Сергей Лукьяненко - Именем Земли (сборник)

– Дэнни! – В полной растерянности я наклонился над ним. – Что случилось?

– Бокал разбился… – Он беззвучно плакал. – Этот чертов бокал разбился. Я так и думал, когда падал, что порежусь…

– Но это невозможно… На корабле нет бьющейся посуды!

Он лишь всхлипнул, и я пришел в себя. Промыл ему руку, осмотрел порезы – они оказались неглубокими, перебинтовал. Дэниэль как-то весь обмяк, у него разболелась голова. Я помог ему дойти до каюты, затем вернулся в столовую. На полу действительно лежали остатки бокала. Что за чушь? Я взял один из осколков, подсунул под ножку стола, надавил… С таким же успехом можно ломать кусок резины. Этот сорт стекла просто гнется от удара.

Я постоял, глядя на суетящегося киберуборщика. Потом открыл холодильник. Надо накормить Дэнни, да и мне хотелось есть…

К вечеру Дэниэль стал таким, как обычно. Хотя нет. Он стал таким, как в первый день на «Антаресе». Робко улыбнулся мне и попросил сыграть с ним в шахматы. Почему-то я не захотел отказываться. Наверное, мне стало его жалко.

Играл он плохо. Похоже, основными его партнерами были киберпрограммы, а это всегда накладывает отпечаток на манеру игры. Я легко выиграл первую партию, а вторую, презирая себя за слюнтяйство, откровенно отдал. Но Дэниэль этого не понял. Собирая фигуры, он прямо-таки светился от радости. Глядя на него, и я начал улыбаться. И что в нем нашли люди Службы? Обычный пацан, ничего примечательного… Зря я так жестко за него взялся…

Дэниэль убрал шахматы и нерешительно посмотрел на меня. Ему явно хотелось что-то спросить.

– О чем задумался, Дэнни? – не выдержал я.

– Этот толчок… Отчего он случился?

Я пожал плечами:

– Здесь полно метеоритов. Корабль совершил маневр, вот и все.

– А это опасно?

– Ну, если даст по реактору… В лучшем случае потеряем ход, в худшем…

– И это может случиться?

– В любой момент, – со вздохом сказал я. Разумеется, здорово преувеличивая. Защитные поля в состоянии отклонить большую часть метеоритов. Но Дэниэль принял мои слова всерьез. Он о чем-то задумался. А я не удержался и спросил:

– Дэниэль, почему тебя отправили на Землю?

Он скорчил смешную гримасу:

– Я не знаю.

Наверное, это было правдой. Я не успел подумать. Мигнув, погасло освещение, и одновременно на корабль обрушился удар, в сравнении с которым дневной толчок был абсолютно безобидным. Меня подбросило, и что-то огромное и плоское ударило по спине. Я еще успел сообразить, что это потолок, и потерял сознание…

Лампы светили вполнакала – явно от аварийного генератора. Но даже в таком свете лицо Дэниэля было белым как снег. Не представляю, как он сумел подтащить меня к кондиционеру – хотя гравитация и упала наполовину, его шатало при каждом шаге. Как бы там ни было, струя холодного воздуха привела меня в чувство. Я попытался подмигнуть Дэнни и довольно легко поднялся.

– Воздух есть, гравитация, свет тоже… Значит, ничего страшного. Не реви!

Он действительно расплакался.

– Я боялся, что вы умерли…

– Не совсем.

Я толкнул дверь. В коридоре тоже горел аварийный свет. Что ж, видеофон и терминал я уничтожил, как и полагается по инструкции «зет». Но остался еще робот…

Он по-прежнему заслонял собой закрытый люк. Абсолютно невредимый, как и положено такой машине.

– Стоять!

Без интонаций, без эмоций. Я понимал, что повиноваться мне он не будет. Боевой робот выполняет свою программу, его не переспоришь. Но все-таки…

– Связь с рубкой! Обеспечь связь!

Казалось, выставивший манипуляторы черный шар задумался.

– Невозможно. Связи нет.

– Почему?

– В связи с отсутствием рубки.

– Она разрушена?

– Нет, рубка катапультирована.

Таким же тоном робот мог сообщить температуру воздуха. Нет у роботов эмоций. Но я‑то не робот… Моя рука медленно легла на рукоять лайтинга. Довольно оригинальный вид самоубийства – поднять оружие на боевого робота. Но тут я увидел Дэнни. Через секунду я вспомнил и про свой долг. Но остановили меня его глаза…

Пока мы шли к оранжерее, я еще на что-то надеялся. Чисто по привычке. Мне слишком хорошо известно, в каких случаях катапультируют рубку.

Стеклянный купол был залит тусклым багровым светом, пробивающимся откуда-то снаружи. Внутреннее освещение оранжереи не работало, и казалось, мы стоим в самом обыкновенном лесу и смотрим на заходящее солнце. Только это было не солнце…

Двигательный блок «Антареса», ребристый двадцатиметровый цилиндр с растопыренными стабилизаторами, раскалился уже докрасна.

Я вернулся к Дэниэлю и сел рядом. В куполе было прохладно, журчал дистиллированной водичкой родничок. Дрожащие на листве деревьев красные отсветы казались совсем не страшными. Я не испытывал даже обиды на капитана и навигатора. Если они покинули корабль, значит, шансов заглушить реактор уже не было. Судьба…

– Что это за свет? – вдруг спросил Дэниэль.

– Реактор, – не подумав, ответил я.

Дэнни вскинул голову, лицо его напряглось.

– Мы взорвемся?

Я взял его за руку, уверенно заявил:

– Нет, что ты. Мы не взорвемся. Просто полет затягивается.

Не люблю врать. Но сейчас мне придется пробыть лжецом всего две-три минуты. Дэнни, кажется, поверил, расслабился. Его тонкие пальцы доверчиво замерли в моих ладонях. Я закрыл глаза… Лопнет, будто бумажный, титановый кожух, и сжатая полем плазма вырвется наружу. Сейчас… Мною вдруг овладела безумная жажда жизни. Где угодно, как угодно, но жить! Я почувствовал, как люблю этот мир, Землю, звезду Антарес, где родился, корабль «Антарес», на котором летал, девчонку с двенадцатой базы, обещавшую подумать до моего возвращения, офицеров Службы, лотанских солдат, Дэниэля Линка, категорию «зет»…

– Не хочу! Не надо!

Дэнни шарахнулся от моего крика и растянулся на клумбе с цветами. Я открыл глаза, закрыл, открыл снова. В куполе было темно. Реактор заглох.

Корабль, вернее, его остатки продолжали лететь. Куда? Звезды медленно проплывали в овале иллюминатора, сменяли друг друга созвездия – «Антарес» беспорядочно вращался.

Потерял ориентацию не только корабль. Потерял ее и я. Я делал то, что запрещено инструкцией «зет». Я думал.

Чем мог угрожать Земле Дэниэль Линк? Запретной информацией, которую он случайно узнал? Нет. В таких случаях все кончается на месте. Он мог шпионить в пользу Лотана… Чушь. В таких случаях тоже не церемонятся.

Я думал о Дэниэле, словно это было самым важным в нашей ситуации. Вот уже девять дней, как «Антарес», лишенный хода и управления, дрейфовал в космосе. И каждый день уменьшал наши шансы.