Комбат Найтов - Тень Сталина

Я передал охране, чтобы провели его в мой кабинет, вышел из большой столовой, сел за стол, жду. Он вошёл, поздоровался и тут же заявил, что он вовсе не ко мне, а к Маргарите Николаевне. Я сказал, что она в другой комнате, с гостями.

– Я знаю. Я именно по этому поводу.

Пришлось вести его в столовую. Когда он вошёл, все дружно замолчали. Он успел досадить всем присутствующим. Он обвёл всех взглядом, налево он смотрел чуть скособочась, это у него после ранения в гражданскую. Напоминал орла-падальщика.

– Маргарита Николаевна, в прошлый раз я допустил непростительную бестактность: мать и память о ней – это святое. Поэтому разрешите мне в день вашего тридцатилетия передать вам эти бумаги. Это касается передачи вам на хранение из Гохрана украшений вашей матери. А это – разрешение на выкуп этих фамильных ценностей. В остаточной стоимости учтена сумма добровольных пожертвований вас и вашего мужа в Фонд обороны СССР, так как они значительно превышают среднюю сумму пожертвований от индивидуальных жертвователей – почти двадцать восемь тысяч британских фунтов и полмиллиона рублей. Я разговаривал сегодня с товарищем Сталиным по этому поводу. Он заверил эти документы. Я рад случаю передать вам именно сегодня, в день вашего рождения, эти документы и вот эти семейные реликвии. Здесь всё, что числилось в Гохране за вашей матерью, – он достал из портфеля знакомый нам бархатный мешочек Гохрана и протянул его Рите.

Рита, которая встала, как только он начал говорить, смотрела на него даже не моргая, вышла из-за стола, подошла к нему и поцеловала его в щёку.

– Спасибо, – из глаз Риты полились слёзы.

Лев Захарович попытался сразу уйти, но это ему не удалось. Его усадили за стол. Из дальнейшего разговора стало ясно, что он проверил все наши счета и не обнаружил на них денег, заинтересовался, куда они делись. И выяснил, что все авторские, Сталинская премия, боевые пошли в Фонд обороны.

На фоне последних скандалов с трофейным имуществом, этот факт вызвал у него и удивление, и уважение.

– Я считал вас эдаким Корейко: личный самолёт, огромная квартира, оформленная на жену, многотысячные выплаты, в том числе в валюте, многомесячное нахождение на захваченных территориях, загранкомандировки, – и этот человек становится первым заместителем руководителя государства. Откровенно говоря, мне стало страшно, что вы можете натворить на этом месте. Я пошёл к Сталину и прямо сказал об этом. Он ответил: «Ты у нас Госконтроль, вот и проверяй!» – и улыбнулся при этом. Я проверил. И нашел, куда вы дели все деньги: вложили в Фонд обороны. Без каких-то мелочей, всё полностью ушло туда. Не нашел только машину М-1.

– Она у меня уже два года, номера пришлось сменить на армейские, – отозвался Голованов.

– Вот как? Тогда я вспомнил о нашем последнем разговоре с Маргаритой Николаевной, и посоветовавшись со Сталиным, мы решили вот так этот вопрос.

– Да вы просто Андрюшку не знаете! – громогласно сказал Стефановский. – Для него работа – это всё! Если за что-то берётся, то делает это так, что любо-дорого посмотреть. Что в воздухе, что на земле. Но вы, Лев Захарович, сегодня меня очень удивили! Прямо скажу, не ожидал такого!

– Не знал. Теперь знаю. То, что знакомство шло таким путём… Меня к этому должность обязывает. Ни партия, ни государство не должны бояться проверок, ни с моей стороны, ни со стороны народа. Тогда всё у нас будет хорошо. А людей, таких как Андрей Дмитриевич и Маргарита Николаевна, надо поощрять. Они стране отдают всё, даже честно заработанное. Мы с Андреем Дмитриевичем в прошлый раз говорили об авторских вознаграждениях, и он спокойно доказал мне необходимость этих выплат для государства. Но ни одного слова не сказал о том, что он всё это отдал в Фонд обороны. И партвзносы он с них заплатил. В общем, поставил меня в тупик. Я такого не ожидал. Поэтому и решил извиниться таким образом… В общем, предлагаю выпить за прекрасную хозяйку этого дома, а то мы всё о делах да о делах, а о ней совсем забыли! Желаю вам счастья, Маргарита Николаевна, всяческих успехов во всех ваших начинаниях, здоровья вам и вашим детям!

Теперь с Мехлисом мы стали встречаться значительно чаще. У него довольно огромный штат экономистов-налоговиков, имевших большой опыт проверок различных организаций. Первыми проверяли Министерство авиационной промышленности. У самого Шахурина был образцовый порядок в документах, довольно высокий уровень компетентности, но почти полностью отсутствовал контроль за финансами. Полностью приказная экономика. Давно работающий заместителем Яковлев вовсю пользовался этим. Выяснилось, что килограмм «яковлевского» самолёта стоил почти в полтора раза дороже, чем у остальных, при том что использовались более дешёвые дерево, перкаль и более лёгкие двигатели. Он получал от министерства большие суммы на НИР, многочисленные премиальные, имел гораздо больший штат, чем остальные. Им вплотную занялся Мехлис, и ему пришлось расстаться со своим кабинетом. Сталин предложил его посадить для острастки, но я возразил, что виноват не Яковлев, а виновата командная система – никто не задумывался о том, столько это стоит. Действия Яковлева абсолютно соответствовали системе: он был исполнительным замом. А то, что под авралы набрал людей, преступлением не является. Просто не нужно генеральному конструктору давать так много власти. Яковлева сняли с должности замминистра, но оставили во главе КБ «Яковлев». В министерстве ликвидировали два управления. Сократили численность работников на двенадцать процентов. Состоялось всесоюзное совещание работников авиапрома, на котором Шахурин рассказал о прошедшей проверке и о необходимости обратить внимание на экономическую составляющую процесса проектирования и производства.

– Война закончилась. Мы перешли в новую фазу строительства социализма в нашей стране, где на первое место выходит не количество произведённых самолётов, а их качество и экономическая эффективность. Такую задачу ставит перед нами товарищ Сталин, наше правительство и наша партия.

Результаты этого совещания широко освещались в прессе, поэтому остальные министры быстренько смекнули, откуда ветер дует, и начали устраивать такие же проверки у себя. Я же специально начал с авиапрома, потому как хорошо знал эту отрасль, многих директоров заводов, конструкторов, рабочих, проблемы производств, взаимосвязи, смежников. Важным шагом было выделение из недр авиапрома отдельной отрасли – авиационного приборостроения, и создание в Ленинграде специального института для подготовки кадров в этой отрасли на базе Ленинградского авиационного института.