Захар Петров - Чистилище

Не успели aсмейцы убедиться, что генерал мёртв, майор властно прокричал:

- Внимание, воины Армии Спасения Муоса! Генерал Дайнеко мёртв – его убили враги Деспотии. Но начатое им дело мы доведём до конца. Я, как старший по званию, принимаю на себя командование Армией и руководство Деспотией…

- Рот закрой, штабная крыса, - прервал его офицер-спецназовец. – Это ты должен был беречь генерала, и ты не справился с заданием.

- Арестовать капитана, - доставая свой не обсохший от крови меч, скомандовал майор.

И новая схватка, в которой несколько убров пытались противостоять штабистам, армейцам и новобранцам. Подавляющее численное превосходство превозмогло боевой опыт воинов спецназа. И вскоре майор, поставив сапог на голову убитого капитана, истерично кричал:

- Кто ещё против меня, кто ещё против? Я – командир АСМ! Я – генерал! Называйте меня только генералом! Жгите здесь всё! Всё сжечь!

Уже скоро в нескольких местах фанерные и дощатые хижины занялись огнём и тут же новый истошный крик от дозорного со стороны Пролетарской:

- Партизаны! Партизаны!

- Командир, уходим! – крикнул тот же офицер-армеец.

- Мы принимаем бой!

- Командир, нас слишком мало. Победим Восток и тогда вернёмся за партизанами.

- Мы принимаем бой!

Они допустили большую ошибку – не попытавшись понять, за счёт чего работают прожектора и не став из-за этого ими пользоваться. Партизаны находились в кромешном мраке туннелей, а асмейцы были у них на виду, освещаемые сполохами занимавшегося пожара. Когда майор наконец-то понял оплошность, четверть его отряда была перебита арбалетными стрелами партизан, не спешивших выходить из туннельного мрака. Он попытался что-то исправить:

- За мной! Ближний бой!

Майор, отбросив арбалет и выхватив меч, спрыгнул на пути в расчёте, что они быстро преодолеют отделявшее их от стрелков расстояние. Но далеко не все его солдаты бросились за ним. Многие новобранцы наоборот побежали в сторону Партизанской. Как только майора словила стрела, контратака захлебнулась. Оставшиеся асмейцы побежали, скрывшись в клубах дыма. Уже через несколько минут десяток раненных и пленённых асмейцев партизаны стащили в центр поселения и перерезали им сухожилия на ногах, обрекая их заживо сгореть в пламени, которое очень скоро охватит всю станцию.

Дым застилал клеть, выдирая горло и лёгкие и разъедая глаза. Но Вере было всё равно – в представившейся ей панораме человеческого безумия всё, что происходило и могло произойти с нею, не могло казаться страшным.

- Дядька Олег! Администратор!

- Алесь? А ты чего тут? – остановился проходивший мимо Батура, пытаясь рассмотреть тех, кто находится в клети. И не дожидаясь ответа, дал команду:

- Освободите их…

9.

- Теперь уже точно вижу, что ты та самая Вера – голос, движения и, главное, глаза той смелой девушки, когда-то давно спасшую проклятую Богом и людьми станцию под названием Партизанская. Я часто тебя вспоминал, Вера.

- А ты, Батура, сильно изменился.

Верховный Командир партизан пожал плечами, не поняв, что Вера имеет в виду одержимый немигающий взгляд и корящие адским огнём глаза своего собеседника. Уже в который раз он закашлялся.

- Ты всё болеешь?

- Да по всем медицинским канонам я должен был уже давно сдохнуть. Ан нет, живу всем назло! Вот и подумал я, что не зря Богом продлены мои дни, для какого-то важного дела я пока ещё кандыбаю по Муосу. И понял я, что моё призвание уничтожить пожирающего людей монстра, имя которому – Республика.

- Республика – это, прежде всего, тоже люди. Уничтожая Республику, ты уничтожаешь людей. А что дальше?

- Дальше мы построим Братство. Это будет общество свободных людей. Никаких ульев и центров, инспекторатов и администраторов, никаких циничных психологов и кровожадных генералов, никаких налогов и захватнических войн. Лишь взаимное уважение друг к другу.

- Ты мечтаешь об анархии?

- Конечно же нет. Анархия ведёт к беспределу и хаосу. Я мечтаю о Муосе, в котором вместо Конституции будет Соглашение. В этом соглашении все свободные поселения, освобождённые от республиканского ига, пропишут порядок взаимоотношений друг с другом. При этом не одно из поселений не будет центральным, главным. Не будет никакого административного центра. Лишь периодические встречи представителей поселений каждый раз в другом месте для решения каких-то общих вопросов.

- А если какое-то из поселений не захочет подчиниться тому, что решат представители других поселений?

- Тогда оно нарушит Соглашение и его ждёт кара. Но этого делать не одно поселение не будет, потому что неподчинение - сродни самоубийству. Во-первых, такое поселение всегда будет противопоставлять себя многочисленной конфедерации других поселений. Во-вторых, решение не подчиниться большинству может возникнуть только у амбициозных властителей поселений. А властителей-то никаких и не будет. В Соглашении будет прописано, что в каждом поселении единственным полномочным органом управления будет вече, а для решения текущих вопросов – председатель веча, который избирается только на год и никогда – два раза подряд. Никакой коррупции и никакого беспредела в таком поселении быть не может. Если вдруг по примеру Республики кто-то попробует узурпировать свою власть, конфедерация поселений это быстро поправит. Такое устройство Муоса в некоторой мере заимствовано от партизан до их влития в Республику. Когда мы сломаем хребет Деспотии – этому уродливому потомку Республики, Муос станет другим. Он станет сообществом свободных, а значит, счастливых людей…

Батура заметно волновался. Он внимательно смотрел на Веру, расценивая её молчание, как внимательное изучение и оценку его проекта. Батура был искренним в своих намерениях и Вера не сомневалась, что если бы задуманное им удалось, он спокойно сложил бы свои полномочия нового революционного вождя и даже не попытался бы возглавить ни одно поселение. Но также она понимала, что задуманное Батурой лишь очередная утопия, новая эфемерная идея, в жертву которой готовы принести хоть весь Муос. Батурой движет ненависть к Республике, а на ненависти ничего хорошего построить нельзя. И последствия первых шагов нового Братства, она успела увидеть на Партизанской и на Тракторном.

- Батура, помнишь ту глупую историю, когда я влезла в семейную передрягу на Партизанской?

- Я помню всё из того, что связано с тобой. А почему ты это вспомнила?

-- До того, как мы оказались на Трактором, мы проходили по Партизанской. Я видела ту женщину, за которую так неловко вступилась, и её мужа, и её детей тоже. Им выкололи глаза, а потом убили. Кто посчитал их недостойными вступить в Братство и жить в сообществе свободных людей?