А. Бертрам Чандлер - Гаммельнская чума (авторский сборник)

— Ну и что из того?

— То, что здесь могут сохраниться артефакты. — Он повернулся к Карсону. — Раз уж вы здесь очутились, то можете оказать нам услугу. Передавайте мысли о виски. О большом количестве виски и изо всех сил.

— Попытаюсь, — сказал Карсон.

Его детское личико сморщилось от мысленного усилия. Джордж и я отвернулись от псионика и стали смотреть на спиральный рой черных точек в желтом небе. Наконец мы заметили, как две точки выпали из сложного ритма воздушного танца и строго по прямой направились к нам.

Это было двое трутней. Они изящно подлетели, но смазали красоту своего приближения крайне неуклюжей посадкой. Теперь трутни смотрели на нас большими фасетчатыми глазами, они казались даже красивыми со своими черно–алыми полосатыми телами и мелко трепещущими крыльями.

— Земляне, — сказал один из них жужжащим искусственным голосом. — Виски?

— Да, — откликнулся Джордж. — Виски. Много виски. Но вы должны заплатить за него.

— Чего ты хочешь? — спросил трутень.

— Тот народ, который населял этот мир до вас. Народ, похожий на нас. После них остались какие‑нибудь строения или руины?

Мэннингу пришлось изрядно потрудиться, чтобы разъяснить трутням, чего же он хочет. В конце концов он вынужден был прибегнуть к помощи Карсона. Раса шаара — телепаты, хотя и не ярко выраженные. Постепенно мы поняли, что какие‑то руины здесь все же существуют, и что они находятся в двух часах лета от космопорта. Лицо Мэннинга вытянулось. Было ясно, что за время, имеющееся в нашем распоряжении, преодолеть такое расстояние пешком, да еще и большей частью по джунглям, совершенно невозможно.

Однако тяга трутней–шаара к человеческой отраве пересилила их отвращение к труду. К тому же на сей раз трудиться пришлось рабочим особям. Один из трутней улетел обратно к рою. Через некоторое время он вернулся с дюжиной больших и крепких рабочих. Каждая четверка рабочих–шаара была впряжена в легкую и крепкую клетку, сплетенную из стеблей какого‑то растения, очень похожего на земной бамбук.

Мы забрались в эти клетки без особой охоты, однако само путешествие оказалось вполне комфортабельным — особенно когда мы приспособились к легкой качке во время полета. Мы летели почти над самым лесом, над синими деревьями, усыпанными желтыми и алыми цветами, глубоко вдыхая головокружительный аромат, разлитый в горячем воздухе. Чтобы услышать друг друга, нам приходилось громко кричать, перекрывая шум крыльев рабочих–шаара. Поэтому большую часть путешествия мы молчали. Признаться, я уже начал засыпать, когда моя корзина мягко опустилась на траву посреди небольшой полянки.

Мэннинг и Карсон, так же как и я, неуверенно выбрались на землю. Я огляделся, но развалины заметил далеко не сразу — их густо покрывал мох и цветущие лианы, из трещин в камнях росли деревья.

Не знаю, насколько эти развалины были стары. Без преувеличения, им можно было дать тысячу лет, а то и все две. Или десять тысяч? Но древние люди оказались хорошими строителями. Огромная массивная пирамида все еще сохраняла свой облик, несмотря на разрушительное воздействие времени и природных явлений.

На ее наклонней стене можно было различить вход внутрь, почти недоступный из‑за буйной растительности. Шаара–рабочие, выпряженные из наших корзин, мгновенно приступили к делу, расчищая нам дорогу своими когтями и жвалами. За удивительно короткое время проход был освобожден, и мы с сомнением заглянули в темное и мрачное нутро пирамиды.

— Кажется, это был храм, — прошептал Карсон. — Наверное, здесь еще дремлют старые силы, и нужна только вера, чтобы разбудить их…

— Заткнись! — рявкнул на него Мэннинг и огляделся по сторонам. — Проклятье! — пробормотал он секунду спустя. — Нам нужно было захватить факел!

Один из трутней отошел к ближайшим зарослям, вырвал три больших мясистых желтых цветка и вручил такой каждому из нас. Джордж и я автоматически взяли подарки и с сомнением оглядели их.

— Очень трогательно, — сказал Джордж. — Но мы сюда пришли не за этим.

— Свет, — сказал трутень. — Это свет.

Я пожал плечами. На других мирах встречались куда более странные вещи. Один за другим мы осторожно проникли в сумрачный коридор, и тут оказалось, что цветы действительно светятся в темноте бледным нездоровым сиянием. Его едва–едва хватало на то, чтобы освещать потрескавшийся каменный пол и ноздреватые стены.

Воздух внутри пирамиды был сухим, застоявшимся, он пахнул временем и пылью. Под ногами что‑то шелестело. Внезапно нечто большое и смутно различимое громко захлопало крыльями чуть впереди, одновременно издавая неприятные пронзительные вопли. Еще дальше в темноту что‑то мягко постанывало и посвистывало

Не помню, кто первым заметил статую; кажется, все мы вскрикнули одновременно. Фигура имела рост и очертания человека, она слабо поблескивала в тусклом свете цветов. Мы осторожно приблизились к ней, и убедились, что впечатление было обманчивым — бесформенный столп имел лишь весьма отдаленное сходство с человеком. Только протянутые вперед руки оказались изваяны во всех деталях. На них имелось по шесть пальцев, но это не бросалось в глаза в первую очередь. Перед нами действительно были почти человеческие руки, являя собой творение художника, потратившего немало времени на то, чтобы достичь совершенства в их изображении.

Мэннинг с трудом перевел дыхание. Я понимал, о чем он думает. Я понимал, что эти руки несут ему невероятную удачу. Если только…

— Если бы мы смогли вытащить эту штуковину отсюда… — прошептал он.

В конце концов мы смогли это сделать. Статуя не была прикреплена к основанию и оказалась совсем не тяжелой — по крайней мере, не тяжелее человека. Позже мы обнаружили, что она сделана из алюминия или какого‑то легкого сплава на его основе Джордж и я осторожно выволокли ее из подземелья, а Карсон освещал нам путь флуоресцирующими цветами.

Когда мы смогли разглядеть нашу добычу получше, удивлению не было границ. Тело и голова статуи оказались не слишком выразительными, но и в них ощущалась какая‑то сила. А вот руки… При взгляде на эти руки никто и не стал бы обращать внимание на все остальное.

— Не знаю, кто они были, — произнес я, — но, изображая своего бога, они высказали, пожалуй, больше здравого смысла, чем кое‑кто из наших религиозных скульпторов или художников… Конечно же, они создавали бога по своему облику и подобию, но разве не так же принято и у нас? А эти руки?.. Мне кажется, они обожествляли человека–художника, человека–строителя, человека–мастера…

— Нет, — задумчиво произнес Карсон. — Нет, Билл. А вот мне кажется совсем другое. Они…