Млечный Путь, 21 век, No 2(43), 2023 - Владимир Анатольевич Моисеев
- Рассматривал "пустышку".
- И что ты о ней думаешь?
- Она красивая. Хотел сказать функциональная, но не могу, поскольку не знаю, для чего она создана.
- "Пустышка" была для чего-то создана?
- Не могу подтвердить или опровергнуть. Не знаю. Это надо доказать. Самый простой способ - использовать ее по назначению. Вот когда профессор Уильямс выяснит, для чего ее сделали, тогда и поговорим.
- Но должны же быть какие-то явные признаки того, что "пустышки" были созданы искусственно? Например, тщательность изготовления. Или своеобразная красота дизайна.
Пришлось пересказать Молниеву часть нашей беседы с профессором Уильямсом, в которой мы с ним обсуждали искусно отполированную волнами прибрежную гальку. Для чего чужой разум не потребовался.
Молниев с сомнением покачал головой.
- Это плохо. Для того, чтобы доказать естественное происхождение "пустышек" необходимо будет придумать новую физику.
- Скорее всего.
- А может быть, новое представление о пространстве-времени.
Я разозлился. Мне пришлось так долго, с такими душевными мучениями привыкать к тому, что на время командировки в Хармонт мне придется забыть о своей главной работе, попытке создать приемлемую теорию пространства и времени. И когда это практически удалось, появляется фантаст, который сообщает мне, что "хармонтский феномен" можно будет объяснить, если удастся разобраться с понятиями пространства и времени. Здрасте, приехали.
Поистине - я оказался пресловутым сапожником без сапог. Молниев не заметил, что обидел меня. У фантастов, видимо, не принято обращать внимания на чувства других людей.
- Я, конечно, понимаю, что вам, ученым, не следует до поры до времени привлекать к объяснению "пустышек" фантазии о параллельных мирах и новых измерениях, - сказал Молниев почти застенчиво. - Всегда нужно помнить о скальпеле Оккамы, и лишние сущности без надобности не привлекать. Но я - фантаст, мне можно почти все.
Внезапно мне в голову пришло красивое и простое объяснение существованию соединенных невидимой силой дисков. Может быть, со временем я расскажу Молниеву о том, как, обменявшись с ним несколькими фразами, я разгадал тайну "пустышек". В истинности своей теории я не сомневался. Но пока о его роли я решил умолчать, чтобы фантаст не зазнался.
- Иногда без новых сущностей нельзя обойтись. Кстати, Оккама не был ученым. Если мы допускаем, что пространство многомерно и не ограничивается тремя измерениями, объяснить странные свойства "пустышек" очень легко. Для простоты рассмотрим двумерное пространство, существующее в привычном и понятном для нас трехмерном мире. Двумерные существа ничего не знают о третьем измерении. И не могут покинуть свой плоский мир. Мы находимся в таком же положении относительно четырехмерного мира. Сейчас нам важно понять, что двумерные существа с энтузиазмом ползают по своему плоскому миру и вполне довольны своим существованием. Для трехмерного существа их мир всего лишь листок бумаги. Давай возьмем листок и проткнем его десертной серебряной вилкой с двумя зубьями. Для плоских ученых два кружка серебра будут таинственным образом связаны друг с другом. Перемещая один из них, плоские ученые будут перемещать другой, при этом они не смогут установить никакой физической связи между ними. Как и мы не можем это сделать с изучаемыми нами дисками "пустышек".
- Красиво, - признал Молниев.
- Это самое простое объяснение, которое можно придумать. Даже Оккам не подкопается.
- Надо будет записать, - сказал Молниев. - Иначе не запомню.
- Мне рассказывали, что фантасты любят сочинять всякие истории с пространствами с числом измерений большим трех.
- Это очень плодотворная идея. Позволяет оторваться от изображения привычного мира. Фантастов привлекают идеи, нарушающие школьную физику, и позволяющие упрощать построение сюжета. Например, мгновенное перемещение обеспечивает нуль-транспортировка. А она возможна, если удается "выйти" в подпространство или в пространство с большей размерностью.
- Нуль-транспортировка. Это я запомню. Знаешь ли, "черные брызги" намекают на что-то подобное.
- Рад, что смог помочь, - сказал Молниев.
- Спасибо. Обязательно воспользуюсь, - ответил я.
Работа началась
Первую неделю в Хармонте я провел в своем кабинете за чтением свежих номеров "Бюллетеня Института внеземных культур". Это было по-настоящему сказочное время полнейшей свободы. Я мог заниматься чем угодно. Например, если бы захотел, то мог весь день играть в компьютерные игры или читать фантастические книги. И никому не было до этого дела. И я бы так и поступал, однако изучать материалы исследований "хартмонского феномена" мне было интереснее. К нам, в Центр, поступали далеко на все тома "Бюллетеня ИВК". И теперь я получил возможность основательно пополнить свои знания. Не могу сказать, что я пропустил что-то важное. С теориями по-прежнему было плоховато, но мне сначала хотелось разобраться с тем, как в Институте собираются раскрыть тайну Посещения? Какие темы сотрудники считают приоритетными. Для этого достаточно было внимательно прочитать заголовки опубликованных в бюллетене статей. Наверняка, должны быть и закрытые отчеты с грифом "для служебного пользования" или "совершенно секретно", но, понятно, к ним я получу доступ не сразу, только когда заслужу особое отношение, и Пильман сочтет меня достойным.
Впрочем, я считал, что общее представление о том, чем занимаются сотрудники Института, можно достаточно точно составить и по открытым публикациям. Но ничего не получилось. Легче было поверить в то, что десять лабораторий Института занимаются изучением десяти различных, не связанных друг с другом задач. Посещение было одно, значит, частные исследования должны были дополнять друг друга. Но нет, создавалось впечатление, что чужими работами здесь интересоваться не принято. Нельзя исключать, что они принципиально не читают статьи своих коллег - так часто бывает. Но почему доктор Пильман не собрал вместе этих замечательных ученых и не объяснил, что они занимаются одним делом, и должны в своей работе учитывать достижения соседних лабораторий. В конце концов, это его профессиональная обязанность - координировать отдельные исследования и вырабатывать общую концепцию.
Я не выдержал и рассмеялся. Это действительно было очень смешно. Неужели я и в самом деле веду себя как "романтический ученый", и Алмазов прав, когда обвинял меня в подобном непрактичном подходе к научному ремеслу. Может быть, может быть.
По крайней мере, теперь я представлял, как следует организовать дальнейшую работу: начну с хорошей идеи о многомерной природе "пустышек", и буду потихоньку добавлять к этой основе результаты исследований других ученых. А это значит, что без правдоподобной теории пространства и времени обойтись я не смогу. Удачно получилось. Хорошо, что пригодятся мои старые теоретические наработки.
Вечер пятницы в "Боржче"
И вот первая рабочая
