Елена Прокофьева - Князь грязи

И что же я потерял, из-за чего меня так быстро вычислили? Просто неправдоподобно быстро вычислили... Ведь все это в один день произошло - и найденный мною мертвец и разговор с Кривым, Тут дело не только в уликах, я думаю, меня явно кто-то видел...

- Ну что, готов ты, Мелкий?

Я смотрел ему прямо в глаза, и сердце колотилось так сильно, что, мне казалось, стук его разносится по всему метро.

Взгляд Кривого, устремленный на меня, сделался напряженным.

- Мелкий... ты хочешь мне что-то сказать?

Сердце оборвалось и рухнуло.

- Кривой, - пролепетал я, хватая его за руку, - Это не я сделал... правда не я!

Он смотрел на меня и молчал.

- Когда я нашел его, он был уже мертвым. Он даже заледенел уже. Я думал вдруг он живой, потому вытащил его на дорогу и снег стряхнул с лица. Я не узнал его, Кривой! Я не видел его никогда! Я не знал, что он... проповедник...

Кривой молчал. Смотрел на меня очень внимательно и молчал. Потом мне вдруг показалось, что он слегка улыбнулся одними кончиками губ и только на мгновение. Глупость, конечно - не мог он улыбаться. Это мне от ужаса померещилось, да и темно все-таки было.

- Ты же понимаешь, Кривой, что незачем мне было его убивать... да и где бы я достал ту смесь, что ему вкололи!..

Про смесь я сказал явно напрасно, потому что Кривого особенно заинтересовали именно эти, последние мои слова.

- Ты и это знаешь... - сказал он, и было в его голосе что-то очень зловещее. Он взял мое лицо за подбородок и притянул к себе ближе, - Что ты еще знаешь?..

- Я ничего не знаю... - пробормотал я, и в голове моей было пусто и легко - ни единой мысли. Я попался. Я попался окончательно. Сам сплел паутину и запутался!

- Не бойся меня, малыш. Я не причиню тебе зла... если расскажешь мне обо всем.

- Я правда ничего не знаю... Я видел случайно один раз, как... тащили одного. Он орал и вырывался, а ему вкололи что-то и сбросили в коллектор... я сбегал потом к станции аэрации, туда, где труп к решетке прибило. У него рожа такая же перекошенная была, как и у... проповедника.

- Да... - проговорил Кривой, - А ты, как я погляжу, парень не промах.

Я пытался определить по интонации его голоса - о чем он думает и что захочет сделать со мной. Но понять ничего я не мог... Впрочем, одно-то я понял хорошо - того, что я рассказал, хватит, чтобы убить меня три раза.

- Что еще ты видел?

- Ничего. И я не говорил никому ничего. Тебе одному...

- Это я понимаю, - усмехнулся Кривой, - Слава Богу, хватило ума. Лезете вы, мальчишки, куда вас не просят, потом в неприятности попадаете. Я, конечно, верю тебе, что не ты убил проповедника, только вот... во что поверит Великий Жрец, ведь газоанализатор твой нашли возле трупа.

Ах, черт!

Я схватился за карманы, и точно - газоанализатора не было! Эту маленькую черную коробочку подарил мне один водопроводчик. Мы как-то разговорились с ним о подземной Москве - он, как выяснилось, такой же фанатик, как я - и он подарил мне эту штуковину, которая пищать начинает, если в подземелье есть ядовитые газы. Очень полезная вещица... Тогда как раз весна была, земля оттаивала, почва гнила, и даже в безопасных прежде местах газы скапливались. " Беда, когда в канализацию дилетанты лезут, - говорил мне водопроводчик, - да и все, кому не лень. Строители непонятно зачем лезут.

Один полез - и остался. Другой поспешил, якобы другу на выручку, глотнул отравленного воздуха, тоже остался внизу. А там уже следующий "спасатель" подоспел. В итоге три трупа."

Мне уж точно газоанализатор этот неоднократно жизнь спасал.

Так значит, это его я потерял!.. Как жалко.

- Меня убьют? - решился я задать вопрос, который терзал меня вот уже несколько дней.

Кривой некоторое время молчал, смотрел на меня и словно размышлял о чем-то.

- Можно было бы попытаться тебя спасти, - произнес он наконец, - Но трудно это. И опасно. Для меня опасно, разумеется. Я, конечно, не последняя фигура при Великом Жреце, но... Он не пощадит никого, если заподозрит в измене.

Он смотрел на меня, я смотрел на него.

Я, конечно, придурок, но не до такой же степени, чтобы не понять, что он имеет ввиду.

- Я все для тебя сделаю, Кривой. Все, что скажешь.

Только спаси меня!

Кривой согласился достаточно быстро, из чего я понял, что грозившая мне опасность не была такой большой, как я предполагал. Не стал бы ради меня Кривой рисковать своей шкурой, что бы он там ни говорил.

- Хорошо, Мелкий, - сказал он мне, - Похоже, мы с тобой договорились. Но учти, впредь ты будешь делать все то, что я тебе скажу. Выполнять все мои поручения. И молчать.

Согласен?

Конечно, я был согласен, Что еще мне оставалось?

Но, по крайней мере, я жив. А там... там видно будет. В жизни все проходит и все изменяется.

- Не бойся, тебе не придется делать что-то, что противоречило бы нашим законам. Я верный слега Великого Жреца и хочу, чтобы ты был таким же. Если будешь слушаться меня, то очень скоро завоюешь всеобщее уважение, и ни кому в голову не придет обвинять тебя в чем-то. Пока что об уликах против тебя знаю только я... и еще несколько людей, которым я смогу заткнуть рот. Но се это до тех пор, пока ты милый, послушный и верный.

Зачем мне объяснять все это?! Не такой уж я тупой, чтобы не понимать.

- Да, - сказал я Кривому, - Я все буду делать, как ты скажешь.

И Кривой удовлетворенно похлопал меня по щеке.

Он повел меня по тоннелю, уже не спрашивая, готов ли я и не пытаясь что-то объяснять. Теперь он в этом не нуждается.

Я шел за ним, след в след, мы петляли по тоннелям, пробирались заброшенными коллекторами и переходами вообще непонятного назначения ( Таких переходов, скажу вам честно, под землей большое количество. Люди сверху делают очень много всего, что потом становится неизвестного назначения.). Мы шли под кирпичными сводами арок времен Ивана Грозного, который, вроде как, и начал-то строительство подземного города под Москвой, и я чувствовал, что постепенно мы спускаемся все ниже и ниже.

Я определил это не по количеству влаги на стенах и под ногами - мокро может быть и у самое поверхности земли, а по тем неотъемлемым признакам, которые могут быть понятными только людям, многократно спускавшимся в подземелье. Без всяких измерительных приборов я могу определить с почти предельной точностью на какой глубине нахожусь - по тому, как кровь стучит в висках, - чем чаще пульс, тем больше глубина.

И еще на большой глубине от пола исходит теплый серный запах. Раньше, когда я чувствовал его всегда поворачивал обратно , еще не хватало бы потерять сознание от недостатка кислорода, но теперь... теперь я не принадлежу себе.

На полу лежала вековая черная земля со щебнем, она уже начала кристаллизироваться, и нога увязала, как в мягкое податливое тесто, от нее оставался точный глубокий след.