Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Вне всяких сомнений (сборник)

Полагаю, именно таков был общий смысл ее слов, но, может быть, я передаю неточно, поскольку я в общем-то не физик. Насчет «полураспада» я все же понял. Все радиоактивные материалы продолжают оставаться радиоактивными до тех пор, пока не превратятся в нечто иное, на что теоретически требуется вечность. Но, с практической точки зрения, этот период или «распад» измеряются временем, требующимся на то, чтобы начальная радиация снизилась наполовину. Такое время называется «полураспадом», и каждый радиоактивный изотоп данного элемента имеет свой период полураспада.

Кто-то из наших ученых — не помню, кто именно, — говорил мне, что любой вид материи может рассматриваться в некоторой степени как радиоактивное вещество; разница лишь в длительности периода полураспада и интенсивности излучения.

— Я поговорю с доктором Ридпатом, — ответил ей Маннинг, — и посмотрю, что тут можно сделать. А вы пока разрабатывайте план переоборудования лаборатории с указанием, что для этого необходимо.

— Благодарю вас, полковник.

Я видел, что Маннинг уже собрался уходить, так как задача умиротворения доктора Карст была выполнена; но меня все еще занимал тот большой ящик и издаваемые им странные звуки.

— Не могу ли я узнать, что это такое, доктор?

— Ах это? Кондиционер.

— Какой-то он странный. Я таких никогда не видел.

— Он предназначен не для кондиционирования комнатной среды. Он просто удаляет радиоактивную пыль, прежде чем воздух поступит наружу. Мы вымываем пыль из зараженной атмосферы.

— А куда уходит вода?

— В канализацию. А в конечном счете в залив, я думаю.

Я попытался щелкнуть пальцами, что было невозможно из-за освинцованных рукавиц.

— Вот в чем причина, полковник!

— Причина чего?

— Причина тех обвинений, которые сыплются на нас из Бюро рыболовства. Ядовитая пыль попадает в Чесапикский залив и убивает рыбу.

Маннинг повернулся к доктору Карст.

— Вы полагаете, такое возможно, доктор?

Сквозь щиток ее шлема я видел, как брови доктора сошлись у переносицы.

— Я об этом не думала, — призналась она. — Мне придется сделать кое-какие расчеты, касающиеся возможного уровня концентрации, прежде чем я смогу дать определенный ответ. Но такое возможно; да, возможно, — добавила она с тревогой в голосе, — но ведь можно отвести стоки в специальный колодец.

— Хм-м-м… да. — Маннинг несколько минут стоял молча, внимательно изучая кондиционер. Наконец он произнес: — А что, эта пыль очень ядовита?

— Она детальна, полковник.

И снова наступило долгое молчание. Я понял, что полковник пришел к каким-то выводам, так как он решительно произнес:

— Я собираюсь принять меры, чтобы вы получили помощь доктора Обри. Доктор…

— Вот здорово!

— …Но взамен я прошу вашей помощи. Я очень заинтересован в успехе ваших исследований, но хочу, чтобы их масштабы были увеличены. Я прошу вас установить как максимальные, так и минимальные периоды полураспада и интенсивности. Я прошу отказаться от сугубо утилитарного подхода и приняться за всеобъемлющие исследования по тем направлениям, которые мы с вами определим во всех деталях немного позже. — Она начала было что-то возражать, но полковник перебил ее: — По-настоящему глубокая программа исследования окажется в перспективе более важной для решения вашей первоначальной задачи. А я буду считать своей обязанностью обеспечить вам любую материальную базу для претворения такой программы в жизнь. Думаю, нам удастся получить весьма широкий спектр интереснейших результатов,

Полковник немедленно удалился, не дав доктору Карст возможности возразить ему. Всю дорогу к нашему зданию он казался нерасположенным к разговору, так что я тоже молчал. Думаю, что именно в это время у него возникли первые контуры той смелой и жестокой стратегии, которая будет выработана позже, но я уверен, что даже сам Маннинг тогда еще не мог предугадать, к каким неизбежным последствиям приведут нас несколько дохлых рыб. Иначе он никогда не отдал бы приказ об изменении направления исследований.

Нет, в это я, пожалуй, не верю. Он безусловно пошел бы вперед, зная, что если не он, то это все равно сделает кто-то другой. Он принял бы на себя ответственность, с горечью сознавая, какая тяжесть ложится на его плечи. 1944 год, казалось, завершался без особо ярких событий. Карст получила свое новейшее оборудование и столько дополнительных средств, что ее отдел стал самым крупным во всей лаборатории. Исследования в области взрывчатых веществ были сокращены после совещания Маннинга и Ридпата; я застал только самый его конец, — мысль сводилась к тому, что в данный момент нет никакой вероятности использовать взрывную силу урана 235. Как источник энергии — да, конечно, но в отдаленном будущем, когда у нас появится возможность решить исключительно хитрую проблему управления ядерной реакцией. И даже тогда, похоже, это будет не источник для приведения в действие двигателей ракет или автомобилей, а скорее основа для строительства мощных электростанций, по меньшей мере, столь же крупных, как Болдер-Дам.

После этого совещания Ридпат стал кем-то вроде соруководителя в отделе доктора Карст, а оборудование, ранее предназначенное для изучения взрывчатых веществ, было частично заменено и приспособлено для выполнения программы исследований в области получения смертельно опасных искусственных радиоактивных элементов. Маннинг содействовал разделению труда между обоими руководителями, и Карст занялась преимущественно своей прежней проблемой, то есть разработкой методов получения искусственных радиоактивных веществ с заранее заданными параметрами. Надеюсь, она была полностью удовлетворена, нацеливая свой, так сказать, «одноколейный» ум для решения столь глубоко интересующих ее вопросов. До сего дня не знаю, сочли ли Маннинг и Ридпат нужным ставить ее в известность о той цели, к которой они в конечном счете стремились.

Фактически я тогда сам был слишком занят, чтобы думать об этом. Подходило время выборов в конгресс, и я был загружен обеспечением Маннингу большинства голосов избирателей, чтоб он мог вернуться к политической жизни, когда минует нынешняя экстремальная ситуация. Его это не очень интересовало, но он согласился, чтоб его имя было внесено в списки на переизбрание. Я старался издалека выработать методы руководства избирательной кампанией и ругался последними словами из-за того, что не могу быть на месте, чтобы разрешать кучу мелких проблем по мере их возникновения.

Я ограничился наилучшим паллиативом, установив отдельную линию связи, позволявшую председателю избирательного комитета связываться со мной в любое время. Не думаю, что этим я нарушал закон Хэтча, но все же, конечно, немного перегнул палку. Хотя в конце концов все обошлось: Маннинга в этом году снова избрали в конгресс наряду с другими депутатами от военного сообщества. Была сделана попытка замарать его честь сплетней, что он якобы получает два жалованья за одну работу, но мы парировали это обвинение, выпустив памфлет под названием «Стыдитесь!», который разъяснил, что Маннинг получает одно жалованье за две разные работы. В таких случаях действует федеральный закон, и народу следует знать об этом.