Юрий Забелло - Планета для робинзонов

День сороковый.

С легкой руки Джека меня все зовут "папа Роб", даже Март. Я все больше и больше привязываюсь к этому смышленому негритенку.

Меня беспокоит только Мария. Правда, она стала разговорчивей. Тоненьким, срывающимся голоском отвечает свой урок. Видно, что она старается, но... То ли стесняется меня, то ли я со своим обучением сильно опоздал. Шутка ли, обучать почти взрослую девочку, которая никогда в жизни не училась. Математика, правда, дается ей легче, чем английский язык.

Конечно, у Марии есть определенный запас знаний, но они все относятся к тому периоду ее жизни, который прошел в джунглях. На днях Сабина вдруг спросила девочку:

- Мария, а какой самый страшный зверь в джунглях?

Ответ был неожиданным даже для меня:

- Летучие крысы-кровососы. У нас одна женщина забыла хорошо укрыть ребенка на ночь, так они высосали из него всю кровь!

Пришлось после этого включать общую лекцию о животном мире Южной Америки. Сабина никак не хотела поверить, что такие звери действительно существуют. И тут же задает вопрос Джек:

- Папа Роб! А там, куда мы летим, такие будут?

Кто его знает, какие там будут! Успокаиваю его:

- Нет, таких там не будет.

- А какие будут?

День сотый.

Вчера перед сном, раздеваясь, я обратил внимание на мой костюм. И рубашка, и брюки сильно потерлись, кое где даже порвались. С утра осмотрел одежду ребятишек и пришел в ужас: она была не в лучшем состоянии. Шутка ли, почти три месяца мы носим одну и ты же одежду. Конечно, мы ее стирали примерно раз в десять дней, так что грязнулями нас не назовешь, но она просто износилась...

Поэтому вместо занятий мы отправились на верхний ярус, чтобы произвести ревизию в складе одежды.

Для себя и Мартина я выбрал два отличных комбинезона, удобных и легких. Попытался найти платье для Сабины, а потом решил, что ей тоже будет удобнее в комбинезоне, но все они были большие, и тогда я спросил у Марии, умеет ли она шить.

- Да, папа Роб, миссис Мандер научила меня, - впервые я услышал ее нормальный голос. Как он отличался от того, который я привык слышать во время занятий.

Нагруженные швейной машинкой, разной материей и одеждой, мы спустились в жилой ярус. Одну из пустых кают превратили в "ателье мод", и Мария уселась за шитье.

Наверное, она шила всю ночь, потому что утром она и Сабина оказались одетыми в одинаковые ярко-оранжевые комбинезоны.

Теперь Мария казалась совсем маленькой девочкой, она была чуть выше Сабины. Ланкадоны вообще малорослые, хотя кое-кто считает, что только из-за плохого питания, а тут еще комбинезон сильно скрадывает рост.

Но зато нас ждал другой сюрприз. Сегодня Мария впервые взялась играть в теннис с Мартом. До сих пор она играла только с Сабиной или Джеком и играла слабо, а тут вдруг начала бить и справа, и слева, так что Март с трудом ушел от поражения.

Видимо, ее стеснительность, воспитанная годами, жизни в зависимом положении, постепенно проходила. Она почувствовала себя равной среди равных, стала держаться свободнее. И с учебой у нее пошло гораздо лучше. Она перегнала Сабину и занимается уже по специальной программе, которую я для нее составил.

День сто сорок первый.

Если считать, что мы вылетели с Земли 12 августа, то сегодня Новый год. Чтобы внести какое-то разнообразие в наше размеренное житье, решили устроить праздник.

Был пир горой. Даже бисквит я ухитрился сделать, используя указания "поваренного кристалла". Только вместо яиц пришлось класть в тесто яичный порошок.

Даже цирк был, почти как настоящий. Лев ходил по канату (по спинкам кресел), крутил сальто в воздухе и прыгал в обруч, только обруч не горел, потому что, во-первых, нельзя допускать излишний расход кислорода, - кто его знает, что там за система регенерации, - а во-вторых, лев мог сильно обжечься. Как и полагается царю зверей, он иногда останавливался, поднимал голову и начинал громко рычать, тогда укротительница начинала щелкать воображаемым бичом и приказывала: "Тубо, Цезарь!" - это мы подсмотрели в одном из фильмов про цирк. Лев - его изображал Март - успокаивался и продолжал программу.

А потом по арене поскакал конь, а на нем стояла наездница и тоже щелкала бичом и выделывала всякие коленца. Вдруг она сорвалась со спины коня как раз в тот момент, когда посылала воздушный поцелуй, и, наверное, сильно бы ударилась, если бы верный "конь" не подхватил ее на руки.

Коня тоже изображал Март, укротительницей свирепого льва и по совместительству наездницей выступала Сабина, которая под руководством Марии сшила себе специальный цирковой костюм.

А потом я взял банджо, и мы все пели.

Было очень весело.

День двести двадцать восьмой.

Давно уже мы не заходили в кают-компанию, проводя все время в спортивном отсеке и библиотеке. Правда, я время от времени захожу сюда, чтобы посмотреть в иллюминаторы и определить день по часам. Сегодня неожиданно встретил здесь Марию. Она стояла перед дверью с дисковым замком и сосредоточенно на нее смотрела.

Мы с Мартином несколько раз обсуждали вопрос о том, что именно скрыто за этой дверью. Он говорил, что профессор там работал, и мы оба были уверены, что там находятся его чертежи и расчеты. Мы даже пытались открыть дверь, набирая имя и фамилию профессора и порознь, и вместе - все было бесполезно. Тогда решили пока не трогать ее, а позже, когда немного разберемся в науках, просто взломать ее. Поэтому я очень удивился, увидев Марию, стоящую перед этой дверью:

- Мария, что ты хочешь? - спросил я. - Открыть эту дверь?

- Да, - ответила она, - я думаю... Я раза два видела как профессор открывал эту дверь. Он при этом напевал себе под нос: "Фью-фью, фью-фью-фью"... Не свистел, а... Как-то так: "Ю-ий... га-га-ин"...

- А ну-ка, повтори! - мне показалось в этих словах что-то очень знакомое, где-то я слышал это сочетание звуков!

- Ю-ий га-га-ин...

- Юрий Гагарин!

- Да, да! - радостно закивала Мария. Поистине профессор был самый настоящий "красный"!

- А ты знаешь, кто это Юрий Гагарин? Это... - Впрочем, я потом все вам расскажу. Давай-ка попробуем, как подействует на замок это магическое имя.

О, подействовало оно прекрасно! Как только я набрал эти буквы, в двери что-то щелкнуло, я потянул за ручку и она легко открылась. Это действительно был кабинет профессора. В каюте обычного размера стоял громадный письменный стол, на котором в специальных зажимах лежат чертежи и напечатанная на машинке рукопись с надписью: "Расчеты к "Ласточке".

Кроме того, на полке, прикрепленной к стене, были книги. Часть их при взлете выпала, и теперь они валялись в самых неожиданных местах.

Первым делом я схватил рукопись и стал листать. Должен признаться, что символы, написанные в ней, были для меня китайской грамотой. То есть, написано-то все было по-английски, и буквы, и значки - все это было мне знакомо, а прочесть я ничего не мог.