Михаил Пухов - Станет светлее

Диск, как беззвучный призрак, скользил над дневной стороной громадной сферы, отражаясь в ее полированном зеркале. Однообразие усыпляло, но человеку было нехорошо. Его одолевали предчувствия. Два года кончались, и он устал ждать. Роботы Маб были его врагами, но он не испытывал к ним ненависти. В чем-то они были даже похожи. Они делали свое дело, он делал свое. Вернее,готовился к этому. Он ненавидел роботов не больше, чем тех, кто из-за таласского предсказания готов был потушить все звезды на небе. И те и другие не были виновны ни в чем…

Но кто же тогда виноват? Цивилизация Маб? Ее инженеры, вложившие в роботов неправильную программу? Но разве можно отвечать за что-то через миллиард лет после гибели последних представителей своего вида?..

Однообразие усыпляло – человек уже много часов подряд не смыкал глаз, и когда внизу что-то мелькнуло, не успел сразу затормозить. Ему пришлось возвращаться по оборванной траектории.

Под ним, в центре зеркальной равнины, возвышался катер с «Земляники», похожий на памятник. Памятник чему? Диск нырнул вниз. Приземление оказалось точным, они провалились сразу на стартовую палубу. Корабль впустил диск, потому что это была его собственность, он его узнал. Оказавшись в освещенной рубке, Александр Синяев подумал, что торопиться необязательно – звездолет не даст атакующим приблизиться, даже если наблюдатели станции успеют его заметить. Но и тянуть ни к чему.

Человек не удивился, опять увидев «Землянику». Она висела в прежней точке оазиса, где они с Бабичем ее оставили сутки назад, будто никуда и не отлучалась. Правда, и его звездолет вернулся туда, где был обнаружен. Все повторялось, возвращалось на круги своя.

Кроме «Земляники», в небе ничего не было. Но ученые звездолета уже работали на планетах. Они знали сейчас больше, чем Александр Синяев.

Вскоре диск опять лежал в ангаре «Земляники», бок о бок с «Гномом», на котором человека казнили. Торопясь, он выскочил в коридор. У входа в ангар стоял его коллега Василий с приятелем. Они беседовали о чем-то значительном. Узнав Александра Синяева, они одновременно разинули рты.

Александр Синяев вежливо поздоровался.

– Это опять вы? – сказал Василий, заглядывая ему в глаза. – Мы думали, вы погибли. Ведь корабль, на который вы высаживались, куда-то исчез.

– Наоборот,– возразил человек. – Это вы куда-то пропали.

Уходя от ангара, он услышал, как Василий сказал приятелю:

– Это Синяев, о котором я говорил. Он лучший пилот из всех, кого я знаю. Он ответил на все вопросы.

Александр Синяев не спорил. Он уже бежал по магнитной дорожке, как бегун-марафонец. Зрителей не было. Звездолет казался необитаемым. Александр Синяев оставил позади ряд пустых пассажирских кают, миновал плотно закрытую дверь кают-компании.

В рубке был один Бабич.

– Они уже были здесь, – сказал он. – Они сделали свое дело.

Мозг Александра Синяева оставался ясным.

– На всех планетах?

– Да. Планетологи еще там. Сначала никто не поверил. Но они передали снимки.

– А роботы? Их кто-нибудь видел?

– Действующих – нет. Нашли одного, попавшего под обвал.

Цейтнот. Александр Синяев окинул взглядом прозрачные стены рубки. Нет, отсюда ничего не увидишь. И ничего не сделаешь.

Он повернулся к выходу.

– Вы куда? Я с вами.

Александр Синяев не стал отговаривать Бабича.

Они бежали по коридору, мимо приоткрытой двери кают-компании. Тезка Синяева Монин и поэт Константин Космопроходческий разговаривали за пустым обеденным столом.

– В природе существует все, – говорил Монин, вытирая пот курчавым париком. – Но чтобы планеты были так похожи, вплоть до формы материков…

– Это рифмованные планеты, – объяснил авангардист. – Творец создавал их, словно поэму.

Их лица отгородила стена коридора.

У входа в ангар вместо пилотов-десантников стояли рыжий медработник Дорошенко и один из подчиненных Анатолия Толейко.

– К счастью, я взял свои камеры, – говорил планетолог. – Они очень тяжелые. У меня все болит, но снимки получились отличные. Вероятно, это автомат с корабля, на котором погибли Бабич и этот новый. Кстати, вы слышали, что корабль возвратился? Вдруг их удастся спасти?..

– Не думаю, – возразил Дорошенко. – Кислород в их костюмах кончился несколько часов назад. Сколько же они могут не дышать?..

Они загораживали проход.

– Позвольте, – сказал Николай Бабич. Не успев удивиться, они посторонились. Бабич и Александр Синяев снова вышли в ангар.

После светлых помещений «Земляники» десантная палуба звездолета Маб казалась мрачной. Но Бабич, по-видимому, этого не замечал. Он был настроен оптимистично.

– Конечно, меня тоже удивило появление «Земляники» возле Лагора, – говорил он. – Но потом я понял, что Монин решил все-таки поискать ваших товарищей. Оказалось, я почти угадал. Монина подбил на это Толейко.

– Каких товарищей?

– Ваших, – объяснил Бабич. – Тех, кто потерпел аварию вместе с вами.

– Какую аварию?

– Ну когда у вас полетел инвертор, – сказал Бабич не моргнув глазом.

– Уже забыли?..

– Скажите лучше, как вам удалось так быстро уйти от Лагора?

– Монин стартовал сам, – сказал Бабич. – Он прослушал эфир, но ничего не обнаружил. Он торопился назад – ведь он ушел без предупреждения. Если бы он задержался, планетологи сошли бы с ума.

– Они еще на планетах?

– Да, возвратилась всего одна группа. Те, которые нашли поврежденного робота.

Александр Синяев уже ни в чем не сомневался. Он знал, что они опоздали. Роботы уже закончили перестройку оазиса и унеслись к Лагору. Возможно, как раз сейчас абордажные экипажи идут в последнюю отчаянную атаку, а Дзанг вызывает подкрепления. Но просить у Круга? Александр Синяев знал, что они не успеют.

А они уже стояли на полу перед пультом, пол загораживал половину неба, и только купол над головами оставался полупрозрачным. Их окружал небосвод, усеянный алмазной пылью. Планеты-близнецы шли по орбитам, замыкая витки вокруг угасшего солнца. Черный силуэт «Земляники» казался продолговатой ямой, вырытой кем-то в небе.

– Пусто, – сказал Бабич.

Александр Синяев тоже ничего не видел. Но это не значило, что его нет поблизости. Корабль Роботов легко мог затеряться в необъятном небе, к тому же он наверняка был в защитном поле. Оставался единственный шанс.

– Вы убеждены, что Корабль Роботов – единственное наследство цивилизации Маб? – спросил вдруг Бабич. – А если ваш Круг тоже запущен оттуда?..

Александр Синяев не ответил. Он коснулся узкой сиреневой полосы под шаром датчика навигационных задач. Из пульта, как лунный луч, выдвинулся хрустальный стержень и задрожал.

«Если только они не ушли, – думал Александр Синяев, глядя на его затухающие колебания. – Если не успели подготовится к старту. Пусть они еще здесь, в черном оазисе…»