Владимир Ильин - Зимой змеи спят

Первый же удар кулаком, а точнее — вторыми фалангами пальцев, сжатых в виде так называемой «лапы дьявола», угодил точно в солнечное сплетение. У «качков», к которым принадлежал и противник Ставрова, пробить «солнышко» трудновато из-за мощного пресса, но даже натренированные люди не могут постоянно держать мышцы живота в напряжении. Достаточно поймать момент, когда противник делает вдох, — и эта мишень открывается для поражения.

Анатолий согнулся пополам, но еще не падая.

Ставров пустил в ход свое колено, ломая противнику челюсть ударом снизу под подбородок. Тело Анатолия, как тряпичное, рухнуло назад, причем одна нога неестественно вывернулась в сторону. Изо рта на пол хлынул поток крови.

Собственно говоря, перед Ставровым был уже не человек, а полутруп. Последний удар должен был вызвать не только сотрясение мозга и бессознательное состояние жертвы, но и перелом шейных позвонков, а эта травма обеспечивала инвалидность первой степени со стопроцентной гарантией.

Ставров помедлил, глядя на тело, распластавшееся у его ног. Надо было нанести всего один удар, чтобы довести дело до конца, но изнутри поднималась волна отвращения. Да, в Чечне приходилось делать кое-что и похуже этого. Например, добивать тяжелораненых боевиков выстрелом в голову, чтобы избавить их от более мучительной смерти. Но это было так давно и так чудовищно, что сейчас казалось выдумкой, эпизодами отвратительного, жуткого фильма, поставленным свихнувшимся на почве садистского натурализма режиссером…

И вот теперь надо было вновь убить беспомощного, корчащегося в судорогах врага.

Другого выхода не было.

«Поднявший меч от меча и погибнет»…

И еще Георгий вспомнил восемнадцатилетнего мальчика из своего взвода, которого не успел даже запомнить по имени и фамилии, потому что на второй день после его прибытия под начало Ставрова разрывная пуля снайпера пробила его легкие, и он умирал долгих два с половиной часа, постепенно все больше захлебываясь кровью, и твердя в промежутке между жалобными стонами одно только слово — «мама»… Он был щупленьким и хрупким и при росте метр шестьдесят два весил всего сорок восемь килограммов. Он и погиб-то только потому, что бронежилет оказался для него слишком большой тяжестью, и мальчик снял его, по-детски веря в свою неуязвимость для летающей смерти… Тот, кто его убил, наверняка тоже считал, что слабым и тщедушным «отбросам» не следует путаться под ногами у сильных личностей, а значит, он вполне мог быть одним из учеников тренера-фашиста…

Преодолевая отвращение, Ставров нагнулся и одним движением рванул голову своего противника, поворачивая ее против часовой стрелки. Страшно хрустнул, ломаясь, шейный позвонок, и тело в его руках сразу безжизненно обмякло…

Георгий не помнил, как отмывал над раковиной в соседней комнате кровь с лица и с одежды под струей холодной воды. Он не помнил, как вышел из подвала и стал взбираться по лестнице в душную темноту. Ноги подгибались, и его мотало и шатало из стороны в сторону так, словно он был мертвецки пьян.

Едва Ставров успел покинуть подъезд и рухнуть в изнеможении на сиденье своей «шестерки», как в переулок лихо влетел микроавтобус «Ниссан», и из его салона стали вываливаться широкоплечие, коротко стриженые и уверенные в себе парни в кожаных куртках.

Если бы Георгий задержался в подвальчике еще на несколько минут, то ему пришлось бы объясняться с этими кандидатами в «крутые», и весьма сомнительно, что они поняли бы его объяснения…

По дороге домой он заехал еще в два места. Сначала — в аптеку, чтобы хоть чуть-чуть замаскировать синяки на лице (женщина по ту сторону прилавка ахнула:

«Кто это вас так, молодой человек?!», а он с трудом прошлепал вздувшимися почти до размера сосисок губами: «Неудачно упал — лицом в грязь»… «Так зима же сейчас, где вы грязь-то нашли?», удивилась аптекарша. «Свинья грязь всегда найдет», ответствовал Георгий. «Может быть, вам „скорую“ вызвать?» — «Да нет, спасибо, у меня с собой страхового полиса нет»)…

Потом он заехал в сбербанк — снять со счета сотню-другую, чтобы Ольга не сомневалась, что он действительно «бомбил» (иногда, если он возвращался «пустым», у нее почему-то возникали какие-то нелепые женские подозрения, что-нибудь вроде «знаем мы, кого и куда ты возил! лучше честно признайся, как Ее зовут» — и в такие моменты Ставров с ужасом чувствовал, что все его возражения обречены на бездоказательность, а все его защитные потуги только усиливали впечатление его виновности в глазах жены).

Счет на имя Ставрова был открыт относительно недавно, причем сам он и пальцем не пошевелил для этого: просто однажды ему позвонили из Ассоциации и сообщили, что отныне он может компенсировать вынужденные расходы, понесенные при выполнении заданий. Конечно же, это было скромно сказано… Сумма, которой Ставров мог располагать (и которая исправно пополнялась после каждого «задания»), явно превышала любые возможные затраты, и при первом же удобном случае Георгий поставил соответствующий вопрос перед «Штир-лицем». Как и свой киношный прототип, Заказчик был невозмутим и разъяснил, что речь идет отнюдь не о плате за убийства, а всего лишь о материальном обеспечении тайных операций. «В конце концов, Георгий Анатольевич, вы ведь можете и не пользоваться этими средствами, во всяком случае, вас никто не принуждает к этому, только глупо так поступать, если государство не платит вам законную зарплату по несколько месяцев кряду»…

Кажется, именно тогда у Ставрова впервые возник вопрос о происхождении денег, которыми так свободно оперировала Ассоциация. Наверное, бывший старлей уже созрел для того, чтобы разглядеть за фасадом общественного объединения тайных борцов за справедливость нечто иное… Разумеется, собеседник Георгия не собирался открывать ему глаза на источники финансирования Ассоциации, он только скупо и туманно проронил: «Спонсоры, Георгий Анатольевич, спонсоры» — и вопрос этот был закрыт раз и навсегда… Сначала Ставров поклялся себе, что никогда не воспользуется счетом в сбербанке. Но на то и дает себе клятвы человек, чтобы потом нарушать их… Однажды, подвергнувшись из профилактики УЗИ в женской консультации, Ольга расстроенно объявила, что врачи обнаружили у нее какую-то внутреннюю опухоль, которую можно устранить лишь путем регулярного приема неких «чудесных» таблеток, которые можно достать исключительно за деньги, причем за немалые деньги. «Сколько?», поинтересовался Ставров и, услышав цифру, нервно схватился за сигарету. На следующий же день он поехал в банк, чтобы нарушить девственную чистоту своей новенькой сберкнижки… Самое скверное во всей этой истории было вовсе не то, что Ставрову платили за «задания», как какому-нибудь ординарному киллеру, а то, что ему постоянно приходилось врать своим, где он раздобыл деньги (ссылаться на «бомбежку» не всегда было разумно, учитывая, что он выезжал на машине не каждый день). Не мог же он сказать жене и дочке, каким страшным путем добыты эти деньги!..