Юлия Иванова - Дремучие двери (Том 2)

Так отрок Библии, безумный расточитель, До капли истощив раскаянья фиал, Увидев наконец родимую обитель, Главой поник и зарыдал.

/А. Пушкин/

Воистину нельзя просто сказать, что это написано "хорошо". Это написано "рождённым свыше". И Пушкин, освободившийся хотя бы внутренне от "единого с толпой произвола страстей", пишет: "Писатели во всех странах мира суть класс самый малочисленный изо всего народонаселения. Очевидно, что аристокрация самая мощная, самая опасная есть аристокрация людей, которые на целые поколения, на целые столетия налагают свой образ мыслей, свои страсти, свои предрассудки. Что значит аристокрация породы и богатства в сравнении с аристокрацией пишущих талантов? Никакое богатство не может перекупить влияние обнародованной мысли. Никакая власть, никакое правление не может устоять противу всеразрушительного действия типографического снаряда." /А. Пушкин/ ...Но ты, художник, твердо веруй В начала и концы. Ты знай, Где стерегут нас ад и рай. Тебе дано бесстрастной мерой Измерить всё, что видишь ты. Твой взгляд - да будет твёрд и ясен. Сотри случайные черты И ты увидишь: мир прекрасен.

/А. Блок/

Свобода - в служении Делу НА СВОЁМ МЕСТЕ в жизни земной /Царство внутри нас/ во имя обретения СВОБОДЫ в ЖИЗНИ БУДУЩЕГО ВЕКА. То есть В ДОМЕ ОТЦА. Таков Замысел. Исполнить ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ как можно лучше, а не стащить или хапнуть лучший кусок с общего стола. Между тем как "свобода" злого мира именно в "урвать". СВОБОДА - это путь к ЖИЗНИ, а не к смерти. Как лучше построить общий ДОМ, а не как его с выгодой разрушить или из него сбежать. Желающие сбежать или разрушить останутся во времени историческом, когда история окончится. То есть лишь в собственном бессмертном сознании. В его груди пылает жар, Которым зиждется созданье; Служить Творцу его призванье...

/А. К. Толстой/

Для нас нет смерти - лишь многотрудный переход от индивидуального Замысла к свершению. В три этапа: 1. Замысел Творца. 2. Историческое время /у каждого своё/. 3. Вечность /одна на всех/. Сделать этот переход по возможности безболезненным, органичным, лёгким и даже радостным ("иго Моё благо, а бремя Моё легко") - без страха, страданий, тоски от бессмысленности бытия. Слияние нашего индивидуального времени с божественной вечностью. Такие "на суд не приходят." Для нас прогресс - в счастливой органичности этого перехода, в сближении земли и Неба /" Да будет воля Твоя на земле как на небе"/. В благодатном исцелении от злого времени, болезни вечности, не в конце, а в начале земного бытия личности. Сейчас время беспрепятственно пожирает человечество, ничего не оставляя вечности. Последняя запись в дневнике Льва Толстого: "Жизнь есть сон, смерть пробуждение". Для нас земной путь - ещё не жизнь, а именно пробуждение, смерть же первая - врата в жизнь, в подлинное бытие для тех, кто не проспал своё земное время, перевернувшись на другой бок и продолжая храпеть. Для нас слова святых отцов " Помни о смерти" означают " Помни о жизни!"

СОСТОЯТЬСЯ в русле революции сознания - это занять именно свою ступеньку, свою нишу, своё место, а не влезть как можно выше - в этом отличие земной карьеры от Замысла. У Творца - не социальная карьера, а восхождение ДУХОВНОЕ, именно степень духовного восхождения будет критерием на Его Суде. А социальная карьера для этого Суда является лишь фактором повышенной ответственности / больше дано - больше спросится /.

Но снова повторяется история. И мы, желая дурной свободы, выбираем чёрта. Ну а если колеблемся, его многочисленные вассалы подталкивают, покупают, а то и заставляют "проголосовать сердцем".

"Блаженны нищие духом", - это о добровольном подчинении духа Богу. Тело подчинить разуму. Разум - духу, а дух - Богу. Через эти три ступени подчинения ты обретаешь подлинную свободу в Боге, обретаешь БЛАЖЕНСТВО ЧЕРЕЗ НИЩЕТУ, осознание, что у тебя нет ничего своего. Ибо все "твоё" останется в убивающем тебя историческом времени, которое Творец у смиренных "нищих духом" переплавляет в Божественную вечность.

Кто дальше ушёл "от червя" - "совок" или "новый русский"? Советский Союз или Эсэнговия?

Виртуальная реальность на службе у медицины - не только лечение различных фобий. Алко и нарко зависимости. Все наши страсти - тоже "зависимости": пристрастие к деньгам, еде, нарядам, сексу, карточной игре, политике. Лечебные программы и нейрокарты Изании всё это учитывают. - Вот Айрис считает, что смерть - это переход твоего самосознания в вечность. Запись твоего "Я" на вечный файл. - В Изании передовые технологии, их внедрение и судьба не должны зависеть от получения немедленной и максимальной прибыли, как в буржуазном мире. Наше дело - для подвижников.

- "Должен ли я отречься от мира, чтобы стать праведным?" - спросил исповедник монаха. "Не тревожься, чадо. Коли станешь праведным - мир сам от тебя отречётся," - ответил святой отец.

- Смертная плоть, исправно служа душе, получает жизнь временную. - Бессмертная душа, работая на единое бессмертное Богочеловечество, получает Жизнь вечную. Отрёкшись от призвания, она получает вечную смерть. Но это не небытие, ибо душа бессмертна, а вечная тьма. - Освободить Джохара Дудаева от звания генерала Советской Армии, чтобы через несколько лет убить его как бандита - вот ваша свобода, господа!

Творец: - будьте осторожны, дети мои, впереди яма с нечистотами! Лукавые СМИ: - никакая это не выгребная яма, ребята, а подземелье с сокровищами.

Суть нашего заболевания - совершенно разладившийся внутренний компас. Взбесившаяся стрелка вместо того, чтобы указывать на "свет", мечется по шкале ложных ценностей /тленностей/ - в результате можно повеситься из-за проигрыша " Спартака", двойки по физике, разбитой бутылки водки, на чулке изменившей женщины... Из-за уменьшения нулей на счету, волос на голове и положительных рецензий в прессе. Ум - верная шкала ценностей. "Спаси себя и вокруг спасутся тысячи," - для нас это ни в коем случае не формула некоего пассивно-замкнутого индивидуального подвига, а активного спасения через ОБЩЕЕ ДЕЛО. Мы не "Союз республик свободных", а "Союз свободных граждан-единомышленников этих республик и нереспублик". Не Союз государств и стран, а единомышленников ВСЕХ стран.

Господин оставил Виноградник на сохранение рабам своим... КАПИТАЛИЗМ: одним плоды, другим - уход за виноградником и крохи с барского стола. СОЦИАЛИЗМ: плоды делятся по труду. КОММУНИЗМ: по совести работать и есть плоды, кто сколько пожелает. ИЗАНИЯ: взрастить и сберечь виноградник к возвращению Господина, а всё остальное "приложится".

* * *

Уже была весна, в воздухе пахло талым и вновь подмороженным снегом, свеженапиленными дровами костра и звездами, всё яснее проступающими млечными каратами в синеющей бездне. Случилось так, что именно на День Освобождения гостили у них приехавшие из Греции на несколько дней Филипп с Катюшкой. Тайком от отца Филипп поведал, что случилось у них ЧП: Артём со своей видеокамерой зацепил каких-то местных мафиози, его отлупили, а самого продержали одиннадцать дней в подвале. Камеру, естественно, отобрали. Полиция его, в конце концов, вычислила - живой, могло быть гораздо хуже, зато не будет, дурень, совать нос повсюду... "В общем оклемался, и камеру купил новую, хорохорится, а вот Лиза едва не сбрендила. Мысленно его похоронила, рисовала себе всякие страсти - расчленили, посадили на иглу, "голубым" в гарем продали... вокруг него вечно какие-то хмыри вьются, - рассказывал Филипп, полагая, что Артёма, как и деда, любителя "подполья", тянет в гадюшник на самом дне, - Ну и дорылся. Лизка сидела на тахте, ноги кузнечиком, глотала таблетки и воем выла. Когда его нашли, решила, что ей это снится, не хотела просыпаться, загремела в клинику. Теперь вроде получше, выписалась, но с Артёма глаз не спускает. Чуть задержится - истерика. При первой возможности вырвется сюда, тоскует по Москве, уже забыла, как здесь наезжали. Велела выяснить обстановку". Иоанна ответила, что обстановка на Руси, как всегда. Воруют. И убивают, грабят, насилуют, тащатся, трахаются, торгуют, тусуются, врут, дерутся, стреляют и стреляются. Но, в общем, жить можно... - Ты только отцу не говори про Артёма... Филипп кивнул. Спросил про народ. - А что народ - безмолвствует. Спивается, сериалы глядит. Просыпается в основном от голода и холода, прочее до фонаря. - Вот и бабуля на народ жалуется, - сказал Филипп о свекрови. - Нет у нас, Филя, другого народа. А может, и вообще его уже нет. Тю-тю народ. Так, остались отдельные популяции для красной книги. Сгонят в резервацию и будут показывать за баксы в базарный день. - Что-то ты, мать, круто... Ну а прогноз-то? Что будет? - Как всегда на Руси. Что угодно, где угодно и когда угодно. Страна неограниченных возможностей. Умом не понять, сам знаешь... - Скорее, "неограниченных невозможностей". Филипп оставил Катюшку в Златогорье и сразу умчался по делам, обещав к вечеру за ней заехать. Про тамошнюю забугорную жизнь девочка рассказывала неохотно, отделавшись кратким: "Дурдом". Родственные чувства к деду с бабкой её тоже не обуревали, погулять с ними по Златогорью или сходить с Иоанной в бассейн она отказалась: "Плевала я на эти лужи". Зато видеообои ей показались "прикольными", а к компьютеру она и вовсе присохла намертво, даже обед ей пришлось заказать в номер. Интересовалась Катька информацией, связанной с редкими животными, сказав, что ей это нужно для школьного доклада. И тогда, наконец, выяснилось, что их Катька - "зелёная", - против натуральных мехов. Активно участвовала в экологических акциях, пикетах и даже стычках с полицией на какой-то военной базе. Хлопоты на площади перед балконом, обилие молодёжи её заинтересовали, она решила поглядеть праздник, и Филиппу тоже пришлось задержаться в Златогорье - судя по всему, балованная любимица Катька им вертела как хотела. Это был единственный в Изании общий праздник, когда собирались её лидеры со всей Руси, вспоминали, записывали втайне свои грехи за год - проступки, недостатки, слабости, тёмные помыслы, и ритуально сжигали бумажки, а то и целые тетрадки в костре. Егорка не раз подчеркивал, что ритуал ни в коем случае не должен заменять исповедь и другие церковные таинства, на следующий день верующие шли обычно в свои храмы, к духовным отцам. А Варя уверяла, что "всеми фибрами" чувствует, что сходит с этим пламенем на ребят "Дух Святой". В густейшей синеве Иоанне была видна с балкона вся площадь: высокий костёр, перед костром - наспех сколоченная трибуна, чуть подальше тремя полукружьями, друг за другом, сомкнутые плечом к плечу делегаты-лидеры, возраст от шестнадцати до тридцати. Тёмнофиолетовые куртки с нашивками на рукавах - три пары сплетённых, взметнувшихся к небу рук. Такие же фиолетовые юбки или брюки, обувь разномастная - ботинки, сапожки, тёмные кроссовки; одинаковые шапочки-бейсболки на коротко стриженых волосах такова была инструкция насчет стрижки. Где только ни приходилось им бывать, опасались насекомых. И форменные шерстяные водолазки - здесь полное разнообразие цвета, кому какой идёт. Ну а фиолетовый - сплав алого, синего и белого. Кровь - жертвенность, готовность отдать жизнь за Дело, Небо - устремлённость ввысь, восхождение; и белизна - обет чистоты, целомудрия. Егорка - в такой же, как все, форме, вспрыгнул на помост. Взлетели к небу руки. - Свобода от Вампирии! Площадь взорвалась овацией. - Ого, попахивает новым Иосифом, - сказал тоже высунувшийся на балкон Филипп, - Дождались. - Пап, ты что, фанов не видел? - хмыкнула Катя, - Значит, чем-то он их офонарил. Верно, дед? - Похоже на то, - с неожиданной серьёзностью отозвался Денис, - Офонарил. Смыслом бытия. - ...Снова обращены сейчас к Небу наши сердца, - вещал Егорка, - Мы, исповедники Его Закона и Замысла, собрались на наш общий праздник, чтобы ещё раз вместе отречься от тёмного, злого, ненасытного зверя, пожирающего нас изнутри... Приковывающего к тлену и смерти... - Ты, батя, ещё про светлое будущее вспомни. Хватит доить советскую корову. Всё, кончилось молочко. И вымя отсохло, и рога отвалились... - В том-то и дело, что из коровы священной сделали дойную, - буркнул Денис. - Ты про то, что "тьмы низких истин мне дороже"... Да? Ваш "возвышающий обман" - наркотик, весь мир над нами хохочет. Пока мы тут мечтаем, он слушает да ест. Из нашего корыта. России нужны хозяева... - Да эти блаженные уже заводы скупают, пока вы хохочете. И не только в России. Вот через пару лет... - Тише вы! - сверкнула глазами Катька. - ...Ветхий мир ненавидел всякую попытку восхождения задолго до распятия Христа. Со времён Каина и Авеля, первой пролитой крови. Внутренний зверь отвергает Закон и Замысел... Подписавшие зверю смертный приговор, сковавшие его вседозволенность,.. - доносилось с площади, - Земная жизнь война. Не за собственность или всевозможные "права", не за территорию. Не национальная, политическая или гражданская... Не отечественная, не мировая и даже не звёздная. Схватка Света с Тьмою. Истины с Ложью. Жизни со Смертью. И мы призваны из небытия на эту войну. Солдаты, капитаны, полковники маршалы, - с правом быть впереди в атаке. Поле битвы - сердца человеков, где на кону - жизнь. Божественное бессмертие - венец победившему на этой войне. С её дезертирами, трусливыми штабными тыловиками, пирующими и игроками... Смертельная схватка перед вратами Неба за право войти. Вечная жизнь или вечная смерть бессмертной души. Бессмертная мёртвая душа - что может быть Страшнее? Свобода от Вампирии! Площадь снова ликующе отозвалась, Егорка терпеливо ждал. Не была ли их любовь поклонением, культом Златова? "Не сотвори себе кумира..." Но Егорка умел даже грех заставить работать на Замысел. - Хозяева уже были, - сказала Иоанна, - Крушили в ресторациях зеркала, стрелялись от тоски, потом сами себя свергали. Горького перечитай, Филя. Потому что в глубине души знали - никакие мы в этом мире не хозяева, выражаясь высоким штилем. Арендаторы, съёмщики. Калифы на час, рабы этой самой иллюзии обладания. Бежим, пока не сдохнем, как в толстовской притче... Екклезиаста перечитай... - В комнату ступайте болтать! - топнула ногой Катька. - ...А значит нам нужна одна победа. Мы за ценой не постоим... мы призваны стать продолжателями и носителями главного в духовном наследии Руси и не только Руси - ведения о Законе и Замысле Неба. Вавилонская блудница, символически заключающая в себе всё вселенской зло, приговорена к страшной гибели в конце времён... На ней кровь всех, когда-либо погубленных её ненасытностью и злобой... Свобода от Вавилона! Мы протягиваем руку каждому, кто готов идти с нами. Много троп и дорог, но вершина, как и победа, одна на всех... Ибо все пути вверх неизбежно ведут к вершине, прочь от оставшегося внизу дракона... - Ну и кем бы я стал в вашем "светлом прошлом"? - усмехнулся Филя. - Пил бы поменьше - хорошим оператором. Снимал бы добрые фильмы... - Почему именно добрые? - Потому что злые цензура запрещала... Жили бы все спокойненько на Люсиновке, или кооператив бы себе с Лизой купили - тогда это было вполне доступно. И никакой наркоты, мафии, Чечни, кланов... Артём бы во ВГИКе учился, Катька - в школе. Пусть даже в спецшколе... Хотя с этих спецшкол и спецраспределителей всё и пошло. Особые условия должны быть для самых одарённых, а не для отпрысков денежных мешков... - Ну, поехала... - Летом - дома творчества, в Пицунду или Дубулты. Дикарями - рупь койка. Ладно, пусть три. - А почему нельзя в Бананово-лимонный?.. - ...Много веков мечтало человечество о жизни без хищников, которых осудило Небо. Антивампирия продержалась 70 лет - не такая, как хотелось бы, порой смешная или уродливая, порой страшная. За железным занавесом и за колючей проволокой, однако семьдесят лет выдержала великое противостояние... Вечная слава героям! - Сла-ва!.. - отозвалась площадь. - ...Но пришла пора, когда латаные-перелатаные старые мехи не сохранили молодого вина новой жизни... Разъеденные снаружи и изнутри грехом, поражённые предательством... Всё разлито, разодрано, смердит кислятиной и кровью... И если ещё не вечер, если ещё не конец и Господь смилуется - мы взрастим новый урожай, освящённый и согретый Небом. Снова заиграет молодое вино было б куда разливать... Свобода от Вампирии! - Ничего там, в Бананово-лимонном, нет хорошего, - сказал Денис, - Дышать нечем. Вот уж воистину: двое русских - митинг. - Очередь за водкой, - вздохнула Иоанна, - Ты, Филя, хочешь в Сингапур за счёт других. А эти "другие" пусть комбикорм детям варят. - Ну, ребята, это уже комсомольское собрание! - Евангельский богач только за свою роскошь среди нищих в ад загремел! Не читала тебе в детстве, а зря... - Совсем вы тут, мать, ошизели. В квартире - краснокоричневые, здесь фиолетовые... - А у нас в классе голубых полно, - вставила Катька. Все засмеялись, хотя смешного было мало. Егорка бы не смеялся. - ...Новое молодое вино мы разольём по сосудам наших сердец. Не только наших, но и каждого, кто примет с трепетом и верой божественный дар. Так и будем хранить до поры свою долю. Не дадим закиснуть, выдохнуться, расплескаться... Согреем этим вином ближнего и дальнего, приподнимем над суетой, одухотворим по Воле Неба. И тогда запасы божественного вина будут постоянно пополняться свыше, ибо "не оскудеет рука дающего"... Пусть каждый донесёт его до Престола Творца. Пусть сохранит живящим, крепким и чистым. И тогда мы победим. И будем пить его в Царствии... Запиликал, вызывая Филиппа, мобильник, Катерина вытолкала отца "трепаться" за дверь. Иоанна опасалась, что она-таки свалится с балкона, держала за полу куртки. ... - Мы принимаем вашу эстафету - делатели, подвижники и сеятели... Товарищи и братья всех времён и народов. Мы просим Небо дать нам силы сплестись корнями, прорасти, прорваться сквозь асфальт падшего Вавилона... Мир будет, как во все времена, попирать нас, топтать, чернить, пытаться вырвать в бессильной злобе... Но никакой зиме не справиться с вешней травой, тягой к солнцу. Мы прорвёмся. Дети разных народов, но единого Неба. Мы прорастём в любой Вампирии, в какую бы шкуру она не рядилась. Их тьма, а нас - свет... Свобода от Вампирии! Изане всех стран - соединяйтесь! - Сво-бо-да! - Слышь, мать, опять Кольчугина цитируют, - улыбнулся Денис. А Иоанне было досадно, что Филипп так и не проникся Изанией - его всё время теребила "доставалка", как она обозвала мобильник. Филя то и дело выяснял с кем-то отношения, финансово-деловые и, кажется, не слишком деловые. Бедная Лиза - с её-то дарованиями... Здесь, в Златогорье, ей бы дел нашлось невпроворот. Зато Катька была в восторге, слушала Егорку, затаив дыхание, и выражение мордашки её вскоре ничем не отличалось от застывших внизу фиалочек. Снова подивилась Иоанна егоркиному умению заряжать аудиторию. Молодёжь ликовала. Оттащили трибуну, внезапно занялся костёр, затрещали поленья. Ряды фиолетовых смешались, белыми пулями полетели в огонь туго скрученные бумажки с тайной записью недостойного, гадкого, низкого - все проступки за год. Всё, мешающее Замыслу и искажающее в тебе Образ Творца. Потом они разом отступили от костра, образовав огромный круг. Костёр оказался в центре сомкнутых цепью рук. - Я тоже хочу! - заорала Катька, - Я хочу туда! Денис тщетно пытался её удержать: - Нужна ты им, у них порядки похлеще армейских. - Нужна, я зелёная! - вырвалась Катька, - Я хочу наладить связи! И умчалась. Иоанна с некоторой тревогой наблюдала, как её яркая хиповая курточка мотнулась к строгому строю "фиолетовых", запуталась в нём, как бабочка, махая руками, что-то возбуждённо доказывая. И круг раздвинулся, и она впаялась в него ярким рыжим пятнышком. Денис в своей качалке даже пожалел, что нет камеры - так красиво смотрелась сверху сомкнутая лиловая цепь, освещённая пламенем костра. Такие прекрасные молодые лица, возбуждённо-торжественные, и среди них круглая Катькина мордашка в сияющем нимбе капюшона. - Свобода от Вампирии! - снова прозвучало уже откуда-то с неба егоркиным голосом, - Изане - соединяйтесь! - Сво-бо-да! - отозвалась площадь. Неофициальный гимн Изании, любимая егоркина мелодия "Время, вперёд!", стремительно набирая скорость, раскручиваясь спиралью, ворвалась в хрусткий, прозрачно-морозный мартовский воздух. Ярче полыхнул костёр искры вперемешку со звёздами... И разом взметнулись к небу десятки сплетённых попарно рук. Получилась как бы зубчатая стена вокруг костра. Рвущиеся в небо руки, искры, звёзды, языки пламени. И яркая бабочка, два разноцветных крыла - их Катька. Катька Зелёная. Филиппу едва удалось её отловить к концу праздника и запихнуть в машину. Она со многими познакомилась, "наладила связи", и даже сподобилась присутствовать на закрытой церемонии приёма в Изанию новых членов. Катька рассказала, захлёбываясь, что поскольку вступающие верят в Бога по-разному или вообще не верят, ото всех в обязательном порядке требуется отречение от сатаны и дел его. А потом прокалывают палец и скрепляют клятву кровью. - А кто в сатану не верит? - ошеломлённо спросили её. Катька поведала, что существуют три формы отречения. Для верующих: "Отрекаюсь от сатаны и дел его". Для сомневающихся: "Если сатана есть, отрекаюсь от него и дел его". Для неверующих: "Если бы сатана существовал, я бы отрёкся от него и дел его". Все три формы скреплялись кровью. Тогда они Катьке не поверили. Но Иоанна при случае спросила у Вари, а Варя сказала, что да, всё правильно. Что другого выхода не было, поскольку в Изании - представители разных конфессий и атеисты; надо было найти какую-то объединяющую религиозную основу. И кто-то из старцев посоветовал Егорке именно это: отречение от сатаны, реального и допустимого. Как при святом крещении. А Катька мурлыкала серенаду Егорке, которой её научили фиалочки: Нет, не надо нам гор золотых, Рек молочных и полных вина, Проведи нас тропою святых В ту страну, где ни смерти, ни зла...