Пересадочная станция (журнальные иллюстрации) - Клиффорд Саймак
— Но с Саттоном ничего не вышло? — резюмировал Шулькросс.
— Вы правы. С Саттоном ничего не вышло. Я повторяю: он — не человек.
— Значит, вы полагаете, что его организм изменен настолько, что Саттону и открытый космос нипочем?!
— Не знаю, — хрипло ответил Андерсон.
Он облизнул губы и огляделся по сторонам, как затравленный зверь в поисках выхода.
— Не знаю, — повторил он. — Честное слово, не знаю…
— Не стоит так пугаться, — мягко сказал Адамс. — Чужеродность организма — не такая уж необычная вещь. Мы уже сталкивались с этим не раз с тех пор, как начали осваивать космос.
Кларк нетерпеливо прервал его:
— Если бы речь шла об инопланетянине, Адамс! Но когда человек превращается в инопланетянина! — Сглотнув слюну, он обратился к Андерсону — Как вы полагаете — он опасен?
— Не исключено, — ответил Андерсон.
— Даже если так, он не сможет причинить нам никакого вреда, — спокойно сказал Адамс. — Его номер в гостинице прослеживается насквозь лучами-шпионами. Ситуация полностью контролируется.
— Есть какие-нибудь сообщения? — поинтересовался Блэкберн.
— Самые невинные. Ничего особенного. Саттон держится довольно непринужденно. Несколько раз звонили ему. Несколько раз — он сам. Ему нанесли пару визитов.
— Он не может не понимать, что за ним следят, — сказал Кларк. — Он притворяется.
— Ходят слухи, — сказал Блэкберн, — что его вызвал на дуэль сам Бентон.
Адамс кивнул:
— Да, это так. Эш попытался избежать поединка, что говорит, пожалуй, о том, что он не агрессивен.
— Может быть, — как-то безнадежно проговорил Кларк. — Может быть, Бентон сработает в нашу пользу.
— Во всяком случае, — тонко улыбнулся Адамс, — я думаю, что вторую половину дня Эш провел в раздумьях о том, как ему разделаться с нашим мистером Бентоном.
Андерсон выудил из кармана трубку и принялся сосредоточенно набивать ее. Кларк рассеянно вертел сигарету.
— Вы хотели что-то добавить? — обратился к Шулькроссу Адамс.
— Да, — кивнул эксперт-лингвист, — но мне кажется, наша информация особого восторга не вызовет. В портфеле Саттона мы обнаружили рукопись. Мы скопировали ее и положили на место. Пока что сообщить особенно нечего, то есть, мы не смогли прочитать ни одного слова…
— Шифр? — спросил Блэкберн.
Шулькросс покачал головой:
— Если бы!.. Роботы бы его расщелкали за пару часов. Но это не шифр. Это язык. А язык без ключа не расшифруешь.
— Вы, безусловно, все проверили?
Шулькросс мрачно усмехнулся:
— Начиная с санскрита и шумерского. Сравнивали со всеми языками и диалектами Галактики. Не похоже ни на один.
— Язык… — задумчиво протянул Блэкберн. — Новый язык. Следовательно, Саттон что-то обнаружил…
— Вполне, вполне возможно, — пробурчал Адамс.
— Он наш лучший сотрудник.
Андерсон пошевелился в кресле.
— Вам нравится Саттон? — спросил он с нескрываемым интересом. — Вам лично, Адамс, он нравится?
— Нравится, — просто ответил Адамс.
— Адамс, — продолжал Андерсон, — вот что удивительно, есть один момент, который мне не дает покоя с самого начала…
— Да, слушаю вас?
— Вы же знали, что Саттон вернется. Знали с точностью до минуты. И устроили засаду. Как это понять?
— Просто догадался. Чистая интуиция.
Наступило долгое молчание, Адамс больше не сказал ни слова. Совещание окончилось. Все встали.
Глава 11
В зале заведения, куда привела Саттона Ева, было шумно. Освещение все время менялось — от апрельской небесной синевы до умопомрачительного сочетания серого и красного цветов. Пол качнулся под ногами Саттона, и он почувствовал, что Ева крепче сжала его руку. Они сели за столик. Подошел хозяин, марсианин Заг. Впечатление было такое, что перед ними ожившая египетская мумия.
— Что вам угодно? К вашим услугам все, о чем только можно мечтать. Можете уйти от реальности, обрести все, что желаете…
— Хочу на берег ручья, — подумав, сказал Саттон. — В детство…
Свет стал беленым, сказочно-зеленым, в его лучах засверкала радостная жизнь пробуждающейся природы, в нем угадывалось рождение мира… Возникли деревья, покрытые сияющей, свежей, тронутой поцелуями солнца зеленью распускающихся почек.
Саттон пошевелил пальцами ног, ощутил траву — первую нежную весеннюю траву, и ему показалось, что он чувствует запах ветрениц и подснежников, хотя они, по идее, пахнуть не должны…
…Он бежал по берегу ручья, по теплой гальке, рядом с ним наперегонки, весело журча, бежал ручей к Большому Омуту. В одной руке у Эшера была удочка, в другой — банка с червями.
На верхушке старого вяза распевал дрозд. Эш отыскал на берегу удобное местечко — тут можно было устроиться на изгибе вяза, как на стуле. Он уселся, перевел дыхание. Дрожащей рукой достал из банки самого большого червяка и насадил на крючок. Затаив дыхание, он забросил крючок и пристроил удочку на коленях. Поплавок нырял в бурном потоке, крутился в водоворотах. Подпрыгивал, исчезал, снова появлялся на поверхности и плясал на волнах…
Эш следил за движением поплавка, наклонившись к воде, до боли сжимая удилище. Но, как бы ни был он поглощен своим занятием, он ощущал, как хорош день, какой вокруг покой и чистота, как прекрасна утренняя прохлада и как нежно греет солнце, как красивы синее небо и белые облака… Вода что-то говорила ему, и Эшу вдруг представилось, что он тоже растет здесь на берегу, что он тоже стал частью этого удивительного и прекрасного утреннего мира — мира холмов, ручья, луга, земли, облаков, воды, неба и солнца…
Вдруг поплавок глубоко нырнул. Клюет! Он вскочил, и сразу почувствовал на другом конце удочки солидный вес. Дернул. Рыба описала дугу над его головой и шлепнулась в траву. Эш бросил удочку и помчался к добыче. В траве бил хвостом здоровенный голавль! Эш потянул вверх леску. Рыба повисла в воздухе. Она была просто громадная! Почти шесть дюймов!
Дрожа от восторга, Эш опустился на колени, вынул крючок дрожащими пальцами…
— Неплохое начало! — сказал он весело, обращаясь к небу и ручью. — Может быть, сегодня все будут такие? Наловить бы дюжину! Вот было бы здорово!..
— Привет, — неожиданно произнес рядом детский голосок.
Эшер, все еще стон на коленях, обернулся. Под вязом стояла маленькая девочка. Ему показалось, что он ее где-то видел. Нет, показалось. Девочка была незнакомая. Эш расстроился. Девочки — не самая подходящая компания для рыбалки.
Хоть бы ушла! — подумал он. Если она собирается тут торчать, день можно считать испорченным.
— Меня зовут…
Имя он не расслышал — она сильно картавила.
Эш не ответил.
— Мне восемь лет, — добавила девочка.
