Павел Молитвин - Проклятый город

— Ну что ж, тогда продолжим наши бдения, — промолвил Игорь Дмитриевич, усаживаясь за стол и стряхивая пепел с газетных вырезок.

Он остановился на том, что четверо неизвестных предпочли не убивать людей и не применять смертоносное оружие, которым наводнен город, и, стало быть, причислять их к душегубцам преждевременно. Гипотеза о благородных разбойниках выглядит наивно, спору нет, но коль скоро администрация Маринленда отказалась продемонстрировать ему видеозапись, где якобы зафиксирован момент присоединения Эвридики к группе налетчиков, остается предположить, что официальная версия не совпадает с имевшими место событиями. Корреспонденты этой записи тоже не видели, поскольку оговариваются: «по сообщению администрации Маринленда».

Теперь еще раз подумаем, при каком условии администрация будет тихарить запись? Самый разумный ответ — если наблюдающий за безопасностью туристов вовремя не поднял тревогу. Однако, если бы Эвридика просто отделилась от группы экскурсантов и поплыла в сторону, по инструкции — Снегин внимательнейшим образом проштудировал ее несколько часов назад — наблюдатель должен был оповестить об этом экскурсовода и расширить сектор обзора. Таким образом, наблюдатель становился главным свидетелем, и в то же время о нем не упомянуто ни в одной из газет. Поговорить с ним Игорю Дмитриевичу тоже не позволили: «По распоряжению инспектора Гришечкина, беседовать со свидетелем до конца расследования запрещено». Составленная мисс Вайдегрен бумага не произвела на чиновников ни малейшего впечатления, а ведь обычно в таких случаях любой из них, ежели нечего ему темнить, поступает по принципу: «На. подавись, только глаза не мозоль».

Снегин вытер со лба испарину, безо всякого уже удовольствия хлебнул теплого соку — идти к холодильнику было лень; кондиционер барахлил с прошлого лета, а долгожданной вечерней прохлады не было и в помине.

Значит, наблюдатель отсутствовал на посту в тот миг, когда Эвридика начала делать нечто непредвиденное, что должно было привлечь его внимание. Она вышла из «окна» и попала в поле автоматических видеокамер, которые зафиксировали четырех налетчиков и «психа». Причем камеры отсняли нечто такое, о чем широкой общественности сообщать не следовало, и что по обоюдному согласию службы безопасности МЦИМа и Маринленда скрыли от публики, сочинив легенду о «заокеанской сообщнице террористов». Но почему бы, спрашивается, не придумать историю об овечке, которая отбилась от стада и была похищена пробегавшей мимо стаей волков? Только ли желание скрыть нерадивость наблюдателя была причиной обвинения Эвридики в сговоре с налетчиками? И что могло случиться с ней на самом деле? Сердечный приступ? Выглядит достоверно: рассорилась с мужем, переволновалась… Вот только к подводным экскурсиям люди, не обладающие крепким здоровьем, не допускаются, об этом написано во всех рекламных проспектах, и правило это неукоснительно соблюдается, за чем бдительно следят страховые компании, обслуживающие клиентов Маринленда.

А если не приступ, то что? Мисс Вайдегрен считает сестру совершенно здоровой и про наркотики не упоминала. Не знала, или это очередная подстава, в которой мистер Пархест принимал непосредственное участие? Но ему-то это зачем? Или ему-то как раз больше всех надо? Хотя брачный контракт не дает причин подозревать его. Вроде никакой корысти гробить свою женушку у него нет… Ах, какая забавная складывается картина! На песке в общем-то построенная, но попробуйте-ка что-нибудь другое, столь же правдоподобное из имеющихся фрагментов сложить…

Снегин откинулся на спинку кресла и, устремив взгляд на висящую на противоположной стене стереокопию с картины Ван Гога, где червонным золотом сияли залитые лучами заходящего солнца поля, подумал, что напрасно прибедняется: версия выходит очень даже убедительная. Подтвердится она или нет, ясно будет уже завтра — спасителям Эвридики надобно как-то от нее избавляться, а он, похоже, единственный человек в этом городе, интересующийся ее судьбой и официально заявивший об этом в Интернете.

Что бы там о нем ни говорили, распутывать тугие узлы он насобачился — упорства, внимания, терпения, равно как и умения слышать недосказанное и домысливать недописанное, ему не занимать. А если добавить к этому проницательность, развившуюся с годами в некое шестое чувство, то придется признать, что Эвелина Вайдегрен сделала правильный выбор. Жаль только о Пархесте у него мало информации, но, даст бог, к завтрашнему дню станет больше. Не зря же он поручил Тартищину «повисеть» у мистера Пархеста на телефоне, а Щербатого просил пасти безутешного супруга, пока тот не покинет Питер. Может, и американские коллеги подсобят и накопают чего в ответ на его запрос.

Сладко потянувшись, Игорь Дмитриевич вооружился ручкой, чтобы набросать схему дальнейших действий, и тут во второй раз за вечер напомнил о себе визор. И вновь на экране, вместо лица собеседника, высветилось текстовое сообщение:

«Опять взялся за старое, душной козел? Прекрати рыть себе могилу, не ищи на жопу приключений! Найдешь — не обрадуешься…» — прочитал Снегин и, криво усмехнувшись, нажал клавишу сброса. Вот вам и первое подтверждение того, что рыба на крючке крупная. «Если бы со мной был мальчик, мне было бы легче». — вспомнил он старика Сантьяго. Цепочка ассоциаций потянулась от «Старика и моря» к «Островам в океане», от боя быков к «Кармен», и он принялся, безбожно фальшивя, насвистывать «Марш тореадора».

Глава 3

ОБРЫВАЮТСЯ НИТИ…

И возненавидел я жизнь: потому что противны стали мне дела, которые делаются под солнцем…

За никелевую монетку достоинством в двадцать центов парнишка довез Радова до причала Главного здания Морского корпуса, расположенного в бывшем Фрунзенском универмаге, и даже вызвался подождать его возвращения, чтобы доставить обратно на Большую землю.

— Не жди, — коротко отклонил это предложение Юрий Афанасьевич, будучи твердо уверен, что чем бы ни кончился его визит к куратору Морского корпуса, услуги лодочника ему больше не понадобятся. Если высокое начальство примет его и решит не отдавать на съедение МЦИМу, каким-никаким катерком, чтобы добраться до Укрывища, он тут разживется. Если же Илья Михайлович Чернов не захочет ссориться с власть имущими, то средство передвижения, почетный эскорт и бесплатное жилье будут обеспечены Радову до конца дней.

«Впрочем, еще не факт!» — упрямо сжав губы, подумал Юрий Афанасьевич, осматриваясь по сторонам и прикидывая пути и способы обрести свободу, коли затеянное им дельце не выгорит.