Коллектив авторов - Полдень, XXI век (ноябрь 2012)

– Нет, конечно, – призналась Кэт. Я молча подтвердил кивком. – Ведь только мы ощущаем эти переходы, а вы…

– А я должен поверить вам на слово, – перебил ее отец. – «Верую, ибо абсурдно». Так?

– Получается, так.

– Увы, не могу. Я не солипсист, мне все еще дорога объективная реальность…

– «Данная нам в ощущениях»… – подхватил я. – Так, кажется, Ильич в бессмертном труде про материализм и эмпириокритицизм выразился? У тебя, наверное, пятерка по марксистско-ленинской философии была.

– Была, – согласился отец. – На том стоим. Не на голове же…

Интересно, откуда он узнал про стояние на голове, или это случайное совпадение? Но Кэт никак не отреагировала. Она снова в упор смотрела на отца. Мне стало неловко, но его, похоже, ее взгляд совершенно не волновал.

– Па, – начал я, – ведь то, что мы ощущаем, для нас совершенно реально. Это наша реальность, данная в наших ощущениях. Мы не можем ею поделиться, как не можем поделиться с другим человеком ощущением своей боли. Ведь реальность боли ты не станешь отрицать?

– Уж кто-кто, а я точно не стану – со вздохом согласился отец. – Ладно, а как она выглядит, эта «ваша реальность»? Описать можете? Вы что, как блохи скачете по мирам? Небось и во времени путешествовать можете?

– Во времени не можем, – признал я. – А описать попробуем. Ты как, Кэт?

– Начинай, Серж, а я помогу.

12.5

Я начал издалека. Принес из своей комнаты распечатку статьи Макса Тегмарка и прочитал вслух:

«Квантовые эффекты вызывают расщепление классической реальности, и в каждом из ответвлений события происходят по-разному. В квантовой теории состояние вселенной задается не классическими параметрами, такими, как координаты и скорости всех частиц, а математическим объектом, называемым волновой функцией. Согласно уравнению Шрёдингера, это состояние детерминистски эволюционирует во времени унитарно, что соответствует повороту в гильбертовом пространстве, абстрактном бесконечномерном пространстве, где “живут” волновые функции. Сложность в том, что совершенно законно существование волновых функций, соответствующих классически непредставимым ситуациям, таким, как одновременное пребывание в двух различных местах».

– Сереженька, деточка, – прервал меня отец. – Я ведь читал эту вещицу. Могу даже процитировать, что он там писал в начале. Воспроизвожу:

«А не сидит ли где-то ваша копия, открыв мою статью и раздумывая, не бросить ли ее, даже не дочитав до конца это предложение? Человек, живущий на планете Земля, с ее окутанными дымкой горами, плодородными полями и кипучими городами, в солнечной системе с восемью другими планетами. Жизнь его была совершенно идентична вашей во всех отношениях – вплоть до этого самого момента, когда решение читать дальше бесповоротно разводит ваши жизненные пути.

Такая идея может показаться странной и неправдоподобной, и я должен сознаться, что и мне тоже так кажется. Тем не менее, похоже, с ней придется смириться… Имеется бесконечное множество других населенных планет и не с одним, а с бесконечным множеством одинаковых людей, с теми же именами и воспоминаниями, что и у вас. Более того, имеется бесконечное множество других областей размером с нашу наблюдаемую вселенную, где разыгрываются все возможные истории эволюции вселенной».

– Вот и я раздумываю, – продолжал отец, – не хотите ли вы мне продать что-то подобное, занятное, но в принципе непроверяемое, а потому, с моей точки зрения, ненаучное…

– Нет, па, мы ничего тебе не продаем. Я просто хочу, чтобы ты понял простую вещь. Ты – это классический макрообъект, как и большинство людей на нашей Земле, а мы – тоже макрообъект, но квантовый. По крайней мере, наши мозги, похоже, вовсю работают по квантовым законам.

– Мы все квантовые объекты, – возразил отец, – только на классическом уровне квантовые аспекты не проявляются. А вы, значит, другие… Ладно, и как же вы свои «реальности» воспринимаете?

Я мельком взглянул на Кэт, которая сделала в мою сторону приглашающий жест.

Я набрал побольше воздуху и начал.

– Представь себе каплю или молекулу в одной из струй широкого водопада. Каждая из отдельных струек – это как бы мировая линия одной из реальностей. Все капли движутся в этой струйке, как бы скользя вниз во времени от прошлого к будущему. Они помнят, что было выше, но не знают, что будет ниже.

– Но какие-то отдельные капли могут перемещаться от одной струйки к другой. Там тоже свой мир со своим временем, текущим сверху вниз, но немного другой. Капля не может перепрыгнуть вверх, только горизонтально, так что никто не может прыгнуть в прошлое и убить своего дедушку. В другой струйке, в другом мире у друзей и знакомых слегка иные судьбы, потому как взаимодействие капель в этой струйке было немного иным, чем в остальных, но в целом все весьма похоже.

– Это плохая аналогия, потому как капля физически не перепрыгивает из одной струйки в другую, иначе она исчезала бы в одной струйке и ниоткуда появлялась бы в другой, но мы ведь отсюда никуда не пропадаем. Не могу придумать, какие слова найти. Я как бы размыт между этими струйками, вот сейчас вижу, если это можно назвать вижу, как ты где-то там потянулся за сигаретой.

Отец поглядел на свою руку, которая машинально шарила по столу в поисках несуществующей пачки.

– Так я и здесь потянулся, – иронически отозвался отец, – а ты заметил.

– Но там на столе лежит пачка, а здесь нет.

– Ладно, допустим. И ты можешь усилием воли или еще чего-то перепрыгивать из одной реальности в другую?

– Теперь могу. Но поначалу было очень трудно. Миры мелькали, исчезали, дразнили, я никак не мог ухватить способ перехода. На это и ушли три года моей учебы.

Я вспотел. Уж очень трудно было переносить в слова четкие для меня, но такие зыбкие на словах ощущения.

На помощь пришла Кэт.

– А я это вижу иначе. Я вижу лес. В нем много деревьев, очень много. Каждое из них – одинокое дерево, но вместе они лес. Я могу выбрать одно дерево и смотреть только на него, тогда я вижу только один этот мир. А могу перевести взгляд на любое другое и откроется другой мир. Похожий, но другой. Но лес остается лесом, он всегда там. Это непередаваемое ощущение…

– Данное вам в реальностях, – весело подхватил отец. – Вот видите, Ильич был прав, хоть и с точностью до знака.

Кэт шутку не поняла, а я оценил и с удовольствием рассмеялся. Сразу стало легко. Отличный у меня отец!

– И много вас таких?

– Мы пока не знаем, – откликнулась Кэт, – вряд ли очень много, иначе об этом журналисты уже пронюхали бы, но пока тихо. Будем искать себе подобных. Должны найти.

– И как же вы собираетесь их искать? – все так же с улыбкой поинтересовался отец. Похоже, наша беседа очень его забавляла. Неужели он нам не верит?