Дуглас Адамс - Ресторан «У конца вселенной»

Черный корабль скользнул вперед, повернулся и начал разбег. Набрав скорость, он ворвался в камеру темпорального запуска — и начал свой долгий путь к далекому прошлому.

Обеденное меню ресторана в Тысячедорожье украшает, по согласованию с издательством, цитата из «Путеводителя». Давайте с ней познакомимся:

«История каждой из крупных галактических цивилизаций может быть разделена на три различные, ярко выраженные фазы: Борьба за выживание, Любопытство и Утонченность, также именуемые фазами „Как?“, „Зачем?“ и „Где?“.

Пример: если для первой фазы характерен вопрос: „Как бы нам поесть?“, а для второй „Зачем мы едим?“, то третья отличается вопросом: „Где бы нам лучше поужинать?“»

Дальше в меню проводится мысль, что адрес: Тысячедорожье, ресторан «У конца Вселенной» — будет весьма удачным и утонченно-культурным ответом на этот третий вопрос.

Однако в меню не уточняется, что, хотя крупной цивилизации для перехода от фазы «Как?» к фазе «Где?» обычно требуется много тысячелетий, маленькие общественные группки, подвергнутые воздействию стрессовой ситуации, могут в головокружительном темпе перескакивать от фазы к фазе.

— Как идет дело? — спросил Артур Дент.

— Фигово, — сообщил Форд Префект.

— А куда мы летим? — спросила Триллиан.

— Не знаю, — ответил Зафод Библброкс.

— Почему? — спросил Артур.

— Заткнись, — дружно ответили Зафод и Форд.

— Вы намекаете, — рассудил Артур, — что мы не владеем ситуацией.

Форд с Зафодом вступили в неравный бой с автопилотом, но на все их усилия корабль только нехорошо раскачивался и трясся. Двигатели ныли и подвывали, как усталые дети в супермаркете.

— Этот цвет меня бесит, — сказал Зафод, чья влюбленность в корабль растаяла после трех минут полета. — Каждый раз, когда ты жмешь на черную кнопку на черной панели с черной маркировкой на черном фоне, в ответ загорается черный сигнал. Что мы угнали? Галактический катафалк?

Стены трясущейся кабины тоже были черными, и потолок был черен, и сиденья (рудиментарный элемент, ибо единственный важный полет, который предстояло совершить кораблю, предполагался беспилотным). Черная панель управления, черные приборы, черные маленькие винтики, на которых эти приборы держались, черный стеганый нейлоновый коврик на полу — расковыряв его, наши герои убедились, что поролон внутри него тоже черный.

— Может быть, у хозяев корабля зрение работает в другом диапазоне волн? — предположила Триллиан.

— Или у конструктора не хватало воображения? — пробормотал Артур.

— Или он был в глубокой депрессии, — сказал Марвин.

На деле, хотя об этом было сложно догадаться вне контекста, подобный декор был избран в честь злополучного, злосчастного, беззащитного перед законодательством о налогообложении владельца корабля.

Корабль сильно накренился, и Зафод, оставив пульт в покое, повернулся к Артуру:

— Послушай, землянин, ведь у тебя есть работа. Ты должен отыскать Вопрос к Основному Ответу, так?

— Я думал, все это уже забыто.

— Только не мной. Как сказали мыши, на этом можно зашибить хорошую деньгу. И этот вопрос заперт в твоей башке. Так что думай! Смысл Жизни! Да за такое мы потребуем выкуп со всей Галактики. Бешеные деньги!

Артур глубоко вздохнул.

— Ладно, — сказал он. — Я попробую. Но с чего начать? Если Основной Ответ, или как там его называть, — это сорок два, то вопросом может быть все что угодно. Скажем, сколько будет шестью семь?

Глаза Зафода блеснули.

— Сорок два! — воскликнул он. Артур провел ладонью по лбу.

— Да, — терпеливо произнес он, — это мне известно. Зафод помрачнел.

— Я просто хотел сказать, что вопрос может быть любым, — пояснил Артур. — И я не знаю, какой из них верен.

— Я знаю, — сказал Марвин. — Вопрос отпечатан в волновой структуре мозга землянина. Впрочем, вряд ли вам это интересно.

— Ты что, можешь читать мои мысли? — спросил Артур.

— Могу, — сказал Марвин.

— Неужели? — Артур был поражен.

— Да. И меня удивляет, как ты умудряешься обходиться таким скудным набором.

— Это оскорбление?

— Именно, — подтвердил Марвин.

— Марвин, — сказала Триллиан с той мягкостью в голосе, которая в разговоре с роботом удавалась только ей, — если ты знал разгадку все это время, почему не сказал нам раньше?

— Вы же не спрашивали.

— Ну хорошо, но сейчас-то мы тебя спрашиваем, металлолом вонючий! — сказал Форд.

В этот момент качка прекратилась, а рев двигателей перешел в жалобное подвывание.

— Эй, Форд, — крикнул Зафод, — этот звук мне греет душу. Ты что-нибудь подкрутил?

— Наоборот. Я как раз оставил приборы в покое. Пусть летит куда хочет, лишь бы скорее с этой посудины смыться.

— Верная мысль, — согласился Зафод.

— Ну вот, я же знал, что вам это безразлично… — сказал Марвин, заполз в угол и отключился.

— Интересно, кому принадлежит этот корабль? — спросил Артур.

— Мне, — сказал Зафод.

— Да нет, чей он на самом деле?

— Мой. Если собственность есть кража, то и украденное — собственность. Стало быть, корабль мой.

— Объясни это кораблю, — предложил Артур. Зафод подошел к пульту.

— Эй, корабль, — сказал он, колотя кулаком по панели, — с тобой говорит твой новый хозяин…

Закончить он не успел. Одновременно произошло несколько событий.

Корабль вышел из режима перелета во времени и вновь возник в реальном пространстве.

Засветились шкалы всех приборов, отключенных при полете сквозь время.

На большом обзорном экране появилось звездное небо. Прямо по курсу сияло огромное солнце.

Громоподобный хлопок из динамиков, окружавших экран, отбросил наших героев к стене.

Глава 21

В середине обширной пустыни на сухой, выжженной планете Какрафун бригада техников настраивала акустическую систему. Собственно, в пустыне находилась только система, сами же техники были в безопасности на огромном корабле управления группой «Зона бедствия» — в четырехстах милях над поверхностью планеты. В радиусе пяти миль от громкоговорящих башен группы гибло все живое. Окажись Артур в этой зоне, последней вспышкой его сознания была бы мысль, что формой и размерами акустическая система напоминает Манхэттен. Устремленные в небо гигантские этажерки нейтронных фазовых динамиков затмевали громады плутониевых реакторов и сейсмоусилителей.

В бездонных бетонных бункерах под городом громкоговорителей лежали инструменты, которыми музыканты управляли с корабля: фотоногитара, бас-детонатор и мега-ударная установка.