Анна Белкина - Туристы. О путешествиях во времени.

- Ну, что, гадёныш, приполз??

- Та, приполз! - Константин решил огрызнуться и пройти дальше, потому что у него завелись дела поважнее ругани с уборщицей, но Зоя Егоровна прочно заступила ему дорогу, потрясая своей убойной шваброй и изрыгнула, едва ли не дыша огнём:

- Сенцов! Ты мне отсюда не уйдёшь до тех пор, пока за дикарём своим не перемоешь! Я не хочу, чтобы он меня загрыз, да и гадости его убирать тоже не хочу!

- Зоя Егоровна! - сказал ей Сенцов железным голосом. - У меня свидетельница, которая может установить его личность! Как только она это сделает - я его вытурю в психушку! А пока вы тут стоите - он будет торчать в камере и гадить!

- Та, чёрт с тобой, гадёныш окаянный! - выплюнула Зоя Егоровна. - Ну, веди свою свидетельницу! Только я с вами пойду - хочу убедиться, что ты меня не надуешь!

- Та, не надую, пропустите! - фыркнул Сенцов, сдвигая с дороги швабру вместе с уборщицей. - Сейчас, вытурю хищника, блин!

Зоя Егоровна посторонилась, пропуская Константина, за которым хвостиком следовала Глафира Ивановна, и стажёр Ветерков. Как только они прошли - уборщица прочно села на хвост, таща за собой и швабру и своё тяжёлое железное ведро.

- Ну, что, Сенцов, будем убирать? - в изоляторе на Константина насыпались Казачук и Морозов - Морозов пришёл, чтобы сменить Казачука на посту, а Казачук показал ему, как полесун изгадил свою камеру.

- Я, между прочим, сейчас узнаю, кто он, а вы штаны здесь протираете! - огрызнулся Сенцов, ледоколом продвигаясь сквозь них к нужной камере. - Ты хоть раз стрелял, Казачук?

Казачук что-то заклекотал, огрызаясь, а Константин, продвинувшись вглубь изолятора, понял, почему они так переполошись... "Ароматы", из-за которых невозможно было жить, витали уже на подходе к камере полесуна, и Мишак, которому не повезло быть его соседом, нервно выглянул в окошко и дышал ртом, вращая обалдевшими глазками.

- Тьфу ты, чёрт! - плюнул Сенцов, жалея, что изолятор не додумались оснастить противогазами... респиратор бы тоже подошёл - на худой конец, очень худой.

- Фуууу! - закряхтел позади него стажёр, Сенцов понял, что он собрался по девчоночьи выбежать на воздух, и остановил его железным приказом:

- Стоять, Ветерков!

- Та я помру сейчас! - заикаясь, выдавил стажёр, топоча и шаркая своими неуклюжими ногами.

- Ртом дыши! - несокрушимо заставил его Константин, хотя сам помирал...

- Ну, окаянный, понял теперь?? - лаяла в арьергарде Зоя Егоровна, но Константину было совсем не до неё...

Только Глафира Ивановна невозмутимо двигалась вперёд - может быть, у неё от старости отшибло нюх, но она абсолютно не обращала внимание на запахи, и шагала до тех пор, пока Сенцов не сказал:

- Он тут! Смотрите! - он открыл окошко и отошёл, побоявшись даже смотреть на те художества, которые вытворил в камере треклятый полесун.

Глафира Ивановна заглянула в окошко, а потом - вдруг попросила:

- Вы меня впустите, вижу я плоховато...

- Да он дикий... - пробормотал Сенцов, испугавшись, что по его милости эта благообразная старушка может погибнуть жуткой смертью. - Наброситься может...

- Ничего, - покачала головой Глафира Ивановна, которая так и рвалась прямо в пать чудовищу. - Я должна посмотреть, впустите...

- Казачук, ключ! - крикнул Сенцов, а спустя пару минут ему по цепочке передали ключ - Казачук не пожелал приближаться к пенатам полесуна и отдал ключ Зое Егоровне, та - Ветеркову, а стажёр уже передал Константину.

- Спасибо! - рыкнул Сенцов, нехотя отпирая камеру. Он хорошо запомнил, как полесун озверел, когда увидал Евдокию Кошкину, поэтому, победив замок, он вытащил свой табельный пистолет. Если полесун нападёт - он пристрелит его к чертям собачьим и забудет о нём!

Сенцов приотрыл тяжёлую дверь, дыша ртом, и Глафира Ивановна тот час же скользнула за неё... Сенцов похолодел: людоед разорвёт её в клочки... Презрев ужас "ароматов", Сенцов вступил в камеру вслед за ней... Уборки тут действительно, по горло... Константин даже не знает, как переживёт эту адскую уборку, не сбрендив с ума...

Полесун вскинул свою звериную голову, как только заметил, что к нему пожаловали гости.

- Ррррр! - зарычал он забился в угол, как зверь, чтобы на него не напали сзади. - Ррррр! - рыкнул он из угла, тараща тупые глазки.

- Ну? - Сенцов хотел, чтобы Глафира Ивановна быстрее дала показания, чтобы убраться из этого жуткого места, но та почему-то медлила, разглядывала-разглядывала, не боясь даже того, что полесун дико присел на задние лапы, готовясь к звериному прыжку...

- Ярик... - вдруг проскрипела Глафира Ивановна, протянув к страшному зверю свои тощие старческие руки. - Сынок...

Сенцов опешил. Застыл с разинутым ртом, он наблюдал, как полесун, словно бы, подобрел. Из его гориллообразного облика исчезла звериная злоба, сделав его похожим на большого доброго кота. Прекратив яриться и обмякнув, дикарь издал нечто подобное урчанию и немного подался вперёд, чтобы приблизиться к Глафире Ивановне.

- Казачук, Казачук... - едва не задыхаясь, позвал Сенцов, желая, чтобы сержант приготовил на всякий случай шокер - а вдруг монстр вздумает напасть??

- Та я не пойду туда... - проклекотал где-то в коридоре Казачук...

- Тащись давай, трус, или мне придётся его пристрелить! - зарычал Сенцов... но в следующую секунду слова застряли. Полесун, прежде преисполненный агрессивной дикости, встал на четвереньки и по кошачьи подполз к Глафире Ивановне, завертевшись у её ног, словно огромный, ласкающийся кот.

В спину Константина кто-то пихнул, и Сенцов вздрогнул от неожиданности.

- Напарник? - за Константином топтался стажёр, зажимая нос пальцами и дыша ртом.

- Глянь... - прошептал Сенцов, кивнув вперёд, где Глафира Ивановна, обливаясь слезами, гладила полесуна по лешей голове.

- Узнала, что ли? - удивился Ветерков, не приближаясь.

- Ка-кажется, да... - выдавил Константин, топчась...

- Так, что тут происходит...

- Ой, бли-и-и-ин!

- Та, чё-ёё-ёрт! - из коридора раздались скрипучие голоса, среди который взревел мощный голос Зои Егоровны - самый скрипучий:

- Я с Сенцова три шкуры спущу, если он мне тут порядок не наведёт!

- Так, сейчас я тут буду шкуры спускать! - это зарычал голос Крольчихина, а потом следователь, топоча преодолел "коридор ужасов" и оказался возле Сенцова.

- Сенцов! - загремел он, нацелив на Константина громы и молнии, но в следующий миг заглох - заглянул в "жуткую камеру" и увидал, как Глафира Ивановна по матерински приголубила косматое чудище, которое мирно урчало, свернувшись калачиком у её ног.

- Я тут кое-то про полесуна узнал... - тихонько пробормотал Константин на ухо Крольчихина.

- Давай, Сенцов, бухти, а то я сейчас обед тебе свой покажу... - буркнул следователь, которому дикие запахи тоже были явно не по душе.