Илья Варшавский - Электронная совесть (сборник)

– Так чудо же!

Курочкину совсем не хотелось пускаться в объяснения. Запустив руку в сумку, он нащупал бутылку водки, отвинтил пробку и, сделав основательный глоток, протянул ее Иоанну.

– На, лучше выпей!

Тот поднес к огню бутылку и разочарованно крякнул:

– Вода… Сейчас бы винца!

– Пей! – усмехнулся Курочкин. – Увидишь, какая это вода. Иоанн глотнул, выпучил глаза и закашлялся.

– Ну и ну! – сказал он, протягивая бутылку Иакову. – Попробуй!

Иаков тоже хлебнул.

– Эх, лучше старого тивериадского!

Прикончил бутылку Зеведей.

Вскоре подъехал челн с Фомой и Иудой. Они тоже присели у костра. После водки Курочкина потянуло в сон. Прикрыв глаза, он лежал, испытывая ни с чем не сравнимое ощущение счастливо миновавшей опасности.

В отдалении о чем-то совещались рыбаки.

– Это он! – взволнованно прошептал Иоанн. – Говорю вам, это он! По воде, как по суше, это раз, пророчествует – два, воду в вино превращает – три! Чего вам еще!

– А взгляд светел и страшен, – добавил Иаков. И впрямь он, Мессия!

Между тем слегка захмелевший Мессия сладко посапывал, повернувшись спиной к огню. Во сне он наносил с кафедры смертельный удар в солнечное сплетение отцам церкви. Никаких следов пребывания Иисуса Христа в этой крохотной стране не обнаруживалось.

На следующее утро, чуть свет, Фома с Иудой отправились в Капернаум. Зеведей с сыновьями остались ждать пробуждения Курочкина. Тот, продрав глаза, попросил было чаю, но рыбаки о таком и не слыхали. Пришлось ограничиться глотком воды.

За ночь натертые ноги распухли и покрылись струпьями. Ступая по горячему песку, Курочкин поминутно взвизгивал и чертыхался.

Не оставалось ничего другого, как соорудить из весел подобие носилок, на которых Иоанн с Иаковом понесли Мессию, державшего в каждой руке по сандалии.

Весть о новом проповеднике из Назарета распространилась по всему городу, и в синагоге, куда доставили Курочкина, уже собралась большая толпа любопытных. Его сразу засыпали вопросами.

Не прошло и получаса, как Курочкин совершенно выбился из сил. Его мутило от голода, однако, судя по всему, о завтраке никто не помышлял.

– Скажите, – спросил он, обводя взглядом присутствующих, – а перекусить у вас тут не найдется? Может, какой-нибудь буфетик есть?

– Как же так? – спросил пожилой еврей, давно уже иронически поглядывавший на проповедника. – Разве ты не чтишь закон Моисея, запрещающий трапезы в храме? Или тебе еще нету тринадцати лет? Однако старому догматику не под силу было тягаться с кандидатом исторических наук.

– А разве ты не знаешь, что сделал Давид, когда взалкал сам и бывшие с ним? – ловко отпарировал эрудированный Курочкин. – Как он вошел в дом божий и ел хлебы предложения, которых не должно было есть ни ему, ни бывшим с ним, а только одним священникам. Осия, глава шесть, стих шестой, – добавил он без запинки.

Блестящее знание материала принесло свои плоды Молодой служка, пощипав в нерешительности бородку, куда-то отлучился и вскоре вернулся с краюхой хлеба.

Пока Курочкин, чавкая и глотая непрожеванные куски, утолял голод, толпа с интересом ждала, что разверзнутся небеса и гром поразит нечестивца.

– Ну вот! Курочкин собрал с колен крошки и отправил их а рот. – Теперь можем продолжить нашу беседу. Так на чем мы остановились?

– Насчет рабов и войн, – подсказал кто-то.

– Совершенно верно! Рабовладение, так же как и войны, является варварским пережитком. Когда-нибудь человечество избавится от этих язв, и на земле наступит настоящий рай, не тот, о котором вам толкуют книжники и фарисеи, а подлинное равенство свободных людей, век счастья и изобилия.

– А когда это будет? – спросил рыжий детина. Курочкин и тут не растерялся. Ему очень не хотелось огорошить слушателей огромным сроком в двадцать столетий.

– Это зависит от нас с вами, – прибег он к обычному ораторскому приему. – Чем быстрее люди проведут необходимые социальные преобразования, тем скорее наступит счастливая жизнь.

– А чего там будет? – не унимался рыжий.

– Все будет. Построят большие удобные дома с холодной и горячей водой. Дров не нужно будет запасать, в каждой кухне будут такие горелки, чирк! И зажегся огонь.

– Это что же, дух святой будет к ним сходить? – поинтересовался старый еврей.

– Дух не дух, а газ.

– Чего? – переспросил рыжий.

– Ну газ, вроде воздуха, только горит. Слушатели недоверчиво молчали.

– Это еще не все, – продолжал Курочкин. – Люди научатся летать по воздуху, и не только по воздуху, даже к звездам полетят.

– Ух ты! – вздохнул кто-то. – Прямо на небо! Вот это да!

– Будет побеждена старость, излечены все болезни, мертвых и то начнут оживлять.

– А ты откуда знаешь? – снова задал вопрос рыжий. – Ты что, там был?

Толпа заржала.

– Правильно, Симон! – раздались голоса. – Так его! Пусть не врет, чего не знает!

От громкого смеха, улюлюканья и насмешек кровь бросилась Курочкину в голову.

– Ясно, был! – закричал он, стараясь перекрыть шум. – Если бы не был, не рассказывал бы!

– Ша! – Старый еврей поднял руку, и гогот постепенно стих. – Значит, ты там был?

– Был, – подтвердил Курочкин.

– И знаешь, как болезни лечат?

– Знаю.

– Рабби! – обратился тот к скамье старейшин. Этот человек был в раю и знает, как лечить все болезни. Так почему бы ему не вылечить дочь нашего уважаемого Иаира, которая уже семь дней при смерти?

Седой патриарх, восседавший на самом почетном месте, кивнул головой:

– Да будет так!

– Ну, это уже хамство! – возмутился Курочкин. – Нельзя каждое слово так буквально понимать, я же не врач, в конце концов!

– Обманщик! Проходимец! Никакой он не пророк! Побить его камнями! – раздались голоса.

Дело принимало скверный оборот.

– Ладно, – сказал Курочкин, вскидывая на плечо сумку. – Я попробую, но в случае чего, вы все свидетели, что меня к этому принудили.

В доме старого Иаира царила скорбь. Двери на улицу были распахнуты настежь, а сам хозяин в разодранной одежде, раскачиваясь, сидел на полу.

Голова его была обильно посыпана пеплом. В углу голосили женщины.

Рыжий Симон втолкнул Курочкина в комнату. Остальные толпились на улице, не решаясь войти.

– Вот, привел целителя! Где твоя дочь?

– Умерла моя дочь, мое солнышко! – запричитал Иаир. – Час назад отдала Ягве душу! – Он зачерпнул из кастрюли новую горсть пепла.

– Неважно! – сказал Симон. – Этот пророк может воскрешать мертвых. Где она лежит?

– Там! – Иаир указал рукой на закрытую дверь. – Там лежит моя голубка, моя бесценная Рахиль!

– Иди! – Симон дал Курочкину легкий подзатыльник, отчего тот влетел в соседнюю комнату. – Иди, и только попробуй не воскресить!