Дэвид Брин - Риф яркости

Во всяком случае, нур не принадлежит к говорящим и принимающим решения. Это не разумное существо, подобно нам, членам Шести. Думаю, она такой же член нашей компании, как и все остальные. Многие говорят, что нуры просто безумны. Разумеется, они равнодушны к жизни и смерти – при условии, что узнают что-то новое. Вероятно, больше нуров погибло от любопытства, чем от диггеров на суше или морских акул в воде. Так что я знаю, как голосовала бы Хуфу, если бы умела говорить.

К счастью, даже Клешня понимает, что нельзя доверять ей право решать.

И вот мы спорили, когда маленький нур появился среди нас, визжа, как сумасшедший. Мы все сразу поняли, что сообщает нам Хуфу. Нуры не владеют Галактическим два и вообще не могут говорить ни на каком языке, но могут запомнить и повторить любой короткий ручной сигнал, который увидят своим острым зрением. И в начальном знаке могут даже сообщить, кому предназначен сигнал. Замечательная способность, и очень полезная, если бы нуры делали это надежно и постоянно, а не тогда только, когда это им нравится.

На этот раз Хуфу явно нравилось, потому что в следующее мгновение она передавала цепочку знаков на Галактическом два. (Думаю, что любой телеграфист, знающий азбуку Морзе, как Марк Твен, справился бы и с Галактическим два, если бы постарался.)

Как я уже сказал, сообщение было от нашей урской приятельницы Ур-Ронн, и в нем говорилось: ОКНО ЗАКОНЧЕНО. ПРИХОДИТЕ БЫСТРЕЙ. ПРОИСХОДЯТ РАЗНЫЕ СТРАННЫЕ ВЕЩИ!

Я поставил в конце восклицательный знак, потому что, как только Хуфу кончила передавать, она метнулась вниз с горы Гуенн, завершив сообщение возбужденным лаем. Уверен, что ее прыжки и попытки укусить себя за хвост и означали “странные вещи”.

– Прихвачу свой водяной мешок, – сказал после короткой паузы Острая Клешня.

– А я свои очки, – добавила Гек.

– Возьму плащ и встречусь с вами у поезда, – закончил я. Обсуждать было нечего. После такого-то приглашения.

IV . КНИГА СКЛОНА

Легенды

Г'кеки рассказывают легенду, очень древнюю; она существовала у них, когда они первыми высадились на Джиджо, и передавалась из уст в уста две тысячи лет, пока не была наконец записана на бумаге.

В саге говорится о юноше, который свое “мастерство катания на нити” обновил в одном из орбитальных городов, где г'кеки жили после того, как проиграли на пари свою родную планету.

В этом городе, где не было помех со стороны больших масс материи, молодые лорды на колесах, представители поколения, родившегося в космосе, изобрели новую игру – катались своими сверкающими разноцветными колесами по тончайшим нитям, кабелям, развешенным под всевозможными углами по всему пространству огромной внутренней пустоты их искусственного мира. Один из катающихся, рассказывает легенда, выступал все смелей и смелей, наслаждался риском, перепрыгивал с одной нити-паутинки на другую и даже иногда устремлялся в свободный полет, с бешено вращающимися колесами, пока не цеплялся за очередную нить и не начинал в экстазе раскачиваться на ней.

И вот однажды молодому чемпиону бросил вызов побежденный противник.

– Бьюсь об заклад, ты не сможешь прокатиться так близко от солнца, чтобы обвить его нитью!

Сегодня ученые Джиджо находят эту часть легенды непонятной. Как может солнце находиться внутри вращающейся полой скалы? Поскольку секция космических технологий почти полностью погибла, Библос не дает возможности интерпретировать этот отрывок. Мы полагаем, что история со временем претерпела искажения, как и все прочие воспоминания о нашем богоподобном прошлом.

Но технические подробности не так важны, как мораль этого сказания: неблагоразумно иметь дело с силами, которые выше твоего понимания. Глупец, поступающий так, сгорит, как тот катающийся из сказания, о чьем драматичном конце возвестила путаница горящих нитей на внутреннем небе обреченного города.

Седьмое собрание легенд Джиджо.

Третье издание. Департамент фольклора и языков,

Библос. 1867 год изгнания

Двер

После окончания ученичества Двер посетил почти все деревни и фермы в обитаемой зоне Джиджо, включая острова и одно-два тайных места, о которых дал клятву никогда не говорить. Он встречался со множеством поселенцев из всех рас, особенно с самыми многочисленными на Склоне людьми.

И с каждым проходящим дуром все больше убеждался, что пленница не из их числа.

Удивление раздражало Двера. А иррациональное ощущение собственной вины еще усиливало гнев.

– Из всех глупостей, – говорил он девушке, растирая ее голову у погасшего костра, – украсть мой лук – самая большая. Но нацелить на меня нож – еще больше! Откуда я знал, что ты всего лишь девчонка? Ведь было темно. Я мог бы, обороняясь, сломать тебе шею!

Впервые один из них заговорил с тех пор, как она головой ударилась о землю и осталась неподвижно лежать. Ему пришлось взвалить ее на плечи и притащить в лагерь. Потерявшая сознание незнакомая девушка почти пришла в себя, когда он усадил ее у угольев. Теперь она трогала свою голову, поглядывая на нура и глейвера.

– Я… я думала… ты лиггер, – сказала она наконец.

– Ты украла мой лук, убежала, а потом подумала, что тебя преследует лиггер?

Но хоть это свидетельствует в ее пользу: врать она не умела. При дневном свете стало видно, что одета она в плохо обработанные шкуры, сшитые сухожилиями. Волосы, связанные в конский хвост, рыжеватые. На лице – то, что можно было увидеть под грязью, – выделялся нос, который когда-то был сломан, и большой ожог на левой щеке, портящий впечатление. Если бы не этот ожог, девушку можно было бы назвать хорошенькой, конечно, предварительно вымыв.

– Как тебя зовут?

Она опустила голову и что-то пробормотала.

– Что это? Я ничего не расслышал.

– Я сказала, меня зовут Рети! Впервые она посмотрела прямо ему в глаза, и в голосе ее прозвучал вызов. – Что ты со мной сделаешь?

Разумный вопрос, учитывая обстоятельства. Потирая подбородок, Двер решил, что особого выбора у него нет.

– Наверно, возьму тебя на Собрание. Там большинство мудрецов. Если ты достаточно взрослая, против тебя выдвинут обвинение; в противном случае придется отвечать твоим родителям. Кстати, кто они? Где ты живешь?

Наступила тишина. Наконец девушка сказала:

– Я хочу пить.

К этому времени уже и нур, и глейвер носами тыкались в пустую фляжку и потом обвинительно смотрели на него. Да что я, всеобщий папочка? подумал Двер.

Он вздохнул.

– Ладно, пойдем к воде. Рети, иди с глейвером. У нее расширились глаза.