Саймон Кларк - Затерявшиеся во времени

Он моргал снова и снова, стремясь выдавить свет, как если бы это был шампунь, попавший в глаза. Он даже головой тряс.

Выходите вечерком, девушки Буффало, выходите вечерком...

Странный сон снился Сэму Бейкеру. Конечно, все сны более или менее странные. Их не понять никому, кроме разве что психоаналитиков, да и то ежели им заплатить по две сотни долларов за час консультации. Среди снов Сэма чаще всего повторялся тот, где он сидел в своей студии, руководя передачей из ада, которая шла в прямом эфире. Все экраны консоли управления настолько расфокусировались, что он сам не мог разобрать, что перед ним – футбольный матч или гаревая дорожка. Он изо всех сил старался разобраться в происходящем, вглядываясь в тени на экранах, и громко выкрикивал инструкции своему помощнику, сидевшему рядом: «Включить третью камеру! Вторая камера – крупный план! Первую камеру отключить!»

Но этот сон был совсем другим. Консоль управления тут вообще отсутствовала. Все, что он видел, были одни огни. Красные, белые, зеленые пятна, световые полосы разных цветов. Он снова крепко зажмурился, изо всех сил стараясь отгородиться от слепящего света.

Через минуту Сэм открыл глаза и огляделся.

Свет исчез.

А призрачная девушка все еще продолжала нежно напевать ему:

Выходите вечерком, выходите вечерком, девушки Буффало... Выходите...

Призрачная девушка улыбнулась ему и исчезла. После себя она оставила бутылку виски «Джек Дэниэлс» прямо на скамье, где сидела. Бутылка лежала на боку, содержимое с бульканьем вытекало на серую пемзу, из которой был сделан пол.

«Просто позор так обращаться с виски, – печально думал он. – Это просто позор терять его впустую и позволять течь прямо на пол. Кто-то обязательно должен поднять бутылку».

Поскольку это был сон, то Сэму и в голову не пришло занять место того, кто обязан спасать бутылку.

Чувствуя себя отдохнувшим и спокойным, он отвел взгляд от бутылки, из которой все еще продолжал течь прямо на пол великолепный бурый напиток.

Сэма нисколько не удивляло то обстоятельство, что он снова оказался в амфитеатре. Или то, что сейчас он там был один.

Однако он знал, что ему следует поскорее уйти оттуда. Он ощущал себя тут чужим, на этих жестких деревянных скамьях. И не следовало бы ему так пристально вглядываться в центральную арену, где стоял тот каменный алтарь, что так походил на огромную костяшку домино.

Сэм встал. Бутылка виски все еще лежала на боку, напиток все еще вытекал из горлышка с очень громким бульканьем. (Именно такой звук получается, когда мужчина писает на каменный пол.) Сэм сделал шаг, переступил через ручеек виски, стекавший по стенке амфитеатра, и двинулся к деревянным ступеням, которые должны были вывести его к парковочной площадке.

Дойдя до ступеней лестницы, Сэм остановился и обернулся.

И сон тут же преподнес ему новый сюрприз.

Прямо на алтаре стоял большой деревянный крест, достигавший в высоту добрых десяти футов. На кресте висел мужчина. У него были темные волосы, ноги обуты в красные башмаки. Вокруг талии повязано очень грязное полотенце.

Мужчина что-то громко кричал, обращаясь к Сэму Бейкеру.

Хотя Сэм и не разобрал ни слова, тон распятого был понятен: он умолял о помощи.

Сэм знал, что обязан помочь этому человеку. И помочь немедленно. А не торчать тут возле булькающей бутылки. Но механизм, приводивший сон в движение, не подсказал ему, что именно он должен сделать.

И Сэм направился вниз по ступенькам, ни на мгновение не спуская глаз с человека на кресте.

А человек все еще кричал, зовя на помощь. Правда, Сэм до сих пор так и не смог разобрать ни единого слова. Возможно, они были на иностранном языке, а может, так искажены, что значение их ускользало от Сэма. В любом случае он не понимал ничего. Один лишь тон – умоляющий, просящий и требовательный – говорил сам за себя. Он требовал немедленно избавить кричавшего от непереносимой муки.

Человек вертел головой из стороны в сторону. Он изгибал тело так, будто крест раскален докрасна и он предпринимает безнадежные попытки сорваться с крестовины.

Сэм медленно приближался к кресту. С невероятным изумлением взирал он на распятого.

Человек не был приколочен к дереву гвоздями. Крест отрастил нечто вроде длинных острых игл, похожих на иглы дикобраза, и кто-то прижал человека к ним, держа его в этом положении, пока иглы не проросли сквозь мягкие ткани тела, так что теперь человек висел только на них, подобно бабочке, пронзенной острым шипом розы. Смертельные шипы торчали из рук, ног, живота, груди и горла, давая крови выход наружу.

Должно быть, он чувствует себя так, будто в него ударила молния. Но так ли это на самом деле?

Так размышлял Сэм, подходя к подножию креста, вбитого в центральное углубление алтаря и походившего на невероятно колючую рождественскую елку, высаженную в фигурный сосуд. Если в тебя ударит молния, то ощутишь ли ты электроны, проникающие в тебя сквозь кожу, миндалины и кровеносные сосуды, как острые злые иглы, вонзающиеся в тело?

Человек в красных башмаках корчился на кресте, смотря на Сэма огромными карими глазами, в которых сосредоточивались вся его душа и вся его боль, как то и должно быть со святым, подвергнутым страшнейшим пыткам.

Один из шипов вылез наружу из соска на груди мученика. Кровь сочилась оттуда прямо к ногам Сэма, будто вода из дождевой трубы. Крупные пятна жидкости, живой и алой, нарушали мертвенный покой серой пемзы, из которой был сделан пол.

Человек смотрел на Сэма с высоты. Он перестал кричать, он гипнотизировал Сэма своими огромными карими глазами, из которых текли боль и печаль.

Сэму стало невмоготу. Он больше не мог стоять и смотреть, как умирает на кресте этот человек.

Он вообще ничего больше не хотел от этого амфитеатра. Только одного: он жаждал оказаться немедленно дома.

Не оглядываясь, он повернулся и пошел прочь от висящего мученика.

Он почти взлетел до самых верхних рядов амфитеатра.

Парковочная площадка исчезла. Исчезла вместе с зелеными лугами и полями Йоркшира.

Перед Сэмом тянулись одни амфитеатры, все точно такие же, как и тот, который он только что покинул. Зрелище было похоже на то, которое можно наблюдать в зеркальной кабине лифта. Там вы можете увидеть свое отражение, повторенное бессчетное число раз. Миллионы отражений, уходящих вдаль. Навсегда. В Никуда.

Точно так было и с амфитеатрами. Они тянулись в бесконечность один за другим.

Сэм несколько раз повернулся вокруг своей оси, как если бы пытался разучить па замысловатого танца. Но все, что он видел, были амфитеатры, смотревшиеся как пятна на лике Земли и уходившие вдаль, занимая каждый квадратный дюйм площади.