Айзек Азимов - Космический Рейнджер

Ему щедро аплодировали. Потом конференция избрала своим председателем Агаса Доремо (это был единственный человек, с кандидатурой которого согласились обе стороны), и началось обсуждение главного вопроса.

Обсуждение, как обычно на таких конференциях, велось на интерлингве, международном языке, распространенном по всей Галактике.

В своём коротком выступлении Доремо подчеркнул преимущества компромисса и попросил всех в виду угрозы войны не упрямиться и проявлять благоразумие. Потом он вторично предоставил слово государственному секретарю Земли.

На этот раз секретарь выступал как защитник своей стороны в спорном вопросе. Выступил он умело и искусно.

Однако нельзя было не видеть враждебного отношения большинства делегаций. Оно, как туман, повисло в зале конференции.

Конвей сидел рядом с выступающим секретарем, опустив подбородок на грудь. Обычно считается ошибкой с самого начала выступать с большой защитительной речью. Это означает показать своё оружие ещё до начала боевых действий. И Сириус получит возможность для сокрушительного ответа.

Но в данном случае Конвей хотел именно этого.

Он достал носовой платок, провёл им по лбу, потом торопливо спрятал, надеясь, что никто этого не заметил. Он не хотел, чтобы заметили, как он волнуется.

Сириус воздержался от ответа, и явно по предварительной договоренности коротко выступили представители трёх внешних планет, находящихся в сильной зависимости от Сириуса. Каждый избегал касаться конкретных случаев, но все трое говорили об агрессивных намерениях Земли и её попытках вернуть себе прежнее господство в Галактике. Они подготовили сцены для главных актеров — сирианцев. После этого объявили перерыв для ланча.

И вот, шесть часов спустя после начала конференции, слово было предоставлено главе делегации Сириуса Стену Девуру. Он медленно встал. Вышел к трибуне и стоял, уверенно и с достоинством глядя на делегатов (на его оливковом лице не было и следа побоев).

Делегаты зашевелились, но постепенно затихли, а Девур ждал, не делая попытки начать.

Конвей был уверен, что все делегаты знают о предстоящем выступлении Счастливчика Старра. Все с возбуждением предвкушали окончательное унижение Земли.

Наконец очень негромко заговорил Девур. Начало его выступления было построено на материале истории. Он обратился к дням, когда Сириус был земной колонией, и вспоминал беды и горести тех дней. Охарактеризовал доктрину Хегеллана, предоставившую независимость Сириусу и другим внешним планетам, как неискреннюю и готовящую почву для восстановления господства Земли.

Переходя к настоящему, он сказал:

— Нас обвиняют в том, что мы колонизировали незаселенную планету. Мы признаем себя виновными в этом. Нас обвиняют в том, что мы взяли пустой мир и сделали его прекрасным местом для жизни человека. Мы признаем себя виновными в этом. Нас обвиняют в том, что мы взяли мир, пригодный для обитания, но ранее не использовавшийся. Мы признаем себя виновными в этом.

Нас не обвиняют в применении насилия. Нас не обвиняют в начале военных действий, в убийствах и ранениях в ходе нашей оккупации. Нас вообще не обвиняют ни в каких преступлениях. Утверждается только, что в миллиарде миль от планеты, которую мы сейчас мирно населяем, находится другая населённая планета — Земля.

Мы не считаем, что это имеет отношение к нашей планете — Сатурну. Мы не проявили насилия по отношению к Земле, и нас не обвиняют в этом. Мы просим только, чтобы нас оставили в покое, и будем рады ответить тем же.

Земляне утверждают, что Сатурн принадлежит им. Почему? Заселили ли они его спутники? Нет. Проявили ли интерес к нему? Нет. В течение тысячелетий Сатурн ждал их, но разве они этим воспользовались? Нет. Только после нашей высадки они вдруг проявили интерес к нему.

Земляне говорят, что Сатурн вращается вокруг того же Солнца, что и Земля. Мы это признаем, но говорим, что это не имеет значения. Незаселенный мир — это незаселенный мир, независимо от его орбиты в пространстве. Мы первыми заселили его, и он принадлежит нам.

Я сказал, что Сириус занял систему Сатурна без применения силы и без угрозы применения силы; что нас побуждает только стремление к миру. Мы не так много говорим о мире, как Земля, но мы применяем его на практике. Когда Земля созвала конференцию, мы немедленно согласились ради мира, хотя у нас нет никаких сомнений в нашей правоте.

Но что же Земля? Как она подтверждает свои мирные намерения? Она очень красноречиво говорит о мире, но её действия противоречат её речам. Земля призывает к миру и ведет войну. Она созывает мирную конференцию и в то же время отправляет военную экспедицию. Короче, пока ради мира Сириус рискует своими интересами, Земля начинает против нас неспровоцированную войну. Я могу это доказать устами одного из членов земного Совета Науки.

Произнося последнюю фразу, он поднял руку — первый жест за всю речь — и драматично указал на проход, куда был сразу же нацелен прожектор. Там стоял Дэвид Старр, высокий и прямой. По обеим сторонам от него стояли роботы.

Когда Старра привезли на Весту, он наконец увидел Верзилу. Маленький марсианин подбежал к нему, а Йонг с интересом смотрел с расстояния.

— Счастливчик, — взмолился Верзила. — Пески Марса, не делай этого. Они не могут заставить тебя говорить, а что со мной будет, неважно.

Дэвид медленно покачал головой.

— Подожди, Верзила. Подожди ещё один день.

Подошёл Йонг и взял Верзилу за локоть.

— Простите, Старр, но мы задержим его, пока вы не выступите. Девур верит в заложников, и я считаю, что в данном случае он прав. Вам придётся предстать перед своими, и угроза бесчестья может на вас подействовать.

Старр подготовился к этому, когда стоял в проходе и чувствовал, что все, затаив дыхание, смотрят на него. Освещенный прожектором, он видел делегатов как смутную безликую массу. Только когда роботы отвели его на скамью свидетеля, он стал различать отдельные лица и увидел в переднем ряду Гектора Конвея.

Конвей устало улыбнулся ему, но Дэвид не посмел ответить тем же. Наступал критический момент, и он должен был ничем не насторожить сириан.

Девур жадно смотрел на землянина, наслаждаясь предстоящим торжеством. Он сказал:

— Джентльмены. Я хочу временно превратить эту конференцию в нечто, напоминающее суд. У меня есть свидетель, и я хочу, чтобы делегаты выслушали его. Я основываюсь на его показаниях. Он землянин и один из известнейших агентов Совета по науке.

Потом он резко обратился к Старру:

— Ваше имя, гражданство и должность.