Олег Рыбаченко - Лев-попаданец.

- Мужайся!

Щёлкнула в воздухе плеть, и Олег сжался, горбясь, сделал первый шаг - поспешный, даже слишком. Показалось, что сейчас будет ещё удар, хлесткий, не шуточный шлепок по спине. Его не последовало, и Олег немедленно возненавидел свой страх, а ещё больше - самого себя за то, что понимал: животный инстинкт самосохранения сейчас сильнее его. Никогда с ним такого не было. Он всегда, даже в ясельном детстве, обладая умом и рассудительностью недоступной сверстникам, пацан-вундеркинд, умел ломать страх. Любой - хотя собственно особо и боятся нечего. И самоуверенно гордился этим.

Считал себя реальным сверхчеловеком, на фоне которого и члены политбюро пигмеи.

Но оказалось, что он элементарно не знал настоящего страха...

Зацепил большим пальцем ступеньку, опять кольнуло болью, правда, мизерной на фоне жесткой обработки кнутом. Закололо не успевшие огрубеть подошвы крупным, черноморским гравием. Впрочем, это лучше, чем снег... Олег постарался прогнать от себя тревожные мысли.

Из казематов, чернильных, и озарённых алыми отблесками костров внутри входов, из которых выползала колонна, выталкивали и вытаскивали всё новых пленных, в основном молоденьки девчат из взвода снайперов и парочку мальчиков пригревшихся при батальоне. Видимо взрослых мужчин, разместили в отдельном от девчат лагере, а детей бросили к женщинам. Младше по годам Олега никого не было, пленные ребята даже не ровесники. Но потомок Ломоносова из-за унаследованной от предков крепкой конституции, даже казался взрослее, худющих беженцев-сироток, недавно прилепившихся к батальону и еще не успевших прирастить к тощим ребрам мяса.

Сперва, Олегу показалось, что девчат согнали на удивление очень много, и только снаружи он понял, что ошибся. Иллюзия, так только казалось в тесном рукотворном выбитом в скале коридоре. Красавиц оказался почти: ровно взвод десятка три молоденьких женщин-снайперов и три включая самого Олега - мальчика.

Их наголо стриженые головки, выделяются среди преимущественно пышноволосых девчат( но некоторые все же предпочли более практичную короткую стрижку!).

Олег, чьи мысли как всегда быстры, успел это подумать. Веревка натянулась, мальчик сделал шаг, и крепко стиснул зубы. Снаружи резанул холодный ветер (хотя небо оказалось ясным, сияли россыпи звёзд, таких прекрасный в Крыму, когда юная весна еще, только-только прогоняет капризную старушку зиму!) и даже спрятать руки под мышки или в карманы невозможно. Связали проклятые фрицы, да и крепко. Но ещё хуже оказалась ледяная каша под ногами. Я не дойду, с ужасом подумал мальчишка. Босиком по снегу - это выше человеческих сил! Детские, не огрубевшие подошвы, словно стеклянные осколки, закололи корочки льдинок и смерзшегося снега. Нет ну не совсем же он изнеженный чистоплюй. Олег тоже изредка бегал по снегу босиком, кто из мальчишек с криком не мчался по сугробам - ради придури, на спор или особенно после парилки! И было даже холодней, чем в мартовском Крыму и снег настоящий, а не такая, за ночь, замерзшая в комки и бугорки жижа таящих сугробов. Но пара маленьких экспериментов пустяк: десяток-другой обжигающий пяточки прыжков и в тепле. А тут проклятые фашисты тебя гонят без всякой жалости. Вот и влип куда идти пленнику-пионеру, сколько маяться?

Девчата тоже босоножки. Незадолго до взятия в плен, им выдали хорошую поставленную из США, под ленд-лиз, военную обувь. И красивы новые кроссовки, и с толстой, ребристой, из отличной резины подошвой практичны! Гитлеровцы, как у них стервятников это было принято, все ценное реквизировали, рассудив с циничным практицизмом: здоровые и крепкие пленницы не отбросят копыта за время босоногого перехода, при ночном морозе в минус три, максимум - минус пять. А слабые рабы которые при этом загнуть и не нужный новому порядку Третьего Рейха.

Как неприятно и мучительно в такую погоду, переть в темноте босиком. Но он уже не принадлежит себе. И что плененному пионеру делать? В крепкую, но уже с рассечениями и вздувшими рубцами спину с силой ударило (безжалостно высеченный мальчишка вздрогнул) тупым концом массивный приклад. Даже под майкой хлюпнуло, видимо немного крови из него "мастера-палачи" все же выбили.

Скорее противно, чем страшно, рыкнул прислуживающий палачам зверь, жестко дернула спереди, прочная видимо из синтетики верёвка. Пионер-герой чуть не упал, но все же сумел, балансируя корпусом и благодаря, вовремя протянутой сестрой руке удержаться на ногах. Еще раз врезала, правда уже на излете плеть и подхлестнутый Олег рванул, съёжившись от неумолимого страха и ранее никогда не испытанного унижения. Мальчик-пионер утратил задор, не осмелился даже обернуться на ударившего его гитлеровца-бегемота. Впрочем, мальчишка боялся его, мышцы шеи сами невольно немели. Олег прилагал, чтобы не встретиться своими чистыми глазами с адским взглядом оборотня-волка.

На востоке грохотали не слишком отдаленные разрывы, они зародили в душе робкую надежду, вдруг придут наши и освободят от участи куда худшей, чем смерть. Но вдруг как назло канонада резко, словно у тебя самого лопнули барабанные перепонки, прервалась. В черном небе погасла зеленоватая сигнальная ракета, и от наступившей тишины, стало еще страшнее и тоскливее. Разве, что гитлеровцы покрикивали, а пленницы безуспешно пытались крепиться.

А босые подошвы мальчишки с каждым шагом пекло все сильнее, словно в тазик с водой поливали кипяток. Многие разутые девчата, тоже презрев гордость, от мук дороги взвизгивали и охали. Те, из них, что набраны из деревни, где в полунищих колхозах, с раннего детства приходилось вынуждено босячить от снега до снега, шагали более уверено, либо, чеканя шаг, или даже потаптывая стежки, чтобы другим стало удобнее шагать.

Олег, чьи ступни до крови прогрызали неровности, стался ступать прямо в симпатичные рисунки босых следов девчат. Там поверхность ровнее, идти легче и даже, кажется чуть теплее.

Ангелина - закаленная сибирячка, поняв, мучения мальчишка, а так же частично не успевшей еще огрубеть сестры, специально шаркала, стараясь раздавить комья и выровнять для друзей суровую крымскую землю. Обычно такую ласковую, но еще не успевшую сбросить оковы безжалостного деспота - зимы!

Олег, глядя на розовые подошвы девчонки, удивился - они остались чистым, а ножки не утратили дворянского изящества, хотя Ангелина даже зимой старалась, как можно меньше отягощать себя колодками.

Но все равно пусть от природы крепкому, но успевшему пройти закалку мальчику тяжело. Замерзая ноги, горят и мучаются все сильнее, в них словно впиваются ядовитые иглы дикобраза, а укусы мороза пятки, и особенно в пальцы кажутся более, чем реальными. Пальчики, в самом деле, страдают от мороза сильнее всего, словно под ногти белые от накала иглы вгоняют.