промышлять воровством, хозяин Карн. На улице эта книга потянет как минимум на пару монет.

С этими словами мальчишка начал медленно сгибать руки, пока его голова почти не коснулась пола, затем резко оттолкнулся и, грациозно приземлившись на ноги, поклонился.

- Вам следовало бы сходить на похороны министра Кордора, - заметил ребенок. - Было очень забавно.

- Я послал тебя, - ответил Карн. - Так и знал, что тебе понравится.

На самом деле Кэтам не менее часа ныл по поводу слишком накрахмаленной белой рубашки и кусачего шерстяного костюма, который он вынужден был надеть, чтобы проникнуть на похороны. Но вот сама по себе задача оказаться там, куда его не звали, была для него самой завлекательной на свете.

- Что ты узнал? - спросил Карн. Он заметил, что мальчишка первым делом сменил наряд и только после этого явился с докладом. Слава Небесам, его лицо выглядело довольно чистым, а волосы не казались такими растрепанными, как обычно, но вот одежда... Карн не сомневался, что легче убедить змею вернуться в сброшенную шкуру, чем уговорить Кэтама одеваться в приличное платье. За исключением случаев, когда это строго-настрого запрещалось: например, отправляясь на похороны Кордора, парень настаивал на том, чтобы напялить на себя те самые лохмотья, в которых его подобрал Брент. "На улицах приличные шмотки на мне будут смотреться как корона на шлюхе", - заявлял он. Карн вздохнул, вспоминая этот разговор. Таким упрямым... и юным выглядел малолетний строптивец, выражавшийся как пьяный матрос.