Светлана Полипова - По Образу И Подобию

— Ну и что, все равно чудовища, — упрямо твердила Николь. — Мама, а почему у бабушки нет интерфейса? Я не могу так разговаривать, не видя тебя. Как будто я сама с собой разговариваю, — обиженно заявила она.

— Наверное, бабушке с дедушкой он дома не нужен.

— Но это же так удобно!

— Солнышки мои, знаете, я хочу, чтобы каждая из вас написала мне письмо, в котором вы расскажете обо всем, что видели, чем занимались и о чем думали в гостях у бабушки с дедушкой. Я так люблю читать ваши сочинения. Они такие интересные и всегда разные. Обещаете написать?

— Да, обещаем.

— Я целую вас, мои красавицы, а теперь передайте трубку папе.

— Да, дорогая… — снова вернулся к разговору Жестен.

— Как поживает наша Жанна Мария?

— Мама в порядке. Говорит, что Милан ей нравится больше, чем Лион. Тут, говорит, еще есть тихие районы. Развела дома целый птичник. Девчонок за уши не оттянуть от этих пушистых комочков. Дети помогают бабушке кормить цыплят, пасут их. Такие довольные. Чумазые!

— А ты чем занимаешься? Не скучно тебе на задворках Федерации?

— Да нет. Пока жду данные анализа из токийской лаборатории, составляю план следующей экспедиции. Пытаюсь теоретически проработать все до мельчайших деталей.

— Снова будешь заниматься акулами?

— Ну да.

— Надеюсь, ты откроешь новый вид, а возможно, сделаешь еще какое-нибудь сенсационное открытие.

— Смех смехом, но загадки природы нескончаемы. Так что, конца открытиям не будет еще долго.

— Обожаю, когда ты рассказываешь об океане и о своих зубастых монстрах, — улыбнулась Мона.

— Они вовсе не монстры, — возразил Жестен.

— Я знаю, дорогой. Жди меня на выходные.

— Я тебя люблю. И знаешь за что?

Мона вдруг сделалась игривой:

— Дорогой, может, мне лучше пребывать в романтическом неведении?

— Мы живем вместе уже давно. Нас многое объединяет и роднит, но мы ни разу не попытались ущемить свободу друг друга.

— Да, это весьма ценно. Но что дает эта свобода нашим собственным детям? Они ведь наверняка не всегда понимают нас.

— Я думаю, мы не самые плохие родители, и девочки не страдают от отсутствия ласки и внимания. Зато — у них вечное разнообразие. И… мы же не оставляем их одних надолго. Они порой путешествуют вместе с нами.

— Теперь я знаю, кто будет адвокатом в нашей семье. Ты так мастерски оправдал нас, — улыбнулась Мона.

— Я старался, — ответил шутя Жестен.

— Ладно, дорогой, передавай привет отцу и маме, а я побежала в клинику. Завтра предстоит операция, нужно подготовиться. Целую.

20

Через час Мона уже сидела, склонившись над мощным электронным микроскопом. Завтра ей предстояла сложнейшая операция на живом мозге погибшего человека. Чтобы добыть его и добиться разрешения на исследования, ей пришлось пройти неимоверное число инстанций, начиная от региональной инспекции по защите и неприкосновенности человеческого мозга и до самого Института внутренних медицинских расследований Федерации. Спустя месяц после начала «кабинетной» эпопеи она, наконец, приступила к очередному этапу исследований.

Мона не сдавалась и упорно искала доказательства того, что неординарные способности людей — не исключение или следствие каких-либо травм и нарушений в деятельности серого вещества, а банальное снятие чего-то вроде ограничителя, блокирующего возможности мозга функционировать на все сто процентов, которые на самом деле изначально заложены в его природу.

Возможно, необходимы спайки каких-то отделов или, наоборот, — рассасывание или слияние…

— Мадам Готье, — обратился к Моне молодой медик-практикант в защитных очках. — Вас вызывает интерфейс.

Она отстранилась от микроскопа.

— Благодарю, Хельмут.

Поднявшись с кресла, она сняла гигиенические перчатки, кинула их в мусорный отсек на выходе из лаборатории и вышла в соседний кабинет. Дотронулась до сенсорной панели, и в воздухе повисло изображение.

— Мона, привет!

— Привет, Лин! Что стряслось?

— В Индийском океане, близ Мадагаскара, только что произошла авария на нефтяном танкере.

— Какой-какой танкер? — переспросила Мона, поморщившись. — Он что, плывет из XXI века? Нефть уже давно перестали добывать на Земле. Ее добычу запретили миллион лет назад! Конвенция 2074 года, параграф 18! — возмущалась Мона.

— Все эти исторические справки — здорово, но сейчас нужно спасать океанскую флору и фауну. Нужны вы с Жестеном.

— Завтра вечером мы будем на месте. Жестену брать свою группу?

— Если это возможно, да.

— Как там наша египетская красавица?

— Прилетишь, расскажу на месте.

— Федералы знают о танкере?

— Да. Их известили одними из первых.

— А как насчет защитников природы?

— Еще не знают.

— Это хорошо. Пятно большое? — спрашивала Мона.

— Пока километр в диаметре.

— Наши все там?

— Да, пока не прибудут федералы. Потом из наших останутся только медики и биологи.

— Своих фильтров нам хватит?

— Нет.

— У них пробоина или повреждение от взрыва?

— Пробоина. Поврежден один танк.

— На какой высоте пробоина?

— Не знаю.

— Ее уже заклеили, или она еще открыта?

— Наверное, уже залепили.

— А кто хозяева танкера, уже выяснилось?

— Конечно. Скандал грозит разгореться не хилый.

— Не завидую этим недотёпам, — Мона задумчиво вздохнула. — Надеюсь, последствия будут не столь ужасны… Ладно, Лин, ждите нас. Жестен, возможно, сегодня прилетит. Я свяжусь с тобой.

— До встречи, — ответил он, и изображение исчезло.

Мона быстро нажала на интерфейсе кнопку памяти номера в Милане и услышала голос Жестена.

— Да, Мона, я слушаю.

— Жестен, похоже, твои каникулы прерываются…

— Что случилось?

— У берегов Мадагаскара авария. У нефтяного танкера пробоина… Да, да, я высказалась точно так же… Без твоих ребят не обойтись. Я буду там завтра к вечеру, но это довольно поздно. Нужно, чтобы ты уже сейчас был там со своей командой.

— Я понял. Не трать время. Встретимся на месте, — быстро проговорил Жестен и отключил телефон.

На другом конце связи Мона стояла, задумавшись. Она вздохнула и вернулась к системе микроскопа, окунув руки в зеленый биохимический состав раствора, который при высыхании служил защитными одноразовыми перчатками.

«Теперь понятно, к чему мне снился этот сон, — догадалась она. — И эта тень — понятно, откуда. Люди, люди, до чего же вы упрямы! Нефть — это устаревшее и нерентабельное топливо. Нет, вы все еще мыслите по старинке. Куда безопасней и продуктивней солнечная энергия и энергия разума… А вот теперь авария грозит экологической катастрофой в этом регионе. После этого не хочется помогать человечеству. Хотя я люблю людей, но иногда их просто ненавижу…»