Ричард Матесон - Я – легенда (сборник)
Иногда он позволял себе явственно воображать, как находит еще кого-то живого и здорового. Но чаще пытался внушить себе мысль, которую искренне считал непреложной истиной, – что он действительно последний на планете человек. По крайней мере, в той части планеты, которую знает не понаслышке.
За этими мыслями он чуть не позабыл, что вечереет.
Испуганно встрепенувшись, он поднял голову и увидел бегущего к нему через улицу Бена Кортмана.
– Невилл!
Он вскочил на ноги и укрылся в доме, трясущимися руками закрыв за собой дверь на все замки и засовы.
Много дней подряд он выходил на крыльцо, как только пес заканчивал трапезу. Всякий раз, стоило ему выйти, пес давал стрекача, но изо дня в день убегал все медленнее и вскоре начал останавливаться на середине улицы, чтобы оглянуться и залаять на Невилла. Невилл никогда не преследовал его, просто сидел на крыльце и смотрел. Такая у них была игра.
И однажды Невилл уселся на крыльце еще до прихода пса. А когда тот появился на той стороне улицы, не сдвинулся с места.
Минут пятнадцать пес опасливо бродил вдоль бровки тротуара, не проявляя желания подойти к еде. Чтобы ободрить его, Невилл отодвинулся от чашек как можно дальше. Машинально он скрестил ноги, а пес, заметив это неожиданное движение, попятился. Тогда Невилл велел себе сидеть не шевелясь. Пес, беспокойно снуя туда-сюда по улице, все время переводил взгляд с Невилла на пищу и обратно.
– Давай, малыш, – сказал ему Невилл. – Скушай, что тебе подали, будь хорошим мальчиком.
Прошло еще десять минут. Теперь пес ходил по газону, описывая концентрические дуги, которые становились все короче и короче.
Пес застыл на месте. Потом медленно, очень медленно, шагая сначала одной, потом другой лапой, стал приближаться к тарелке и чашкам, ни на секунду не отрывая глаз от Невилла.
– Молодец, малыш, – сказал Невилл тихо.
На этот раз пес не вздрогнул и не попятился при звуке его голоса. И все же Невилл старался сидеть совершенно неподвижно, чтобы не спугнуть собаку резким движением.
Пес подошел еще ближе, подкрадываясь к тарелке. Его напряженное тело готово было среагировать на малейшее движение Невилла.
– Правильно, – сказал Невилл псу.
Внезапно пес, рванувшись вперед, схватил зубами мясо. И, хромая, ретировался через улицу, а Невилл встретил это отступление довольным смехом.
– Ах ты, собакин сын, – сказал он одобрительно.
Потом сел и стал смотреть, как пес ест. Тот приник к земле на желтом газоне на той стороне улицы и, не сводя глаз с Невилла, принялся вгрызаться в бифштекс.
«Ешь, наслаждайся, – подумал Невилл, глядя на собаку. – Теперь будешь получать только собачью еду. У меня нет возможности и дальше снабжать тебя свежим мясом».
Покончив с едой, пес потянулся и снова перешел улицу, на этот раз более уверенно. Невилл продолжал сидеть на месте. Сердце беспокойно стучало. Пес начал ему доверять, и это почему-то вызывало трепет. Он сидел, приковав взгляд к собаке.
– Правильно, малыш. – Он поймал себя на том, что говорит вслух. – Теперь попей водички, хороший песик.
Внезапно его губы расплылись в улыбке восторга: он увидел, что здоровое ухо пса поднялось.
«Он слушает! – подумал Невилл с воодушевлением. – Он слышит, что я говорю, ай да собакин сын!»
– Иди сюда, малыш, – твердил он призывно. – Пей воду и молочко, будь хорошим мальчиком. Я тебя не обижу. Вот и молодец.
Пес подошел к чашке с водой и робко начал пить, то резко вскидывая нос, чтобы посмотреть на Невилла, то вновь опуская голову.
– Я ничего не делаю, просто сижу, – сказал Невилл собаке.
Он никак не мог подавить ощущение, что его голос звучит странно. Человеку, почти год не слыхавшему звука собственного голоса, он кажется совершенно чужим. Это очень долго – год жизни в молчании.
«Когда ты придешь ко мне жить, – подумал он, – у тебя просто уши отсохнут, столько я буду с тобой болтать».
Пес вылакал воду.
– Иди сюда, малыш, – сказал Невилл просительно, похлопывая себя по ноге. – Сюда.
Пес с любопытством взглянул на него, снова дернув здоровым ухом.
«Господи, что за глаза, – подумал Невилл. – Сколько в них переживаний! Недоверие, надежда, одиночество – все это словно написано в огромных карих глазах. Бедняга ты, бедняга».
– Иди сюда, малыш, я тебя не обижу, – проговорил он мягко.
Тут он встал, а пес убежал. Невилл стоял, провожая убегающего пса взглядом, неспешно покачивая головой.
Время шло. Каждый день Невилл присутствовал при трапезах пса, и скоро тот подходил к своей посуде без колебаний, почти нагло, с уверенностью собаки, которая насквозь видит своего двуногого поклонника.
И Невилл постоянно с ним разговаривал.
– Хороший парень. Ешь, доедай. Хорошая еда, верно? Еще бы не хорошая. Я твой друг. Я кормлю тебя этой едой. Ешь до последней крошки, вот и молодец. Хорошая собачка. – Без конца льстил, нахваливал, успокаивал ласковыми словами перепуганного пса, пока тот ел.
И каждый день Невилл подсаживался к нему чуточку ближе, и вот однажды утром он мог бы при желании протянуть руку и дотронуться до пса. Но он этого не делал.
«Не буду рисковать, – сказал он себе. – Не хочу его пугать».
Но как тяжело было сидеть сложа руки. Невилл чуть ли не физически ощущал в пальцах зуд сочувствия: как хотелось потянуться к собаке, погладить ее по голове. Ему страшно хотелось вновь кого-то полюбить, а пес был очаровательно-уродлив.
Невилл разговаривал и разговаривал с псом, пока тот не свыкся со звуком его голоса. Теперь пес едва поднимал голову, когда Невилл обращался к нему. Он без дрожи приходил и уходил, ел, а потом, перебежав улицу, кратко лаял в знак благодарности.
«Теперь уже скоро, – говорил себе Невилл, – скоро я смогу погладить его по голове».
Дни переходили в радостные недели, и каждый час приближал его к сотоварищу по несчастью.
Но однажды пес не пришел.
Невилл был взбешен. Он так свыкся с посещениями собаки, что они превратились в стержень его ежедневного распорядка. Все дела согласовывались со временем собачьей трапезы, исследования были забыты, все отступило перед желанием поселить пса в своем доме.
День прошел в нервотрепке: Невилл прочесывал округу, громко звал пса. Но все было напрасно, и он вернулся домой, к безвкусному ужину. Пес не явился ни в тот вечер, чтобы поужинать, ни на следующее утро – завтракать. Невилл снова вышел на поиски, уже теряя надежду.
«Они добрались до него, – не переставал твердить голос в его голове, – мерзкие гады добрались до моего малыша».
Но он был не в силах на самом деле поверить этому. Точнее, не позволял себе в это поверить.
На третий день, после обеда, он пошел в гараж. И из гаража услышал на улице бряканье металлической чашки. Он выбежал на солнцепек, задыхаясь от волнения.
– Ты вернулся! – вскричал он.
Пес беспокойно отпрянул от чашки. С его челюстей капала вода.
У Невилла упало сердце. Глаза у пса были остекленевшие, он боролся с удушьем, свесив наружу темный язык.
– Нет, – сказал Невилл срывающимся голосом. – О нет, только не это.
Пес еще пятился по газону, переступая дрожащими ногами-стебельками. Невилл торопливо присел на ступеньки крыльца и остался там сидеть. Его трясло.
«О нет, – думал он тоскливо, – о боже, только не это».
Он сидел и смотрел, как пес, судорожно дрожа, жадно лакает воду. Нет. Нет. Это неправда.
– Неправда, – пробормотал Невилл, сам того не заметив.
Потом он инстинктивно вытянул вперед руку. Пес немного попятился, гортанно ворча и оскалив зубы.
– Все в порядке, малыш, – сказал Невилл тихо. – Я тебя не обижу.
Он и сам не знал, что говорит.
Он никак не мог помешать псу уйти. Он попытался отправиться за ним следом, но тот словно испарился. Невилл решил, что пес прячется под каким-нибудь домом, но эта догадка не приносила никакой пользы.
В эту ночь он не смог заснуть. Он беспокойно ходил из угла в угол, вливая в себя кофейник за кофейником и проклиная время, ползущее медленнее улитки. Он должен забрать к себе собаку, должен. И как можно скорее. Он должен вылечить ее.
Но как это сделать? Его кадык дернулся. Должен же быть какой-то способ. Несмотря на мизерность знаний Невилла, способ должен найтись.
На следующее утро он уселся прямо рядом с чашкой; его губы затряслись, когда пес, хромая, начал переходить улицу. К еде пес не притронулся. Глаза у него были еще тусклее и безразличнее, чем вчера. Невиллу хотелось прыгнуть и схватить пса, отнести в дом, убаюкать.
Конец ознакомительного фрагмента.
