Светлана Ягупова - Феникс
- Вот чудная, сама с собой разговаривает, - прервал ее общение с маленьким альфантцем чей-то голос.
Она открыла глаза и увидела перед собой лицо того парня, с которым познакомилась недавно в море. Окончательно придя в себя, легла на живот, уткнулась в книгу. Это был роман о каких-то глупых отношениях между стареющими супругами, которые тем только и занимались, что постоянно изменяли друг другу. Парень отшвырнул в сторону ласты с маской и растянулся рядом.
- Ты чего такая, а? - спросил он, вытирая ладонью мокрое лицо.
- Какая? - Она искоса взглянула на него через плечо.
- Сердитая. Невеселая.
- Веселых не там ищешь...
- Ты... - Он запнулся, кивнув на коляску, - прости. Я тогда и впрямь подумал, что придуриваешься. В воде ты не похожа на больную.
- А я не больная, - вскрикнула она. - Просто не хожу. С самого рождения.
- Значит, и есть больная.
- Но у меня ничего не болит, - сказала она раздраженно.
Он улыбнулся.
- Вот чудачка. Это ведь не обязательно. У меня вон палец на ноге болит вчера о стекло в море поранил. Но это не значит, что я больной, а вот ты больная.
- Господи, - вскипела она, - какой ты бестактный. Он согласно кивнул:
- Возможно. Потому что я босяк. Во всяком случае, бывший.
- Как? - не поняла она. - Объясни.
- Босяк - это тот, кто ночует под открытым небом, питается чем придется.
- Понятно, - кивнула она. - Так называли когда-то хиппарей. А ты был в армии?
- Мне еще нет восемнадцати. Через три месяца исполнится. Попрошусь на третий медицинский фронт.
- Вряд ли у тебя спросят. Слушай, а как ты стал босяком? - Она с откровенным любопытством рассматривала его. Черные настороженные глаза раскосо щурились, беззастенчиво уставясь на Айку. Чуть широковатый нос. Полные яркие губы.
- У меня родители погибли в Алма-Ате, когда мне было десять лет. Жил у тетки, а ей не до меня, сама была молодой. На ночь выпроваживала к своей подруге. А подрос, все надоело, познакомился с ребятами, такими же неприкаянными, как и я, сбежал, скитался по городам. Путешествовал.
- За какие шиши?
- Вот именно. Промышлял чем придется.
- Ужас.
- Что, испугалась?
- Любопытно. Но и не совсем приятно.
- Чистоплюйка, - грубовато сказал он. - Может, мне тоже приятней заигрывать совсем с другими девочками, а не... - Он смолк, глаза его испуганно сверкнули.
- Что же ты, заканчивай, - усмехнулась она.
- Дура.
Он встал и уже было нагнулся за ластами, но, досадливо крякнув, опять плюхнулся в песок.
- Я пришел сюда вовсе не за тем, чтобы ссориться с тобой, - мрачно сказал он. - Я пришел спросить, почему ты загораешь одна, а не со своими?
- Я тебе что, мешаю?
- Отчего же, пляж не мой. Но ведь скучно.
- А мне нравится здесь. По крайней мере, тут можно думать.
- О чем же ты думаешь?
- О разном.
- Например? У меня под солнцем голова трещит, а ты думаешь.
- Скорее всего, она у тебя трещит и в тени, коль не отказался от бродяжничества.
- Скажешь, неинтересно? Ого-го, еще как!
- Так можно и в тюрьму угодить.
- Я уже побывал в исправительном интернате.
- Ну? - Айка опешила.
- Думаешь, конченый?
- Этого никто и не говорит.
- Да, но ты так посмотрела... Я ведь давно оставил всякую дуристику. А сюда прибыл потому, что здесь легко подработать без всяких записей в трудкнижке.
- А что записи?
- Да не могу долго на одном месте. Так уж устроен. Должны ведь учитывать и эту особенность человека, создавать летучие бригады: нынче здесь, завтра там. А что ты читаешь? Небось, о любви? Я о любви не люблю.
- Тебе разве никто не нравился?
- Почему же, нравились несколько марух.
- Кто-кто?
- Ну, девчонки. Одна соседка нравилась, клевая была: ресницы - во! талия, что надо. Фирму только и носила. Пригласил в дискотеку, соврала, что не танцует, сама же через минуту пошла с одним фрайером. Ну я ему и расписал морду. Заодно влепил и ей. Потому и загудел в интернат. А ты о любви. - Он взял в ладони песок, пропустил сквозь пальцы. Сказал протяжно: - Все это лажа, если вдуматься. Слушай, хочешь мороженое?
- Хочу. Но нет с собой денег.
- Я мигом.
Он вскочил и исчез за кустами. Через несколько минут вернулся с двумя порциями эскимо. Айка развернула фольгу, с удовольствием отколупнула зубами холодную шоколадную корочку.
- А где ты взял мороженое? У тебя ведь тоже не было денег?
- А свистнул, - сказал он невозмутимо.
- Как?
- Очень просто. Тетка отвернулась, я и слямзил парочку.
Эскимо полетело в кусты.
- Дура, ну и дура, - с досадой сказал он. - Я ведь пошутил. Мне в магазине дали, где я подрабатываю грузчиком - это рядом. Они всегда меня угощают. - Он сердито сунул ей свою порцию.
- Правда? - недоверчиво спросила она.
- Ты теперь всегда не будешь верить мне?
- Что значит "всегда"?
- "Всегда", потому что я хочу с тобой дружить. Ты мне нравишься, - просто сказал он. - Ты здорово плаваешь и ныряешь, совсем как мальчишка. И вообще ты не как все.
- Ну, разумеется, - протянула она, облизывая эскимо.
- Не потому, что не ходишь, а вообще. Я не могу это объяснить, я это чувствую.
- И как ты представляешь нашу дружбу? - напряженно спросила она, комкая липкую фольгу.
- Я буду приплывать сюда каждый день. И, если можно, приходить в санаторий. Ты говори, что тебе надо, я всегда принесу все и сделаю.
- Так уж и все? - хмыкнула она. - К примеру, хочу коня. Я читала, что некоторым спинальникам полезно заниматься верховой ездой.
- А что, можно, - сказал он. Взял ее резиновую шапочку, сбегал к морю. Давай сполосну руки.
- Теперь вижу, какой ты верный друг, - насмешливо сказала она, подставляя ладони под струйку воды, и вздохнула: - Меня, наверное, уже ищут. Совсем не хочется уходить отсюда.
- И не надо.
- Мне нравится наблюдать закат - приходят удивительные мысли.
- Расскажи?
- Когда-нибудь. Ты любишь Флеминга? Был такой поэт в семнадцатом веке. Писал загадочно и прекрасно: "Нет, жив не я, но я в себе таю того, кто отдал жизнь в обмен на смерть мою".
- Ты, наверное, много читаешь?
- Много. У меня это пока главный способ узнать жизнь.
- А я читаю книгу жизни. Знаешь, как интересно!
- Представляю.
- Каждый день - как новая страница.
- И больше всего ты любишь страницы приключенческие?
- Конечно. Ведь интересно, когда что-нибудь случается.
- Авантюрист. Если все будут так жить, кто же будет делать машины, выращивать хлеб?
- А всем и не надо. Люди разные. Я вот такой. Многим нравится каждый день ходить на работу, даже до конца отпуск не отбывают. А я так не могу. Мне бы постоянно что-нибудь новое.
- Итак, на твоей сегодняшней странице я. Завтра будет кто-то другой.
- Будет. Но ведь и в книгах есть одни и те же герои, которые переходят с одной страницы на другую. Давай-ка еще раз искупнемся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});