Андрэ Нортон - Тройка мечей: Пояс из Леопарда. Тройка Мечей

Какое-то время я мчался чуть ли не вслепую, гонимый одним только желанием оказаться подальше от собак и охотников. А в том, что охотники последуют за мной, я не сомневался, но всё же понемногу начал приходить в себя. Разум человека стал подчинять себе перепуганное животное. Нужно убежать от охотников, верно, но уже сейчас не мешает подумать и об убежище, в котором можно было бы переждать до того дня, когда чары ослабнут. Ничего нельзя упускать из виду, особенно когда за тобой по пятам идёт погоня.

Я никогда не участвовал в охоте. Возбуждение, в которое приходили из-за меня лошади и собаки, послужило причиной того, что я не получил знаний, необходимых каждому мужчине. Поэтому я не знал, куда бежать дальше… Если только…

Может, следует положиться на ту часть меня, что являлась леопардом, а не человеком? И что тогда?

Страх смерти заставляет сделать выбор. Я попытался растворить человека в животном. Оказалось, что сделать это несложно.

Если бы я смотрел на себя со стороны, как зритель, что бы я увидел? Тому, кто не испытал на себе, каково это — оказаться в шкуре сразу человека и животного, трудно понять такое раздвоение. Но именно оно и спасло меня от того, что задумал Могхус.

Расстояние между мной и всадниками увеличилось, хотя я по-прежнему слышал их крики и звук рога. Огненные стрелы градом летели в мою сторону, но приземлялись они с большим разбросом.

Поле кончилось, начинался лес. Добравшись до первых больших деревьев, я взобрался на одно из них. Но это само по себе не могло быть спасением. Собаки соберутся внизу и будут ждать своих хозяев. Многие деревья были настоящими гигантами — их нижние ветви достаточно большие и прочные, чтобы по ним передвигаться. С первой я перепрыгнул на вторую, уцепившись за третью… Потом пробрался по веткам к другому дереву и перескочил на него.

Так я оставил позади, не спускаясь на землю, четыре дерева, чтобы получше замести следы. Однако дальше пути не было. Всё, что я мог предпринять, так это прыгнуть что есть силы и как можно дальше. Я так и сделал и приземлился в кустарнике, который, к моей досаде, с треском сломался под тяжестью леопарда.

Полоска леса, хотя и не слишком широкая, устремлялась далеко на север, к холмам, которых люди Клана обычно избегают. Там живут другие, это мне хорошо известно, и некоторых из них могут предупредить те, кто охотятся за мной. С другими же я и вовсе не желал встречи, в каком бы обличьи они ни были — в человеческом или в зверином. Найти бы место, где можно было укрыться до рассвета, тогда меня наверняка уже не найдут. Дальше пока не хотелось заглядывать.

Лай собак становился всё отдалённее и глуше. Наверное, распутывают мои следы среди деревьев. Или, скорее всего, караулят у того ствола, на который я взобрался в самом начале. Теперь можно и сбавить скорость.

Справа донесся звук бегущей воды. Наверное, это тот же ручей, что привёл меня к запруде в первый раз. Вода тоже поможет спутать следы.

Я свернул с направления, в котором бежал, и оказался на берегу ручья. Здесь вовсю светила луна. Для моих кошачьих глаз всё вокруг казалось таким же ярко освещенным и отчётливым, как для человека среди бела дня.

Я смело зашёл в воду и издал от неожиданности шипящий звук, потому что вода обступила меня со всех сторон, — довольно противное чувство, когда шерсть становится мокрой. Но я упрямо продолжал двигаться против течения. Не знаю, как далеко мне удалось уйти, пока я не добрался до каменистого берега, как нельзя лучше подходившего для того, чтобы укрыться. На небе сияла луна. Итак, я выиграл. Останусь здесь до утра, а потом…

Но не тут-то было. Неожиданно в воздухе послышалось сильное хлопанье крыльев. Потом те же крылья начали хлопать меня по голове, по плечам. Боль пронзила всё моё тело. Огромный ястреб вцепился мне в спину когтями и бил в неё клювом. Я покатился по земле, сбрасывая с себя птицу, всё ещё не в состоянии прийти в себя после такой неожиданной атаки. Я не знал, как себя вести, когда нападает хищная птица…

И хотя я подпрыгнул в воздух так высоко, как только могла это сделать рассвирепевшая кошка, ястребу удалось взмыть вверх, держа в когтях добычу. Я проследил за ним глазами. Он цепко держал мой пояс — пряжка так и осталась застёгнутой, зато мех был разорван на две половинки.

Я устало прислонился к камню. Раны, оставленные когтями и клювом птицы, страшно болели. Меня охватил страх — ведь вместе с поясом меня могли лишить и человеческого облика. Ах, если б я знал об этом больше! Но почему на меня вдруг напал ястреб?..

Птица не могла служить Могхусу. Ни одного крылатого хищника не обучить подобным трюкам. Нет — либо это создание чего-то неведомого, союзник лесных людей, либо… Я зарычал при одной только мысли об этом. Неужели Урсилла?

Я понятия не имел обо всей полноте знаний Мудрой Женщины, но в общих чертах представлял, на что она способна. Нельзя отрицать, что она вполне могла подстроить всё это. Теперь я вовсе не был уверен, что на меня напал настоящий ястреб.

Хорошо известно, что тот, кто имеет дело с Силой, может использовать в своих целях кого угодно. И хотя в прошлом, в то время, когда я жил рядом с Урсиллой, ничего подобного никогда не случалось, я не мог утверждать, что это за пределами её возможностей.

Как ужасно, если Урсилла заполучила пояс! Дрожа всем телом от испуга, я огляделся по сторонам и поспешно забрался в одну из расщелин.

Тут, как и полагается кошке, я вылизал шерсть и начал понемногу зализывать ссадины и царапины, оставшиеся после нападения загадочной птицы. Но не до всех ран я мог дотянуться. Страшно утомлённый, я вытянулся во всю длину и положил голову на передние лапы. Такой долгой оказалась ночь и столько принесла волнений, что я мгновенно погрузился в сон. Наконец-то блаженный покой…

Мне кажется, проснувшись, я вполне готов был увидеть окруживших меня охотников. И всё ещё надеялся, что проснусь в обличье человека. Когда солнце озарило расщелину, в которой я притаился, я открыл глаза, чтобы узнать горькую правду. По-прежнему я оставался леопардом. Меня охватил страх, тот самый, который овладел мною при виде птицы, взмывающей в небо с моим поясом в клюве. Я не знал, как избавиться от звериного облика. К тому же я проснулся, испытывая дикий, поистине животный голод. Нужно было во что бы то ни стало наполнить желудок, властно требовавший еды. Поэтому, если я хочу выжить, нужно вновь позволить инстинктам перебороть человеческое начало. Тот же самый звериный инстинкт вывел меня к ручью.

Там, в прозрачной ледяной воде, плавали рыбы. При их виде из пасти у меня потекла слюна, в утробе заурчало. Я приготовился и занёс лапу. Молниеносное движение — и рыба трепыхается на берегу, рядом со мной. Приятно чувствовать свою ловкость. Я, урча, впился клыками в добычу и, почти не разжёвывая, проглотил её.