Пересадочная станция (журнальные иллюстрации) - Клиффорд Саймак
— Может быть, — сказал Адамс, ерзая в кресле, — я бы лучше вас понял, если бы вы объяснили наконец, что вы имеете в виду?
— Не могу, Адамс. И хотел бы, да не могу. Я не имею права посвящать вас в тайны будущего.
— Не можете… Очень мило. Ну, а я, со своей стороны, не позволяю вам вмешиваться в прошлое.
Про себя он подумал: сдрейфил, собака. Сдрейфил. Не вышло у него. Он-то мог кокнуть Саттона уже сто раз, но не имеет права делать этого сам, своими руками. Ему нужно, чтобы Саттона убил кто-то из нашего времени.
— Между прочим… — выдавил человек в маске.
— Да-да? — отозвался Адамс.
— Я хотел спросить у вас, как там дела на Альдебаране-12?
— Что — на Альдебаране-12? О чем это вы?
— Просто — если бы не Саттон, аварии на Альдебаране-12 не было бы, — объявил человек в маске.
— Но Саттон в это время еще не вернулся на Землю! Он тогда вообще неизвестно где был! — удивленно воскликнул Адамс. Но удивление его быстро сменилось отчаянием: он вспомнил, вспомнил проклятый титульный лист из книги, где стояло имя автора: «Эшер Саттон.» — Послушайте, — умоляюще проговорил Адамс. — Ради всего святого, объясните мне хоть что-нибудь, если это можно объяснить!
— Вы хотите меня уверить, что до сих пор не догадались, что из этого всего может получиться?
Адамс обреченно помотал головой.
— Война, — мрачно произнес человек в маске.
— Какая война? У нас нет никаких войн!
— Да не в вашем времени. В будущем.
— Но как?
— Майклсона помните?
— Это тот, что одну секунду побывал в будущем…
Человек в маске кивнул, экран померк. По коже у Адамса побежали мурашки страха. Руки похолодели.
Внезапно раздался звонок видеофона, Адамс почти машинально нажал клавишу. На экране появился Нельсон, его агент.
— Саттон только что вышел из университета, — сообщил Нельсон. — Он пробыл час у доктора Рейвена. Гораций Рейвен, профессор кафедры сравнительной теологии.
— О! Вот, значит, в чем дело…
Адамс сидел, растерянно постукивая пальцами по столу. Происходившее было непонятно и страшно. Это просто стыд и позор, думал он, убивать такого парня, как Саттон. Но, наверное, так будет лучше. Да, так будет лучше, мысленно повторил он уже более убежденно.
Глава 16
Кларк заявил, что я погиб, а Кларк — специалист. Кларк построил графики, и по ним выходит, что я погиб. Это понятно. А Андерсон утверждает, что я — не человек. Ему-то откуда знать?
Дорога петляла, как серебристая лента в лучах луны. Земля благоухала ароматами ночи и утопала в ее звуках. Резкий, чистый запах молодых растений, волнующая свежесть воды. Справа от шоссе через болотце бежала небольшая речушка, поблескивая в лунном свете. Окрестности оглашало заливистое кваканье лягушек, то тут, то там, как сигнальные фонарики, мелькали огоньки светлячков.
Как Андерсон мог узнать? — думал Саттон. Никак, если только не обследовал меня. Если не был одним из тех, кто копался во мне, когда я первый раз вошел в номер и меня чем-то одурманили.
А раз об этом знает Адамс, значит, он тут наверняка приложил руку, а Адамс без крайней необходимости этого бы не сделал. Но, сказав мне про Кларка и Андерсона, он тем самым обнаружил свое участие. Значит, он хотел мне что-то сказать. Но не смог. Не мог же он в самом деле прямо выложить мне, что я там у них весь разложен по полочкам — снимки, пленки, записи. Тогда стало бы ясно, что он — один из тех, кто устроил всю эту охоту.
Единственное, что он мог себе позволить, так это тонкий намек, что он и сделал, сказав про Андерсона. Он думал, что я пойму, и полагает, что напугал меня.
В свете передних фар внезапно возникли очертания массивного дома у подножия холма. Потом был поворот. Ночная птица, бесшумная, призрачная, перелетела через шоссе и скрылась во мраке.
Адамс. Это был Адамс… — продолжал размышлять Саттон. Он ждал меня. Каким-то непонятным образом он пронюхал о моем возвращении, и был наготове. Он все продумал еще того, как я приземлился. А теперь он, конечно, узнал много такого, чего не мог и вообразить…
Саттон грустно усмехнулся. В это мгновение за ближайшим холмом раздался душераздирающий вопль, небо озарила яркая вспышка пламени, поток огня устремился к болоту, и там пламя быстро опало.
Взвизгнули тормоза. Но еще до того, как машина окончательно остановилась, Саттон выпрыгнул из нее и помчался по склону к странному черному предмету, полыхавшему в трясине.
Вода хлюпала под ногами, острые листья болотной осоки резали кожу. Лужицы отливали масляно-черным блеском в лучах пламени; странный корабль — если это был корабль — догорал. На другом краю болота взахлеб орали лягушки.
Кто-то барахтался в грязной воде всего в нескольких футах от горевшего корабля. Вспышка пламени озарила это место, и Саттон понял, что там — человек.
Огонь осветил лицо несчастного. Блеснули выпученные глаза. Человек с трудом приподнялся на локтях, пытаясь отползти подальше от горевшего звездолета.
Еще одна вспышка — его лицо исказила гримаса ужаса и боли. До Саттона донесся жуткий запах горелого мяса.
Он подбежал, подхватил несчастного под мышки и потащил через болото к дороге. Грязь чавкала под ногами.
Наконец он ступил на твердую почву и стал карабкаться по склону вверх, где стояла его машина. Голова страдальца моталась из стороны в сторону. Он что-то пытался говорить, но вряд ли звуки, вылетавшие из его рта, можно было назвать словами.
Саттон резко оглянулся и увидел, как языки пламени взметнулись до самого неба. Ярко-голубая вспышка разогнала ночной мрак. Вспугнутые болотные птицы покинули свои гнезда и, ослепленные огнем, в страхе метались во все стороны, оглашая тишину криками ужаса.
— Ядерный двигатель, — прошептал Саттон. — Сейчас взорвется!
— Нет, — прохрипел человек. — Нет, не взорвется. Я поднял стержни…
Саттон наступил на корень дерева, споткнулся и упал на колени. Руки его разжались, и он выпустил несчастного. Тот ткнулся лицом в землю, Саттон помог ему перевернуться на спину. Он тяжело дышал и смотрел в небо обезумевшими от ужаса глазами.
Молоденький совсем, огорченно подумал Саттон.
— Ядерный двигатель не взорвется, — бормотал человек. — Я его заблокировал…
В его словах была гордость человека, который хорошо сделал свое дело. Говорить ему было трудно. Когда он замолчал, Саттону показалось, что все кончено. Мгновение спустя он снова начал дышать, в горле у него хрипело и булькало. Кожа на висках потрескалась от ожога, из трещин сочилась кровь. Челюсти двигались медленно, изо рта со свистом и
