Олег Петухов - Пост-Москва

Иван усмехнулся про себя, поймав себя на мысли, что до сих пор считает Дашу возлюбленной, хотя вполне вероятно, что она в этот самый момент в соседней комнате уже подписывает протокол с обвинениями в его адрес в гнусном и мерзком преступлении, и эти ее обвинения упекут его на долгие годы в тюрьму, за решетку.

В комнату вошел человек и сел за письменный стол напротив Ивана. На вид ему было едва за тридцать и выглядел он так, что сразу понимаешь, что у него все в порядке в жизни. Может, он и был немного полноват, но это не казалось в отношении его внешности недостатком. Блондин, кровь с молоком. По сравнению с ним Иван почувствовал себя смертельно уставшим и немытым бродягой, ночующим под мостом.

Следователь поковырялся в компе, что-то там почитал, потом побарабанил по клавиатуре и, наконец, поднял голову и посмотрел на Ивана:

— Добрый день, меня зовут Тинин Андрей Григорьевич, я следователь по особо важным делам. Извините, тут у нас запарка, надо сдавать квартальный отчет.

И он снова углубился в свои особо важные дела. Иван ничего ему не ответил, решив, что чем меньше он будет себя проявлять, тем ему будет лучше — потом, на суде. Или даже в тюрьме, куда он попадет неминуемо, в чем он уже и не сомневался.

Еще минут через десять-пятнадцать следователь распечатал на принтере несколько листов, внимательно просмотрел их, положил на стол перед собой и потом обратился к Ивану:

— Еще раз извините, Иван… э… — он заглянул в листок. — Федорович. Для начала я хотел бы задать вам несколько формальных вопросов, для протокола.

Он спросил Ивана, как его зовут, место и дату рождения, и прочие анкетные данные, которые ему, конечно же, были прекрасно известны по тем базам данных, что имелись в распоряжении правоохранительных органов. Но такова процедура, решил Иван, тут ничего не поделаешь.

Потом следователь зачитал по бумажке его права и обязанности и дал потом эту бумагу на подпись. Иван расписался, удивившись про себя, что эта бумага была протоколом допроса свидетеля. Как бы подтверждая его мысли, следователь сказал:

— Мне надо допросить вас в качестве свидетеля, Иван Федорович. По сути дела, это пустая формальность, но закон есть закон. Однако сначала я хотел бы поговорить с вами без протокола, если вы не возражаете.

Иван не возражал. Он вообще не был уверен, что имеет какое-либо право возражать в этой комнате. Следователь задал несколько ничего не значащих вопроса, как-то рассеянно выслушал ответы, а потом спросил, глядя Ивану в глаза:

— Вот тут, в протоколе осмотра места происшествия, упоминается некий, как это называется правильно… Ну, такие игрушки, почти как живые?

— Псевдоморф.

— Да-да, псевдоморф в виде кота или кошки.

— Это кот, — сказал Иван, с грустью вспомнив свое любимое детище. — Я зову его Ночной Кот.

— Это ваш… Псевдоморф?

— Да, мой.

— Вы его купили где-то?

— Нет, я его сам сконструировал. Я ведь специалист по био-кибернетике.

— А вот тут, в протоколе, у вас профессия указана другая — «техник-ремонтник биокомпьютерных систем».

— Это одно и то же. Я обслуживаю и ремонтирую серийные псевдоморфы, а в свободное время конструирую экспериментальные модели. Для себя.

— То есть, это что-то вроде хобби?

— Да, но не совсем. Я считаю, что занимаюсь исследованиями в области био-кибернетики.

Иван никак не мог понять смысла этого разговора. При чем тут его Ночной Кот? Наверное, следователь хочет усыпить его бдительность, решил он. Это казалось ему глупым и бессмысленным занятием. Он не собирался увиливать и что-то там скрывать. Да и что тут скроешь? Не в его натуре было хитрить и скрывать правду, он это знал очень хорошо, потому что многажды эта его черта делала его уязвимым. Когда другие получали от своего хитроумия реальную выгоду, он только беспомощно разводил руками, а язык его, будто сам по себе, будто некий псевдоморф, запрограммированный на правду, выдавал всему свету, что он на самом деле думает об этом хитровыебанном свете.

— А разве такими исследованиями занимаются не целые институты и лаборатории? Я всегда думал, что это дорогостоящее занятие, — едва ли не искренне удивился следователь. Во всяком случае, он вполне мог удивиться в другой ситуации, не связанной с непосредственным отправлением правосудия и его служебных обязанностей. И первой его обязанностью, горько подумал Иван, было во что бы то ни стало посадить за решетку невиновного техника-ремонтника.

— В какой-то мере это так. Большие корпорации тратят огромные средства на разработку, скажем так, элементной базы. Плюс много средств отнимает биотехнология. Но в нашей сфере есть одна лазейка, куда может пролезть и кустарь-одиночка, вроде меня. Это общий дизайн конечного изделия. Собственно, именно то, ради чего псевдоморфов и производят, да и покупают.

— То есть, если я правильно понял вас, вы берете готовые детали и материалы и конструируете что-нибудь. Например, кота?

— Да, совершенно верно. До сих пор, кстати, никто не смог создать ни одного хотя бы отчасти правдоподобного и работоспособного котика. Собак на рынке полно, а котов нет.

Следователь кивнул, как бы в знак согласия или даже поощрения:

— Ну, хорошо. Вы разработали эту модель и назвали ее…

— Ночной Кот.

— Ночной Кот. А почему Ночной, потому что он черный?

— Да нет. Просто так получилось. Коты любят гулять по ночам.

— По крышам?

— И по крышам тоже. У вас есть кот?

— У меня нет. У моих родителей есть. Еще один вопрос. Подумайте, прежде чем ответить.

Иван напрягся. Что-то в тоне следователя заставило его насторожиться:

— Да, я слушаю.

— А куда этот ваш Ночной Кот мог исчезнуть из опечатанной и запертой квартиры, а?

Я вернулся на позицию, гаст плелся за мной следом. Остальная толпа переминалась на площади, будто чего-то ждала.

— А с этими что делать? — спросил меня Эдвард-Руки-Ножницы, показав снайперской винтовкой в сторону сброда, недавно атаковавшего нас с азартом висельников и решимостью самоубийц.

— Да что хотите, то и делайте, — беспечно ответил я. — Это, в принципе, уже похуй.

Ребята недоуменно переглянулись. Наверняка подумали, засранцы, что у меня поехала крыша.

— Но они там стоят, — то ли с удивлением, то ли с простой констатацией факта сказала Ведьмочка.

— Угу, — сказал я. — Стоят. Скоро опять сюда побегут, так что лучше уберите их от греха. Огонь!

Снова заработали пулеметы. Через пару минут все стихло. От толпы осталась груда тел, похожих больше на кучи тряпья, чем на свалку мертвецов. Впрочем, я не хотел бы повторяться, даже в таком колоритном образе, ну, да ладно, сойдет и так.