Аластер Рейнольдс - Обреченный мир
Через пару часов езды Кильон заметил, что дорога больше не поворачивает, а за придорожными домами уровень поверхности не ниже того, на котором они сейчас. Он с содроганием понял: они спустились с Клинка и едут по самой земле. Никакой видимой отметки перехода не было. Даже если бы имелось четко определенное основание, место, где заканчивался спиральный выступ, за тысячи лет ветра и люди засыпали его грязью и мусором. Из Конеграда Кильон с Мерокой еще точно не выбрались, значит теоретически были досягаемы для врагов. Реальная территория Богоскреба тянулась намного дальше геометрических границ его основания.
Чем дальше они ехали, тем пустыннее становилось вокруг. Улицы расширялись, просветы между домами увеличивались. Деревья постепенно превращались в лес, подступающий к городской черте. На страже усеянных скалами холмов стояли бледные часовые – телеграфные башни. Их венчали изогнутые рейки семафорного устройства: они непрерывно двигались, посылая сигналы следующей башне в цепи, – так новости и разведданные отправлялись далеко за пределы Клинка.
Теперь лошади скакали не по мостовой, а по утрамбованной земле. Опасность поскользнуться миновала, и Мерока изредка пускала коня рысью. Кильон неуклюже трясся в седле, пока чисто случайно не поймал ритм скачки. Он больше не мерз: и конь здорово грел, и физическая нагрузка помогала. Сейчас они ехали под несущими канатами, закрепленными на деревянных столбах. Бесчисленные корзины, груженные заготовленными дровами, поднимались на Клинок. Сотни канатных систем, подобных этой, кормили ненасытный Богоскреб топливом. Тянулись они со всех сторон, через бескрайние леса. Часть дров сгорала в печах Конеграда, другая – в бойлерной Тальвара, оставшееся – в электростанциях Неоновых Вершин. Корзины скрипели, и казалось – запас дров неистощим.
Через три часа скачки Кильон впервые почувствовал, что антизональные перестают действовать. Он принял еще одну таблетку и крикнул Мероке, чтобы она поступила так же. Но препарат не устранил зонального недомогания полностью. Опомнившись, Кильон глянул на механические часы, которые дал Тальвар, и увидел, что стрелки отклоняются. Выходит, они уже неподалеку от границы зоны.
Близился полдень, бледно-желтый диск солнца поднялся на максимальную высоту. Впереди маячил допотопный перевалочный пункт с дюжиной привязанных лошадей. За ним дорога становилась еще хуже. Кильон рассмотрел заросшие травой разломы и глубокие рытвины, появившиеся, судя по виду, лет сто назад.
Выяснилось, что дальше лошади не пойдут. Смену зон животные переносят намного хуже людей, а антизональные в ветеринарии – тема совершенно неисследованная. Кильон чувствовал: его лекарственный арсенал принесет коням больше вреда, чем пользы, да и Мерока оплатила поездку лишь до перевалочного пункта. Они спешились, привязали лошадей к свободным колышкам, вытащили из корзин свои вещи и зашли в помещение, чтобы перекусить. Наскоро поев, запили еду крепким кофе и собрались в путь.
Границу они пересекли по канатной дороге: влезли в корзину, пустой возвращавшуюся в лес. Так получилось быстрее, чем пешком, хотя пришлось карабкаться на шаткую платформу и забираться в движущийся контейнер. Задачу облегчила дверца с боку корзины. Придерживая шляпу, Кильон смотрел сверху на перевалочный пункт. Оказывается, он был двигателем канатной системы: в поле за ним табуны коней крутили огромное колесо, подсоединенное к системе.
– Я должен проверить твой уровень зонального недомогания, прежде чем мы пересечем границу, – сказал Кильон девушке.
Корзина, в которой они сидели, раскачивалась от ветра и жалобно скрипела.
– Все будет нормально, – отмахнулась Мерока. – На другой стороне полегчает. Раз ты в Парограде выжил, то и тут справишься.
– А техника там работает?
– Большей частью – да. Но техники не много, а имеющаяся зачастую попадает не в те руки. Ты еще не в безопасности.
После Неоновых Вершин для Кильона это был третий переход и, пожалуй, самый легкий. Впервые окружающая среда изменилась в лучшую сторону, приблизилась к привычным для него условиям. Уровень зонального недомогания следовало проверить у них обоих, но Кильон чувствовал: на внутриклеточном уровне его тело вздыхает с облегчением. Они словно поднялись на высокую гору, надышались опасно разреженного воздуха, а теперь снова спускались. Кровь так и пела у него в жилах.
– Я даже не представляю, куда мы попали. – Он неловко улыбнулся, признаваясь в своем невежестве. – Как называется это место, какую территорию занимает, кто здесь правит?
– Сказать мне особо нечего, Мясник. Здесь просто зоны, большинство протяженностью в сотни лиг, некоторые – больше. Та, где Напасть… О ней пока не будем. Правительства и Пограничного комитета здесь нет, да и, если подумать, нет ничего похожего на закон и порядок. Есть несколько городов вроде Гнезда Удачи, которые живут за счет заготовки и экспорта дров и огнесока на Богоскреб. Ну, еще несколько караванов торговцев-кочевников. Вот и вся цивилизация. Ясное дело, черепа не в счет.
– Кто такие черепа?
– Если нам повезет, ты об этом не узнаешь.
Покачиваясь, корзина доползла до перевалочного пункта с другой стороны границы. Он отличался от конеградского разве что большей примитивностью и заброшенностью. Когда приблизились к платформе, Мерока распахнула дверцу, и они выпрыгнули из корзины. Девушка едва успела ухватить Кильона за рукав: тот потерял равновесие и чуть не упал за невысокий бортик платформы.
– Да ты под своим костюмом сущий скелет, – проговорила она, медленно отпуская Кильона.
Они снова взяли напрокат лошадей и целый день скакали на запад от Клинка. Садящееся солнце щедро дарило золотисто-медовое сияние, но ни намека на тепло. Кильон поплотнее закутался в пальто и натянул шляпу почти до самого носа. Руки, сжимающие вожжи, окоченели.
Он дремал, убаюканный мерным шагом коня. Внезапно Мерока остановилась. Конь Кильона замер прежде, чем тот успел натянуть поводья. Опустив голову, конь так разочарованно нюхал сухую мерзлую землю, словно ожидал обнаружить зеленую траву. Ветер взметал пыль у него под копытами.
Путь они проделали немалый. В какой-то момент тропа отклонилась от канатной системы и проложила по равнине собственный извилистый маршрут. Остались позади редкие деревушки, перелески и рощицы, но до настоящих лесов было еще далеко. Последнюю пару лиг тропа немного поднималась, а теперь начался каменистый склон, усеянный валунами. Через несколько сот пядей тропа сливалась с дорогой, которой, судя по виду, часто пользовались. Мелово-желтую поверхность изрезали колеи повозок, но сейчас никого не было видно.
– Мы на месте, – уверенно объявила Мерока. – К утру подоспеют твои новые сопровождающие. Следующая остановка – Гнездо Удачи.
– При условии, что Фрей передал поручение.
– Фрей не подведет. В любом случае что-нибудь да придумаем. – Мерока вытащила ноги из стремян и тяжело спрыгнула на землю. – Все, привал! Условия не ахти, но потерпишь. – Она начала распаковывать переметную суму. – Если кого увидишь – сразу прячься.
Кильон кивнул, спешился – еще тяжелее Мероки – и вытащил из своей сумы все нужное для ночлега. Его конь фыркнул и побрел было прочь, но Кильон схватил узду и резко дернул: Мерока делала именно так. Девушка уже осматривала ложбинку в тени огромного, как дом, валуна, не заметную ни с тропы, ни с дороги.
Они разложили подстилки, соорудили из седел подушки и приготовились спать под открытым небом. Кильон знал: холодно будет даже под толстым одеялом, но утешался, что мерзнуть придется только одну ночь.
– Хочешь – спи, – проговорила Мерока таким тоном, будто сама спать не собиралась. – А хочешь – перекуси, если устроит холодное. Огонь разводить слишком рискованно.
Кильон огляделся и понял ее опасения. К ночи распогодилось. В западной части неба ярко сияла Венера, в восточной – поблескивал зловещий Марс. Скоро покажется одна из половин Луны, но пока еще просматривался Млечный Путь – россыпь звезд, жемчужным мостом перекинувшаяся через небосвод. В общем, для любителей астрономии ночь прекрасная, для желающих затаиться – не очень. Даже если развести костер в укромном месте, дым будет виден издалека и привлечет ненужное внимание.
– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально, Мясник. Ты о себе беспокойся. – Сняв с коня узду, Мерока накинула на него кожаный недоуздок, в котором тот мог пощипать то немногое, что разыщет. Веревку она не привязала, оставив волочиться по земле. Конь воспримет это как сигнал и далеко не уйдет.
У его спутницы аппетита не было, и Кильон принялся за паек в одиночку, не переживая, что еда холодная и несвежая. Пока он ел, стемнело еще больше. Изредка над головой проносилась летучая мышь или ночная птица, то и дело слышалось сопение любопытного зверька, копошащегося во тьме. Наверняка вокруг рыскали твари куда опаснее, но Мерока не волновалась, и Кильон последовал ее примеру. В любом случае кони почуют хищников и предупредят.
