Борис Каминский - Ох и трудная эта забота из берлоги тянуть бегемота. А.И. на тему 1905 год. Общий файл.

- Нашел чем хвалиться! - с осуждением хмыкнул Ильич. - Вот, значит, откуда у наших бритоголовых бойцовская выучка!

Но Димон уже ничего не слышал.

- Вы только представьте себе, - вещал он, дирижируя куском пирога, - мы назовем наш клуб 'Спортивное общество тайной славянской борьбы'. А на фоне поражений от япов борцы нашего клуба всех сторонников 'косоглазых' валят, как младенцев!

- Да зачем он нужен, этот спортивный клуб? - не в шутку разошелся Ильич. - В самом сердце страны провоцировать столкновения на этнической почве!

- Ты, Ильич, не психуй, - тоном бесстрастного рефери развел оппонентов Федотов.- Настоящие деньги защищать надо по-настоящему. Это не шуточки. Кстати, ты не забывай, где находишься. Если где ляпнешь такое, то тут же схлопочешь. Тут тебе не РэФэ.

Минуту назад подвергнутый словесной экзекуции, Ильич, окончательно обидевшись, замолчал.

- Эт точно! Как я говаривал еще сто лет вперед, думать надобно до того, а не как всегда! - чувствуя, что за ним 'большинство', Дима повеселел. В глазах его засветилась надежда. - Ну что, мужики, открываем?

- А ты, 'пан спортсмен', губищу-то не раскатывай! - осадил его Борис. - Сам-то подумай. Вложимся мы сейчас, а нас спросят: денежки-то откуда, господа переселенцы? Или ты думаешь, что полиция не ищет, где они всплывут? Да и отдача, когда еще будет, - остудил пыл будущего тренера Борис. - Но главное даже не в этом. Нам ведь надо решить, где мы будем разворачиваться. В северной Америке, в Европе или здесь, в России.

После этих слов над столом повисла тишина. Стало отчетливо слышно, как попискивает самовар, как шуршат за стеной мыши. Эта тема неоднократно обсуждалась. Все осознавали детерминированность выбора. Были, конечно, сожаления, были робкие надежды. Однако знание реалий давало единственный ответ - все новшества в Россию начала этого века приходили только с запада. Рождались новшества и в России, и на западе, а приходили только с запада. Редкие исключения лишь подтверждали это правило. Такова была реальность.

Более других наивные надежды питал Владимир Ильич. Это казалось странным для человека, оперирующего безукоризненной математической логикой. Дима по этому поводу как-то изрек очередную жуткую фразу: 'Личность, делегировавшая свои права лидерам телеэкрана, не может трезво оценить реальность'.

Все понимали, что это только прелюдия к решению, но в таком ракурсе вопрос был поставлен впервые.

- Степаныч, а если подплыть к тому же царю русскому, Николаю Александровичу? - неожиданно произнес Дима.

- Димон, ты-то куда? - опешил Борис, не ожидавший такого предложения от своего товарища. - Подплыть и приплыть в принципе, наверное, можно, только ... видишь ли, если судить по поступкам, то надо ставить диагноз: Николай Александрович откровенно глуповат.

Мишенину стало невыразимо обидно. В его сознании не укладывалось, почему оба этих, в общем-то, неплохих человека так пренебрежительно относятся к монархии. Как они не могут понять, что власть эта столь же добра, как и лицо ныне властвующего государя. Конечно, Мишенин знал о недостатках Николая второго, но после вчерашнего трезвые оценки куда-то испарились.

- Как это глуповат? - взвился он с пол-оборота. - Он имеет прекрасное образование, но государь очень мягкий человек.

- И по-немецки мягко ухайдакает пару-тройку миллионов русских, - с нарочитой издевкой вставил Дмитрий, внимательно наблюдая за Ильичом.

- Что за бред! Что вы себе позволяете! Когда это русский наш государь убивал русских людей? Вы думаете, мы сюда просто так попали? - взвизгнул окончательно потерявший над собой контроль математик.

От этого истеричного вопля Борис начал внутренне закипать. Сказалось и напряжение последних дней, и постоянные 'взбрыки' Мишенина, и вчерашнее возлияние.

Наблюдая, как внимательно, не мигая, Дима смотрит в глаза Доценту, как тот начинает неуверенно отводить взгляд, Борис вдруг осознал, что присутствует на спектакле. И режиссер этого спектакля вот этот двадцатисемилетний молодой человек.

'Да зачем ты его спровоцировал'? - раздраженно подумал Борис, уже понимая, что все сделано своевременно.

- Владимир Ильич, а сколько вам лет? - спросил Дима, все так же внимательно глядя в глаза Мишенину.

- А что вам мой возраст, возраст мой не причем, - неуверенно забормотал Ильич, пряча глаза и нервно теребя воротник рубашки.

- Владимир Ильич, я сейчас вам кое-что скажу, и не дай вам бог меня перебить. Вы меня понимаете? - с нажимом произнес Дима, отчего Борис физически ощутил исходившую в адрес Мишенина холодную угрозу. - Ну, вот и хорошо, - жестко продолжил Зверев, отчего голова Мишенина вжалась в плечи. - Владимир Ильич, Вам тридцать семь лет, и вы вполне зрелый мужчина. Я это к тому, что визга вашего я больше не услышу ни-ког-да, - раздельно, по слогам закончил Дима. - Владимир Ильич, у нас очень сложная ситуация, потому мы должны быть исключительно прагматичны. А проявления ваших комплексов нам не нужны, они нам мешают.

На мгновенье Борису показалось, что эти слова произносит совсем не Дима Зверев. Не тот молодой, веселый и во многом еще наивный человек, которого он знал. Как будто из-за спины Зверева выглянул кто-то посторонний и расчетливо холодный.

- Я правильно говорю, Борис Степанович? - Зверев перевел разговор на Бориса.

'Ну зараза, ну раскрутил ты нас, манипулятор хренов. Это надо же, как ты вовремя подловил меня на подходе к Николашке. Не хотелось бы мне оказаться твоим противником', - мелькало в голове окончательно сбитого с толку Бориса.

Он лихорадочно подбирал, что ответить Мишенину, одновременно анализируя того, второго, прячущегося в Дмитрии или выглядывающего из-за его спины.

'Да что тут церемониться, - все больше заводился Федотов. - Сколько раз можно говорить одно и то же! Ни хрена себе? Теперь этот придурок нас в подданные записал! Это чмо, похоже, вообразило себя мессией. Да на хрена нам нужны эти концерты?'

- Ильич, какой, к чертовой матери, наш государь? С какого бодуна тебя в мессианство потянуло, оракул ты наш в куриных перьях! - Борис в ярости саданул кулаком по столу. - Нет, это надо же! Ты меня спросил? Согласен я быть подданным придурка, что пятого января перестрелял кучу народа, а завтра прос...т войну?

Борис все более распалялся.

- Вова, мухомор хренов, откуда ты такой свалился? А ну сядь, сука! - рявкнул Федотов, вдавив в скамью пытавшегося шевельнутся Доцента. - А знаешь, почему ты запел: 'Мы сюда не просто так'? - Борис яростно выделил интонацией местоимение. - Да потому, что лично ты никогда и ничего не решал. Всю жизнь проскулил на кухне про плохую власть да что начальники мало платят, а сам голову из песка вытащить боялся. Все, Вова! Детский инфантилизм кончился. Больше никаких фантазий. Или мы вместе зарабатываем, или пошел ты в задницу!