Джордж Мартин - Туз в трудном положении

В конце концов ей все-таки удалось все наладить. А потом она сидела в полутьме, нарушаемой только вечерним светом, пробивающимся сквозь плотные занавески номера, курила и щурилась на экран, пока значок передачи кружился и ее история уходила по проводам, соединявшим ее ноут с компьютерами редакции.

Все излилось из нее одним сладостным потоком: смерть Анди, ее подозрения, мрачное тайное присутствие в Джокертауне, дразнящие улики его существования – и определение его личности во время бунта, сопровождавшего другой съезд демократической партии двенадцать лет назад. А потом ее личное расследование, закончившееся тем, что она сама запуталась в той паутине, которую пыталась отыскать. И, наконец, убийство.

Она написала о том, что два человека постоянно держали руку на пульсе Джокертауна. На самом деле их было трое: третьим был Тахион, в прямом и переносном смысле. Но он ослеплен личной приязнью к Хартманну и теми политическими плюшками, которые бросил ему сенатор: теми грантами, которые позволяют ему вести жизнь, достойную принца (каковым он и является). Сара не пожелала упоминать его имя.

Остальными двумя были она сама и Кристалис. «Хрустальный дворец» был всего лишь ширмой для истинного занятия Кристалис, которое заключалось в перепродаже сведений обо всем, что происходило в Джокертауне. Непосредственные наблюдатели за событиями не сомневались в том, что рано или поздно она размотает все цепочку и обнаружит, что на ее конце находится кобра.

Кобра носила имя Хартманн. И Кристалис дернула за цепочку как раз в тот момент, когда он раздулся от яда и был готов к броску.

«Почему я не была с ней откровенна?» – спросила она себя, пока в сумерках мерцали жидкокристаллические цифры. Для этого было сколько угодно возможностей, и когда между ними возникла настороженная дружба на борту «Крапленой колоды», и в течение следующего года. Однако Кристалис оставалась в каком-то смысле ее соперницей. А Сара не относилась к числу тех женщин, которым легко дается откровенность.

«ЗАГРУЗКА ЗАВЕРШЕНА» объявил ей экран и запищал в знак подтверждения. Она быстро отключила связь и принялась отсоединять модем. На нее снизошло спокойствие, странное и немного пугающее. Спокойствие пострадавшего в катастрофе.

«Я стала мишенью, – подумала она бесстрастно. – Если Кристалис узнала его тайну, он должен предположить, что я тоже знаю». Она сожалела о том, что утром так наседала на сотрудников Хартманна. Он об этом обязательно услышит – и вывод будет неизбежным.

«Ты такая дурочка! – укорила она себя. – Простушка, как и сказал Рикки».

Однако она все-таки не полная идиотка. Сейчас она оказалась в аквариуме с акулами. За свою долгую и успешную карьеру в журналистике она научилась очень многому. Однако всего этого окажется мало, чтобы добраться до суши целой. Наверное, это самое важное, что она сейчас знает.

Она отключила питание ноута и закрыла крышку. Миниатюрный компьютер отправился в сумку, которую можно было повесить на плечо. Она встала.

«Это будет Тахион». Она была в этом уверена. У него должны быть собственные подозрения относительно того, что происходило в Джокертауне все эти годы, как и относительно событий в Сирии и Берлине. Пусть прочитает ее мысли, если не поверит ее словам.

«И потом он считает меня… привлекательной». Даже если он откажется ей верить, у нее будет способ остаться с ним рядом. Она и раньше готова была ему отдаться, когда была уверена, что инцидент с Клецкой приведет ее к Хартманну. Он не лишен привлекательности. Это может оказаться не так уж и плохо.

«Не обманывай себя».

Она ни с кем не сближалась после того турне. И не ощущала потребности. Даже до той связи секс не был в числе ее приоритетов.

А вот выживание – было. По крайней мере до тех пор, пока Андреа не будет отомщена.

Хорошо хоть, что Тахион, похоже, из тех, кто стремится быстренько получить удовольствие и покончить с этим. Никаких затяжных хрипов и стонов и вопросов «А тебе было хорошо?». Она решительно вжала сигарету в логотип «Хилтона», вытисненный на пластмассовой пепельнице. Задержавшись, чтобы нанести немного духов на внутреннюю сторону запястий – туда, где голубые жилки уходили под белую кожу, – она вышла за дверь.

19.00

На съезде объявили перерыв на ужин: заседание должно было возобновиться в девять. Джек оказался в стеклянной кабине лифта с мужчиной, который держал огромную стопку коробок с пиццей из «Домино», и встал, повернувшись лицом к двери: он не выносил высоту. Эта фобия появилась у него после того, как Тахион сорок лет назад сообщил ему, что падение с большой высоты относится к тем немногим вещам, которые могут его убить. Двери лифта раздвинулись, и Джек с облегчением пошел следом за пиццами по коридору, ведущему к штаб-квартире Хартманна. Снизу, из дворика, неслись аккорды «Не плачь по мне, Аргентина». Ему подумалось, что пианист в баре имеет очень узкую специализацию.

Билли Рэй, выпятивший грудь в своей белой форме «Карнифекса», стоял на посту в коридоре. Он пропустил разносчика пиццы, но с ловкостью мастера боевых искусств заступил дорогу попытавшемуся пройти следом Джеку.

– Сенатор тебя вызывал, Браун?

Джек посмотрел на него в упор:

– Не нарывайся. День был тяжелый.

Лицо Рэя, в действительности носившее следы ударов, ответило Джеку ухмылкой.

– У меня просто сердце кровью обливается. Покажи, что в портфеле.

Джек подавил раздражение и открыл «дипломат», продемонстрировав сотовый телефон и компьютерное устройство для набора номеров, которые помогали ему поддерживать связь со своими делегатами и штаб-квартирой Хартманна.

– Покажи удостоверение.

Джек выудил из нагрудного кармана ламинированную карточку.

– Ты настоящий кретин, Рэй.

– Кретин? Это что еще за слово такое? – Исковерканная харя Рэя радостно скалилась на удостоверение Джека. – Самый сильный в мире туз – и пользуется таким словом! Оно больше подошло бы какому-нибудь жалкому трясущемуся хрену. – Он облизнулся, словно смакуя эту мысль. – Золотой Слабак. Это ты.

Джек посмотрел на Рэя и скрестил руки на груди. Билли Рэй нарывался уже год – с момента их встречи на «Крапленой колоде».

– Уйди с дороги, Билли.

Рэй воинственно выставил подбородок.

– И что ты сделаешь, если я не послушаюсь, слабак? – Он усмехнулся. – Продемонстрируй мне, на что ты способен. Просто попробуй.

Секунду Джек утешался, представив себе, как расколет Рэю башку, словно тыкву. Дикая карта Рэя давала ему силу и скорость, а его кун-фу – или что там у него – давало умение, но Джек считал, что все равно смог бы уничтожить его одним ударом. Однако Джек тут же опомнился: он здесь не для этого.