Иван Зеликов - Тропою Избранника

Ах да! Бишоп же обещал Волт-Сити НКР. Какая незадача, а может, про это просто забудут. Забудут одновременно и он и НКР, хотя тут слабая надежда на забывчивость республиканцев. Хотя… Хотя, если в НКР начнутся какие-нибудь особо важные события, им будет уже не до Волт-Сити. Например, если кто-нибудь с оружием в руках выступит против президента Танди, и начнётся гражданская война. Нет, это вообще нереально, Танди слишком почитают в народе (попробуй не почитать, когда на каждом перекрёстке по несколько хорошо вооружённых полицейских, повинующихся каждому жесту любимого президента и его помощников), вот если только народная любовь поутихнет под влиянием страшного компромата. Однако чем можно скомпрометировать столетнюю женщину, уж не сексуальными извращениями, как делали во все времена, точно. А вот политическим убийством вполне реально. Например, бабушка божий одуванчик приказывает умертвить своего не в меру влиятельного советника, опасаясь конкуренции. И не просто убивает, а выдаёт смерть за несчастный случай (высшая мера наглости!). Он, видите ли, умер от передозировки снотворным, или выпал из окна своего одноэтажного дома и разбился, с кем не бывает. Такое бесстыдство повлечёт за собой волну народного возмущения, в республике закипят страсти, а Бишоп под шумок присвоит себе Волт— Сити.

Теперь остаётся выбрать, кого придать закланию. Тут, в общем-то, и выбирать нечего, первый советник Вестин самая лучшая кандидатура на роль мученика власти. Он страшно богат, а потому влиятелен, и после смерти или низложения Танди он первый усядется в освободившееся кресло, расшвыряв всех остальных. Есть и ещё одна причина. Вестин известен своим непримиримым отношением к Нью-Рено, и если бабушка слишком рано отдаст богу душу, то он приложит все силы, чтобы раздавить это гнездо порока. А Бишопу ох как не хочется открытой войны, пока ещё «мирные» способы собственного усиления не исчерпаны.

Во всей этой стройной цепи размышлений, не понятно только одно. Роль его, Избранника. Судя по всему, она должна быть достаточно значительной, на то он и Избранник. Хотя, Линнет наверняка захочет сделать из него козла отпущения. Так как если Бишоп вежливо поинтересуется, с чего это его орлы были перебиты, как куропатки, можно будет всегда заявить, что это маньяк-Избранник вызвался, нашёл и перебил (как, впрочем, всё и было на самом деле), не могли же силы Волт-Сити запретить ему атаковать где-то в пустыне бандитов.

Танди, несмотря на добрую память о его деде (или бабке), видимо, не считает избранника чем-то серьёзным. Помог разобраться с волтом пятнадцать — молодец, шпиона разоблачил — умница, на тебе за это денежку и катись подальше совершать свои подвиги за пределами республики, здесь и так между народными избранниками конкуренция.

А вот Бишоп? Неужели он тоже видит в нём только шестёрку, дикаря— посыльного, принесшего ему добрые вести от собственного человека в Волт-Сити Томаса Мура? Кстати странный этот Мур, как и все, кто работает на Бишопа. Интересно, что было в том портфеле, который он передал. Вряд ли какая-нибудь информация о городе, чего Бишоп о Волт-Сити не знает. Вполне возможно, что Мур — посредник между гангстером и первым гражданином Линнет. Да и его постоянные разглагольствования о демократии принижают влияние совета, что на руку первому гражданину. С другой стороны, Бишоп именно Избранника нанял, чтобы в один прекрасный день (или ночь) с советником Вестином произошёл несчастный случай. Что это, задание для шестёрки или знак безграничного доверия?

А сам Вестин, хитрая бестия. Наверняка догадывается, что за ним началась охота. И что же он предпринимает, а ничего особенного, намекает Избраннику, чтобы несчастный случай произошёл на этот раз с Бишопом. Вестин сулит за исполнение золотые горы, Бишоп ничего не сулит, кроме своего расположения, но до него так просто не доберёшься. И почему-то оба исключающих друг друга задания падают на одного человека, разве это не свидетельство, что кроме него некому выполнить подобные поручение? Разве это не доказывает, что он Избранник незаменим?!

От таких сладких мыслей Избранник зевнул и открыл один глаз, он и не заметил, что последние два часа вёл машину в полусне. Хотя, на что можно было наехать в пустыне. Других машин здесь не было полтора века, пешеходы тоже являлись относительной редкостью, да и кто будет оплакивать случайно задавленного разбойника. Врезаться тоже было особо не во что, ровную, на сколько хватало глаз, местность разнообразили лишь небольшие холмы и рытвины. К тому же, скорость была не особо большой, так как на большой немилосердно трясло и мешало спать, несмотря на великолепные амортизаторы. Так что разбиться о случайный одинокий валун или скалу можно было тоже не опасаться. Но Избранник решил не рисковать, так как очень не хотелось погибнуть по глупости сейчас, когда он возвращается в деревню в зените славы. Он разбудил Вика, а сам полез на заднее сидение автомобиля. Там он устроился поудобнее, положив голову на широкую грудь Сулика (мягкий живот Вика был бы предпочтительнай, но дикарь так и не научился водить машину) и почти сразу провалился в сон. «А ведь мой город окажется на территории империи Бишопа, он наверняка исполнит свою затею, так что надо будет обдумать своё собственное поведение, чтобы не упустить ни толики власти.» Это была последняя мысль, перед тем, как он погрузился в темноту.

Глава 6

…Чёрная беспросветная ночь, огромная луна на небе, кажется, не только не дарит света, а сама впитывает его в себя, обделяя тех, кто находится внизу, кто обязан вечно блуждать в потёмках. Он уже не бредёт, он бежит по этой реке, стараясь обогнать течение, бежит, словно жидкость доходит ему не до пояса, а лишь до щиколоток. Он бежит вперёд от этой, заливающейся сатанинским смехом, луны, от этого кровавого потока, который нагоняет сзади, бежит от самого себя и не может убежать. Уж не хочет ли он нагнать те трупы, что сам так недавно пинками отсылал вдаль, в бесконечную неизвестность. Уж не хочет ли он вернуть их вспять. Какие глупые мечты, он же прекрасно знает, что это невозможно, но всё равно стремится вперёд. А может, может его гонит туда страх, может он боится тьмы и неизвестности, что притаилась сзади, там, откуда течёт этот кровавый поток. Что за вздор, он же ИЗБРАННИК он бесстрашен, он делает именно то, что хочет и ни человек, ни зверь, ни, тем более, бесконечно далёкая луна не смеют встревать в его замыслы. Вот сейчас, сейчас он решится и покинет этот поток навсегда, он выйдет на берег и усядется там. Точно, он сядет или даже ляжет и… и заснёт. А что, сон во сне — оригинально.

Он поворачивает направо и начинает двигаться к берегу. Не думал он, что это окажется так легко, вроде бы и течение здесь не такое сильное, вроде бы и кровь не такая густая. Стоп, но почему, чем ближе он приближается к суше, тем становится глубже. Вот кровь уже доходит ему до груди, вот он уже по шею погрузился в тёмную жидкость. Ну и пусть, до берега всего несколько шагов, он пройдёт их, пусть даже для этого ему придётся окунуться в реку с головой. Он Избранник, и какие-то несколько лишних глотков крови не остановят его на пути к цели. Вот он делает шаг, второй, кровь уже захлёстывает нос и уши, но ему осталось сделать всего два шага. Ещё шаг, он уходит на глубину, беспросветная тьма застилает глаза и приходится их закрыть, странно, что жидкость не выталкивает его, он прочно стоит ногами на дне. Но вот ещё шаг, вымученный, на него он тратит все силы, так как в этом омуте, где совсем нет течения, ноги почему-то перестают повиноваться, и рука касается стены гладкой и холодной. Странно, ведь жидкость вокруг тёплая, именно такой подобает быть только что выпущенной крови. Но это всё ерунда, ведь теперь он добрался туда, куда хотел, остаётся только подняться. Он пытается оттолкнуться ногами от дна, но они словно приросли к поверхности, а стена настолько гладка, что не за что схватиться, чтобы подтянуться на руках. Выход с этой стороны ему заказан.