Сергей Саканский - Искатель. 2009. Выпуск №10

Лестница напомнила ему сегодняшний сон, только во сне она была другой, более узкой, и перила без пластикового покрытия, железные. Содержание сна уже подернулось пеленой, оставив легкое ощущение счастья, которое никак не вязалось с положением человека, которого преследуют убийцы, но помогало ему выдержать напряжение: все, что Андрей сейчас делал, он делал как бы во имя Индии и во славу своей любви.

Поглядывая в окна лестничной клетки на смене ее маршей, он видел, как все шире разворачивается лесной горизонт за стеной фабрики: вот уже показался край Бабошкиного озера, вода на скользящем солнце — словно расплавленный свинец, круглая поляна в ограде из молодых сосен, на поляне дым, разноцветные рубашки — компания играла в футбол, гоняя невидимый отсюда мяч.

Сверху хорошо просматривалась территория фабрики, впрочем, не вся: по краю «Зоны-Б» специально поставлены большие черные емкости, а пространство между ними запутано трубами и змеевиками, так что двор запретной зоны можно увидеть только кусками.

Но вот в пределах одного из кусков мелькнуло клетчатое. В другом месте показалось длинное. Третья фигура — Главный сидела на стуле, вытащенном во двор. Главный что-то мастерил на коленях: как сказал бандит — готовил взрывчатку.

Но чем это занимается Длинный? Андрей сделал из кулака подзорную трубу, чтобы улучшить зрение, как это написано в одной занимательной книжке по оптике… И не поверил своим глазам: бандит возился с кроликами. Двух кроликов он уже достал из клетки, связал им ноги и положил на землю. Сейчас он как раз отловил третьего и проделал с ним то же самое. Потом засунул в какой-то ящик… Да это же просто весы!

— Они что же — кроликов у деда воровать пришли? — с изумлением пробормотал Андрей и, не найдя ответа, решил выбросить этот казус из головы: есть у него пока другие дела.

Бутылка с нашатырным спиртом, которую он искал, оказалась на месте: в комнате 333, в стенном шкафу. Андрей дернул дверь, она скрипнула. Он вспомнил о бутылочке масла, но это оказалось лишней предосторожностью: в здании никого нет.

В комнате 333 когда-то размещалась лаборатория фабрики, ее сотрудники работали с веществами для пропитки древесины. Андрей давно осмотрел все склянки, открыл и понюхал их. Так он узнал, что значит вдохнуть полной грудью нашатырный спирт. И если этим веществом зарядить водяной пистолет…

Андрей выплеснул из пистолета оставшуюся воду, начертив на стене замысловатый зигзаг. Фирменная конструкция оружия позволяла выполнил, боевую задачу. Клапан надежно закрывал ствол.

Проходя мимо комнаты, где когда-то работала мать, Андрей не удержался и заглянул туда. Окно выбито, ветер шевелит рваную занавеску. На подоконнике сидит ворона. Увидев Андрея, она взмахнула крыльями, провалилась вниз и через секунду возникла уже вдали, на фоне волнующихся тополей…

Он огляделся, осматривая комнату, ту самую, которую видела каждый день мать, когда еще была здорова, была жива… Что-то привлекло его внимание, и Андрей с изумлением уставился на стену. С минуту разглядывал ее, и ему показалось, будто он понял, откуда взялась Индия, почему образ сначала приснился ему, а потом подвернулся деду под его любительскую кисть.

Штукатурка на стене облупилась, осыпалась, образовав фигурное пятно, в котором ясно читалось лицо. Это и была Индия.

Андрей подошел ближе, осторожно прикоснулся пальцами к слоистой, треснутой, словно яичная скорлупа, стене. Точно — это она: можно было рассмотреть длинные волосы, шею и плечи, большие глаза, именно синие, потому что такого цвета был предыдущий слой.

Дед, конечно, тоже бывал в этой комнате, ходил здесь, смотрел по сторонам, вспоминая дочь. Вот и прочитал тот же самый образ… Надежда мелькнула и погасла. Индии не существует в природе, он никогда не встретит ее…

Нет, не получается. Эта версия объясняет Индию с точки зрения Андрея и деда, но никак не вяжется с тем, что и бандитов заинтересовал ее портрет.

Ему вдруг пришло в голову посмотреть на все это несколько под другим углом. Чтобы проверить свою мысль, он еще раз внимательно пригляделся к пятну на стене. Попытался отбросить все ассоциации и понял: это просто пятно. Обычная осыпавшаяся штукатурка, и ничего более. Нет никакого лица, и дед не мог увидеть его здесь. Образ существовал в голове Андрея, в голове деда — и почему-то в головах этих странных незнакомцев, которых Андрей чисто по инерции продолжал называть бандитами.

Чтобы проверить свою мысль, Андрей подошел к окну. И тотчас увидел лицо Индии. На сей раз оно материализовалось в серебристой тополиной листве. Казалось, девушка шевелит губами, зовет его:

— Спаси меня!

Андрей перевел взгляд на облако над пустырем, всмотрелся в его плотные молочные формы.

Снова Индия. Снова ее удивительное лицо, и спутанные волосы, и зовущие губы:

— Спаси меня!

Это галлюцинация. Вся семья была поражена болезнью алкоголизма, и Андрей унаследовал его безумие…

Опять не сходится. Ни отец, ни мать еще не пили, когда родился Андрей. Сам Андрей ни разу в жизни не брал в рот спиртного. Дед как-то сказал, что во всем виновата фабрика. Почти все рабочие запили, когда она вышвырнула их на улицу. Как мужчины, так и женщины. И многие уже умерли от этой страшной болезни.

Хорошо. Пусть так, пусть в его глазах светится наведенный образ, но почему именно этот? И опять же, при чем тут эти люди, которые проникли на фабрику и хотят их тут убить?

Нет, невозможные, неразрешимые вопросы. Андрей шумно вздохнул, качнул головой, сбрасывая навязчивые мысли.

Он посмотрел в окно. Отсюда был виден пустырь, а дальше, на другом его конце, — белая блочная пятиэтажка, наполовину закрытая деревьями. Даже окно кухни — вот оно! Крошечный темный прямоугольник в десять пикселей высотой, словно буква на мониторе. Что, если подать какой-нибудь знак? Наверное, отец сейчас сидит на кухне, пьет с похмелья крепкий черный чай. Вон, в дальнем конце пустыря кружит спаниель, его хозяйка машет рукой, пес подпрыгивает, пытаясь дотянуться до ее ладони… Все это близко и в то же время невозможно далеко.

Если, например, из листов бумаги сделать крупные буквы, по одной на окно… Андрей представил, сколько тут окон в ряду: вроде восемь. Он вспомнил, как на старом, самом первом своем компьютере изворачивался, чтобы записать значимое слово не более чем восемью символами…

Нет, на восемь времени нет.

Что можно написать — HELP? Или, например, БЕДА?

Да и на четыре — тоже.

— SOS?

Допустим, он найдет здесь бечевки, как-то скрепит листы, валяющиеся на полу, сотворит из них буквы… Такая работа займет не меньше часа, а за это время может произойти многое. Какова вероятность, что кто-то посмотрит на здание администрации, скрывающееся за чередой тополей? Часто ли люди вообще смотрят по сторонам — на предметы, которые не представляют для них сиюминутной ценности: облака, деревья или окна зданий? И если какой-нибудь собачник увидит в окнах HELP, или БЕДА, или SOS — разве он поймет это как сигнал бедствия? Или просто решит, что какой-то придурок тут забавляется с граффити.