Фредрик Браун - Арена, Кукольный театр и Добро пожаловать в сумасшедший дом!

— Как будто напоминание мне, — сказала она. — Завтра я хотела поехать в центр. Там будет распродажа.

— Но, Эдит, хотя на Америку и не падают бомбы, военные времена есть военные времена. И ты прекрасно можешь обойтись без нового пальто.

Трудно сказать, какую связь усматривал Сэм между покупкой пальто и положением дел на фронтах. Однако он спорил с такой запальчивостью, что даже опоздал на работу. Все приводимые им доводы были нелепыми; новое пальто не угрожало подорвать семейный бюджет. К тому же Эдит целых два года ничего себе не покупала. Сэм боялся назвать истинную причину спора: он не хотел, чтобы жена точь-в-точь подражала поступкам миссис Гейзен… Он не решался произнести такую откровенную нелепицу вслух. Он не решался произнести это даже мысленно.

Эдит все-таки купила себе новое пальто.

Странно, думал Сэм, что больше никто не замечает этих совпадений. Ричард не каждый день бывает у них, а Эдит… Эдит умела, сидя рядом и слушая болтовню дочери, почти ничего не слышать.

— Папа, сегодня Обри Гейзенстак принесла домой табель. По арифметике ей поставили девяносто, по грамматике — восемьдесят,[61] а по…

Через пару дней Сэм позвонил директору школы. Чтобы никто из домашних не подслушал, он зашел на переговорный пункт и позвонил из автомата.

— Мистер Брэдли, позвольте вам задать один вопрос. Скорее всего, он покажется вам… странным, но для меня он очень важен. Возможно ли, чтобы ученики в вашей школе заранее знали, какие оценки им выставят в табель?

Директор, несомненно, удивился его вопросу, но вполне корректно ответил, что подобное невозможно. Даже сами учителя их не знают, пока не выведут средних оценок, а это всегда делается в день выдачи табелей. Так было и вчера: пока у детей длился игровой час, им готовили табели.

— Сэм, ты в последнее время стал неважно выглядеть, — сказал Ричард. — Неприятности на работе? Напрасно волнуешься, сейчас дела потихоньку начинают идти в гору, а уж по поводу твоей фирмы тебе вообще нечего волноваться.

— Понимаешь, Дик, я не то чтобы волнуюсь. То есть… почти не волнуюсь…

Сэму пришлось спешно выворачиваться и придумывать несуществующие, но правдоподобные сложности. Ричард заглотнул наживку и принялся ему доказывать, насколько это все пустяки.

Сэм по-прежнему много думал о Гейзенстаках. Чересчур много. Это еще куда ни шло, будь Сэм человеком легковерным или суеверным. Но он не был ни тем ни другим, и потому каждое новое совпадение било по нему чуть больнее, чем предыдущее.

Эдит и Ричард оба заметили, что с Сэмом что-то творится.

— Дик, в последнее время он стал как-то странно себя вести, — сказала Эдит брату, когда ни Сэма, ни Обри не было дома. — Я начинаю не на шутку тревожиться. Он… Как ты думаешь, может, уговорить его показаться…

— Психиатру? Эх, если бы он нас послушал! Я в этом не уверен. Понимаешь, Эдит, что-то гложет его изнутри. Я пробовал разговорить его, вызвать на откровенность. Какое там, Сэм моментально захлопывался. Вообще-то я и так знаю. Думаю, здесь не обошлось без этих треклятых кукол.

— Кукол? Ты говоришь про кукол, которых ты подарил Обри?

— Да, про этих… Гейзенстаков. Он часто сидит и глазеет на кукольный дом. Я слышал, каким тоном он спрашивал о них у Обри. Он не подыгрывал детской фантазии, а спрашивал вполне серьезно. Мне кажется, у Сэма развилось что-то вроде мании. Его просто заклинило на Гейзенстаках.

— Дик, но ведь это… жутко.

— Попробуем с другого конца, Эдит. По-моему, Обри уже охладела к своим куклам. Скажи, у нее есть сейчас какое-нибудь заветное желание?

— Научиться танцевать. Но ведь она продолжает заниматься на скрипке. Даже не знаю, как она это все потянет.

— Это уже другой вопрос. Если вместо кукол ты пообещаешь ей уроки танцев, она согласится? Я считаю, что кукол надо как можно быстрее убрать из вашей квартиры. Но их нельзя отбирать у Обри силой, поэтому…

— Тогда что мы ей скажем?

— Скажи ей, что дядя Ричард знает одну неимущую семью. Там… ну, допустим, трое маленьких дочерей, у которых вообще нет кукол. Распиши это поярче и поубедительнее. Думаю, Обри согласится.

— Предположим, она согласится. А что мы скажем Сэму? Его-то не проведешь.

— А Сэму ты скажешь, что, по-твоему, Обри уже довольно большая девочка, чтобы возиться с куклами. Можешь сказать, что они разжигают в ней нездоровый интерес и что ее доктор посоветовал удалить кукол из дома.

Обри встретила предложение матери без особого восторга. Она действительно поостыла к Гейзенстакам. Но расстаться с ними? Чем они мешают ей учиться танцевать?

— Обри, ты ведь уже не маленькая. Пойми, дорогая: если мы с папой что-то делаем для тебя, ты ведь тоже должна что-то сделать для других. Ты мечтаешь научиться танцевать. А те девочки из бедной семьи мечтают поиграть с куклами. Но у их родителей нет денег на кукол.

В конце концов спасительная материнская ложь возымела желаемое действие. Обри согласилась отдать кукол. Правда, уроки танцев начинались только через десять дней, и Обри заявила, что раньше этого времени с куклами не расстанется. Мать пыталась спорить, но ничего не добилась.

— Не переживай, Эди, — успокаивал ее брат. — Уж лучше потерпеть десять дней, зато… Вот я о чем подумал. Если Обри не отдаст кукол добровольно, поднимется шум, и Сэм раскроет наш замысел. Ты ведь ничего не сказала ему про «трех бедных малышек»?

— Нет. Может, стоило сказать? Вдруг ему это тоже понравится?

— Сомневаюсь. Мы же не знаем, чем эти куклы так притягивают его. Или чем пугают. Подожди, пока все не случится, тогда и расскажешь. Обри уже почти не смотрит на Гейзенстаков. А вот Сэм вполне может запротестовать и оставить их у вас в квартире. Если же мы поставим его перед свершившимся фактом, ему волей-неволей придется согласиться.

— Ты прав, Дик. Не бойся, Обри ничего ему не разболтает. У нас с ней уговор. Я ей сказала, что уроки танцев — сюрприз для папы, и если она заикнется ему про кукол, все сорвется.

— Какая ты молодчина, Эдит.

Возможно, все пошло бы по-иному, если бы Сэму своевременно рассказали сказку про бедную семью. А возможно, это ничего не изменило бы в ходе событий.

Бедняга Сэм. Ему досталось буквально на следующий же вечер. В гости к Обри пришла ее школьная подруга, и они играли с кукольным домом. Сэм наблюдал за обеими девочками, стараясь не выдавать своего интереса. Эдит была поглощена вязаньем, а Ричард погрузился в газету.

Только Сэм прислушивался к детским разговорам и услышал, как подруга предложила Обри: