Луи Буссенар - Тайны господина Синтеза

Веревочные лестницы привязывают к железным шипам, вбитым в коралловые склоны рифа, и бросают в море. Каждый ныряльщик, держась за канатный поручень, повернувшись спиной к атоллу, медленно спускаясь, погружается в море.

Вскоре на широком коралловом кольце, очертившем внутреннее озеро, остаются только бригадиры и наземные рабочие, тщательно размешивающие в заданных пропорциях гидравлическую известь с водой; они наполняют ею ведра, спускаемые на веревках подводникам, которые, использовав раствор, посылают их снова наверх… И так без перерыва в течение всего рабочего дня.

Тому, кто знаком со свойством гидравлической извести становиться твердой, словно камень, при соприкосновении с водой, легко себе представить, какого рода операции производились в глубине лагуны. Что же касается ожидаемого результата от описываемых нами работ, то узнать об этом можно, лишь ознакомившись с намерениями господина Синтеза, уже известного читателю по предыдущим главам.

Итак, корабли господина Синтеза, покинувшие после грандиозных приготовлений Гавр, находятся сейчас в указанной нами точке, где и будет проводиться гигантский опыт, но, прежде чем узнать его суть, следует вкратце ознакомиться с местом, где он будет поставлен. Это поможет нам также безошибочно понять, какого рода операции производят сейчас рабочие-азиаты.

В мире существует множество живых существ, образующих при скоплении известняки. Но эти залежи не имеют ничего общего с природой рифа как такового, — своим появлением на свет он обязан маленьким организмам-строителям, которые при жизни под воздействием ударов морских волн воздвигают в океане целые массивы, по прочности не уступающие скалам. Среди таких совсем крошечных архитекторов выделяются колонии полипов [132], на них мы остановимся особо.

Полипы, как, впрочем, и им подобные, адсорбируют и включают в состав своих тканей известь. Известковый карбонат, выработанный этими крохотными существами из находящегося в морской воде сульфата, постепенно твердея, образует общий для многих особей скелет, по твердости не уступающий мрамору. Этот скелет называется кораллом.

Таким образом, утвердясь на завоеванной для своего развития основе, вырастают целые коралловые плантации, постоянно отмирающие у подножия и в своей верхней части продолжающие расти. Отмершие ветки образуют что-то вроде известковых зарослей, в щели между которыми попадают отломленные волнами части еще живых особей. Эти обломки, омываемые теплыми известковыми водами, заполняя все промежутки нижних зарослей, сплавляются между собой и становятся в конце концов скалой.

Но если другие виды организмов-строителей, таких как мшанки [133] или гидроиды [134], могут жить и развиваться где угодно, то кораллы — другое дело, им для развития требуются специальные физические условия. Так, коралл нуждается прежде всего в тропическом климате, поскольку он не сможет расти, если ночная температура наименее теплого месяца в году опускается ниже двадцати градусов тепла. Вдобавок он не умеет приспособиться к глубине, превышающей сорок метров, с одной стороны, а с другой — неминуемо гибнет, если остается на открытом воздухе дольше, чем длится отлив; кораллы имеют потребность в чистой воде, а посему соседство с ручьем, несущим в море песок и тину, гибельно для них. А вот неистовые удары волн, напротив, благоприятствуют их росту и способствуют продолжению кораллового рода; чем сильнее прибой, чем больше бушует море, тем быстрее растут кораллы и тем более мощными становятся отдельные особи. Вот почему — и это следует отметить особо — внешний берег рифа, штурмуемый волнами, всегда лучше развит и более высок, чем противоположный.

Вышеназванные условия — температура, глубина и чистота воды — главные определяющие жизнедеятельности полипа. Взятые в совокупности, они приводят к созданию кораллового рифа, разделяющегося, в зависимости от его соотношения с материком, на три типа: первый — прибрежный риф, почти вплотную подходящий к суше; второй — барьерный риф, образующий на некотором расстоянии от берега некую подводную постройку, и, наконец, третий — атоллы или кольцеобразные рифы, отделяющие от океана круглую лагуну, центр которой либо свободен, либо занят одним или несколькими маленькими островками.

Так как именно атоллы интересуют нас больше, чем другие типы рифов, остается уяснить себе механизм их образования, чтобы узнать причину столь странной, но часто встречающейся в Тихом океане конструкции.

Атоллы всегда или почти всегда возникают на кратерах подводных вулканов, перенимая форму своего основания. По логике вещей, атолл должен постепенно подниматься вверх, как колонна, формируя целостный блок. Но мы знаем, что внешний берег, то есть окружность, штурмуемая океаном, нарастает быстрее, к тому же размножение полипов с внутренней стороны замедляется тем, что куски кораллов отрывает и уносит прибой. Следовательно, в момент появления над водой атолл имеет форму кюветы [135], лишь круглые края которой видны на поверхности.

Размеры атоллов различные — они достигают десяти, пятнадцати, двадцати километров в диаметре, но могут исчисляться также всего лишь несколькими стами метров. На некоторых из них в течение тысячелетий скоплялись растительные останки, принесенные морем и образовавшие подобие культурного слоя, на котором брошенные птицами семена превратились в деревья.

Один-единственный пример достаточен, чтобы дать представление о немыслимой активности микроскопических тружеников, не превышающих в диаметре и трех миллиметров. Архипелаг Каролинов, ставший недавно причиной спора между Испанией и Германской империей, насчитывает несколько тысяч малюсеньких континентов, самый крупный из которых — Понапи — имеет в диаметре всего двадцать километров, а маленькие представляют собой просто торчащие из воды острые шпили. Так вот, все эти образования вместе взятые занимают площадь, достигающую двух тысяч восьмисот квадратных километров!

Ничто не может быть одновременно таким неожиданным и трогательным, как контраст, представляемый этими рифами. С одной стороны, неугомонная, яростная, необузданная работа безбрежного моря, смывающего колоссов животного мира и людские постройки, считавшиеся нерушимыми; с другой скромные зоофиты [136], хрупкие живые существа, неустанно возводящие непреодолимый барьер, о который, сколько б ни ярились стихии, разбиваются силы волн и ветра. Потому-то, как бы ни кипели и ни пенились воды, штурмуя внешнюю сторону кораллового кольца, внутренняя лагуна атолла остается гладкой словно зеркало, а вода в ней — прозрачной. Жизнь бьет здесь ключом, и человек на досуге с восхищением наблюдает за сверкающим цветением полипов, под ласковым тропическим солнцем, как цветы, раскрывающих свои венчики…