Алексей Дуров - Мерцающая мгла

Один заворот — примерно минут десять по внутренним ощущениям.

А так надеялся, что можно быстро добраться на Чи-Ту-Ан домой. А вдруг все-таки можно? Хоть и не выйдет мгновенно, но все равно же быстрее на Чи-Ту-Ан. И это простым пилотам привязка к координатам нужна, но у Михаила есть «маяк» — связь с Никой. И чутье, которое подскажет, «куда свернуть». Да и вдруг, все-таки есть какой-то разведанный путь в Приграничье? Или хоть небольшой отрезок пути…

Кроме того, Михаил так ничего нового и не узнал от ватажников про ключи от лазов, строителей порталов, Сетевую дорогу миров и много чего еще важного.

Все это просто необходимо выяснить. Пройти порталом или пролезть лазом в мир, где информация доступнее, чем на Бэдэй… они же тут даже не знают, кто ими правит. Какие-то высокопоставленные лица, наверняка бессмертные, но приняли они кровь жизни или в виртуальности сидят — ватажникам неизвестно. А мир, где можно всласть порыться в электронных библиотеках — рядом, за ближайшим порталом Ключевой дороги, Раздвоенная Гора называется. Только кругляши все равно понадобятся, кроме того, надо же и кровь жизни покупать, самолет нанимать. А в казино выигрывать действительно опасно, судя по разговорам с ватажниками. Охота на креветок — надежнее, тем более, что время есть. Можно и быстрее заработать на креветках, если торговцы из мира Высь согласятся повысить цену на панцири.

— А почему они цену занижают? — расспрашивал Михаил Рути. — Жадные, или еще какие-то причины есть?

— Да, причины другие. Они продают панцири в восемь тысяч раз дороже, чем покупают, подобная жадность…

— В восемь тысяч?! Ого! Да, такой жадности не бывает.

— Да, не у торговцев. Их основные траты связаны не с закупкой панцирей. Приходится расплачиваться с хранителями ключей, кроме того — налоги, взятки, охрана и в мире Высь, и на Бэдэй. Кроме того, они вынуждены жить на широкую ногу, иначе потеряют уважение и не смогут торговаться.

— Так зачем они цену сбивают, все-таки?

— Они не говорят. Но можно догадаться, что они хотят, чтобы мы охотились как можно больше. Приносили больше креветок.

— Так у нас… в ватаге накопилось много панцирей?

— Да, много.

Подтверждаются нехорошие подозрения, что ватага Бетлуна — лакомая добыча для бандитов.

— А дзоку не наедут?

— Что?

— Ну… не попытаются нас ограбить?

— Нет, — Рути позволил себе усмехнуться. — Наша община слишком подвижна, нас очень трудно выследить.

— А через «длинное ухо», обманом? Да мы же и след оставляем!

— Дзоку слишком глупы и ленивы, чтобы этим заниматься. Вы зря их боитесь, дзоку никогда не… наезжали на охотников. Хотя бы потому, что охотники успеют уйти на Большой Перегон, если обнаружат, что их преследуют. Кроме того, охотники вооружены и хорошо стреляют.

Ну как их убедить? Ни в какую верить не хотят. Уже хмыкать начинают, наверное, думают, что Михаила дзоку в детстве напугали, он и боится до сих пор.

А потом приехали на большую стоянку торговцев, и опасения переросли в уверенность — будет нападение бандитов. Стоянка представляла из себя скопление очень больших трейлеров — многомачтовых, двух-трехэтажных. Торговали всем, что может, пусть чисто теоретически, понадобиться в степи — от иголок до солнечных планеров.

Тогда ватага продала добытое мясо креветок, Михаилу выдали его долю кругляшей — неровные лепешечки из странного полупрозрачного материала, который на солнце переливается радужным калейдоскопом, в темноте светится с искрами, очень быстро нагревается в руках, и на ощупь — характерный, шершаво-маслянистый. Не подделаешь. А в центрах лепешечек были отверстия — опять чем больше углов, тем выше достоинства, видимо, мир Тарст как-то связан с Протяженностью.

Михаил получил много кругляшей, в двух отверстия были в форме восьмиконечных звезд, и «монет» поменьше достоинством хватало. Накатило давно забытое ощущение — как будто первую в жизни зарплату получил. Такая, знаете, бесшабашная уверенность в себе.

И одновременно обострилась уверенность, что дальше кочевать с общиной опасно. Не для жизни, а для этих самых денег — очень высока вероятность их потерять. Хотя есть, вроде бы, возможность сохранить честно заработанное, и самое простое — покинуть ватагу, на Перегон отправляться.

Однако — не хочется. Дело в том, что Михаил посмотрел на сущности торговцев через различитель. Всё личности яркие, других действительно не бывает. Но встречались среди них настолько мерзкие типы… Один — внешне улыбчивый и доброжелательный, но жадный до патологии. Каждого, кто смеет не соглашаться на его условия, воспринимает как личного врага, остальных — как законную добычу. Михаилу улыбался, но был очень зол и несколько растерян. Выяснилось, что торгаш предложил Нире расплатиться за какие-то средства гигиены «натурой», а она взяла и не согласилась — ну не понравился он ей. Нира, как-никак, с людьми работала, научилась видеть души без различителя. А потом еще и рассказала про «неприличное предложение» всем, кто соглашался слушать. Можно обвинить Ниру в непрофессионализме, но и понять можно, всему же есть предел. Не нажить бы ей врага — торгаш на нее злился, вместо того, чтобы посмотреть на себя и подумать, почему проститутки им брезгуют.

Другой тип, юноша бледный, был патологическим трусом. Больше всего боялся смерти, точнее — что не успеет накопить на кровь жизни. Хотя успевает, да и родители обещали помочь. Ему уже почти одиннадцать местных дней, а секса до сих пор не было — боялся, что женщина откажет, и к проституткам не решался обратиться. Других страхов тоже хватало, в том числе совершенно глупых — например, он жутко боялся попасть под дождь. Обычним людям, не таким перепуганным, он дико завидовал, но до ненависти не доходило — ненавидеть тоже боялся.

Конечно, эти двое — крайние случаи, но и другие торгаши не внушали симпатии, проигрывали ватажникам. Один слишком спесивый, второй слишком агрессивный, третий слишком равнодушный. Совершенно не хотелось Михаилу на Перегон, опасно там с наличными кочевать. И очень хотелось помочь охотникам, спасти их от дзоку. Только как? Даже предупредить не удается — в самом деле, по каким таким признакам иномирянин может разглядеть опасность для ватаги со стороны бандитов, если местные эту опасность не видят? Надо признаваться в своих сверхъестественных способностях, выхода нет. И далеко не факт, что ватажники поверят, не те люди. Хотя, сам Бетлун поверить может, если предоставить доказательства — что-то у него есть общее с капитаншей авиаторов Иван, которая в свое время поверила. И Рути, правая рука Бетлуна, может поверить… Значит, в этом направлении и надо работать.