Андрей Егоров - Когда закончилась нефть

На один маленький и незначительный для биологического равновесия организма побочный эффект наноброши поначалу никто не обратил никакого внимания.

Патологическая инфляция эмоций… Впрочем, люди давно уже перестали ценить чувства — так те затерлись от применения в случаях, когда речь шла о выгоде, такими они стали ручными и подвластными своим господам. И чувства, обиженные, как дрессированная собака, получившая пинок от хозяина, покинули человечество.

Однажды настал день, когда уже ни одна женщина не могла посмотреть на мужчину ради бриллиантов так, чтобы он поверил в искренность ее чувств. Ни один мужчина больше не мог ради наследства убедить отца в своей любви. Ни один магнат больше не мог ради власти заручиться доверием избирателей. Искренность вымерла.

Сначала была эпидемия смертей среди наиболее состоятельных и обеспеченных, вроде бы наименее подверженных бедам людей. Миллионеры, политики, супермодели стали умирать, кончая жизнь самоубийством. Никакие телохранители, личные психиатры с Нобелевскими премиями и полнейшее отсутствие логичных причин для сведения счетов с жизнью не мешали им бесславно и даже с радостью травиться, тонуть, стреляться, прекращать есть — или просто останавливать дыхание.

Всего за несколько месяцев эпидемия перекинулась на остальное население. Опустели огромные ульи многоэтажных небоскребов. Целые районы в одночасье превращались в зловонные свалки смердящих и разлагающихся трупов. Домашние животные выли и сходили с ума от голода и одиночества. Роботы сгребали в контейнеры то, что осталось от их бывших хозяев, и навеки замирали, лишенные привычной работы.

Когда была изобретена Нефть, благодаря которой люди стали не просто изображать, а по-настоящему чувствовать гнев, страсть, страх, уважение, гордость, радость, горе и даже любовь, было провозглашено Новое Начало Времен. Наноброши бездействовали, пока человек принимал очередную дозу. Под влиянием наркотика хозяин оставался бодр, счастлив, преисполнен идей и творческих замыслов.

— Дело в том, что, как только я предъявил миру Нефть, ее сразу же признали единственным и самым действенным средством против болезни. Многим ее назначали просто в качестве прививки. В обязательном порядке. Явившись миру в невинных одеждах очевидной пользы, Нефть казалась лекарством против неизбежной смерти. Наркотиком ее признали позже, значительно позже того момента, когда все еще можно было исправить. Очень скоро выяснилось, что, раз поселившись в человеке, Нефть больше никогда его не покидает и требует все новой и новой дозы. В любом случае из всего поколения, которое стало жертвой эпидемии, выжили только наркоманы. И мы с Элинор. Единственные среди всего этого безумия, кто не нуждался ни в хранителе от эмоций, ни в наркотике для синтезирования их.

Мне как «спасителю человечества» предоставлялись пожизненные привилегии. Не носить моего скорпиона — это ведь настоящая роскошь. Элинор всегда презирала эти адские создания. Пожалуй, мы были единственным исключением в этом смысле — из всего человечества только нам был позволен добровольный отказ от молодости, здоровья и искусственного счастья. Эта привилегия для меня была дороже всех денег, которые я получил как изобретатель Нефти. Это того стоило — так она сказала, умирая у меня на руках. Не знаю, стоило ли… Но знаю, что отдал бы все деньги за возможность умереть вместе с ней — тогда же. А в тот момент мне казалось, что, пока я жив — жива Элинор. Жива в моих воспоминаниях, в моей любви к ней.

— После того как Элинор ушла, я остался здесь. Брошенный в мир, полный счастливых сумасшедших. Меня носило по волнам этого моря безумцев — я пил нефть и не мог напиться. Я употреблял ее в количествах, достаточных для целого города, только для того, чтобы всего лишь на несколько жалких секунд забыть о боли. Миллионы ушли на то, чтобы я просто выжил — а вокруг меня счастливые безумцы довольствовались одной бесплатной дозой в день, положенной каждому по закону.

Тогда-то я, всего лишь слабый человек, нашел ее близнеца. Элинор-2, как оказалось, была среди «счастливчиков» — выживших, но прочно подсевших на нефть людей.

Гринок вскочил с золоченого кресла и в волнении пробежался по просторному кабинету. Сделав несколько кругов вокруг огромного стола красного дерева, он остановился у дверей, словно решившись покинуть кабинет с кровавыми бархатными портьерами и мебелью в стиле ампир.

— Все, чего я хотел от нее — это легкий румянец, сбившийся пульс, тень задумчивости при взгляде на меня. Разве это много? Разве слишком дерзко ждать этого от женщины, которую я боготворю? Без которой не могу жить… Жить. Как давно это было! Как давно ее сестра, эта бездушная восковая кукла заменила мне Элинор? — Гринок с силой потер разгоряченный лоб.

**

Нефти теперь требовалось гораздо больше, чем во времена, когда к ней относились просто и прагматично — как к очередному источнику энергии. На сотворение одной дозы уходило несколько баррелей. В венах человечества текли реки переработанной и подсоленной нефти. Кровь планеты стала кровью новых людей.

Но запасы нефти быстро подходили к концу. И конец этот оказался еще страшнее, чем предполагали до изобретения новых двигателей. Никто тогда вообразить не мог, что нефть понадобится не только для производства бензина и пластика. Никто даже не догадывался, что чувства станут таким дефицитом, что за возможность испытывать их придется платить такую цену. А ведь все мало-мальски приличные месторождения уже были исчерпаны к тому времени, как открыли новое применение нефти.

Машина времени несколько отдалила страшный конец, когда все подсевшее на наркотики человечество лишится последней дозы. Под воздействием наркотика один из ученых изобрел аппарат, при помощи которого можно было перенестись в любой временной отрезок после зарождения жизни на Земле.

Устройству тотчас нашли применение — стали разрабатывать месторождения нефти во времена, когда еще ни одна пирамида не была построена, потому что вся нефть из других времен была уже выкачана без остатка еще тогда, когда средства передвижения зависели от бензина.

Поэтому девушка-регистратор так удивилась, прочитав, в каком времени должна будет производиться разработка:

— Наше время?

— Да. — Гринок раздраженно постукивал пальцами по мраморной плите стола, на которой располагался удивительной красоты чернильный прибор, сработанный Челлини несколько веков назад. — Это долго объяснять, но…

— Вы хотите сказать, что нашли месторождения в нашем времени, которые до сих пор никто не открыл? — Божья коровка застыла, как будто ждала ответа не меньше своей хозяйки.