Филип Фармер - Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь.

— Пропадут тысячелетние знания и опыт, — пробормотал Рыжий Орк.

Кикаха ожидал новой вспышки ярости, но, похоже, первая порядком истощила тоана.

— Именно это и произошло с Ананой.

Тоан глубоко вздохнул, посмотрел на потолок, а потом в глаза Кикахе:

— Ты кое о чем позабыл. Я один умею работать с машиной, стирающей память.

— Ничего я не забыл, — отозвался Кикаха. — Тебе вйедут в вену гипнотическое средство, которое заставит тебя ответить на все вопросы.

— Со мной этот номер не пройдет, — улыбнулся тоан. — Я обучился неким ментальным приемам, которые автоматически блокируют действие любых доступных тебе гипнотических средств.

— Я не поколеблюсь причинить тебе такую боль, что ты с радостью скажешь, как управлять аппаратом намного больше, чем мне хочется узнать. Прежде я редко кого пытал — только когда речь шла о спасении чьих-то жизней. Ты сомневаешься в этом?

— Ты своему слову хозяин, — съязвил тоан. — Но чью жизнь ты собираешься спасать, подвергнув меня пыткам?

— Твою, — усмехнулся Кикаха. — Однако мне не придется тебя мучить. У меня есть в рукаве еще одна карта. Страданий я тебе причинять не стану — то есть, в смысле физических. Хрууз сумеет разобраться в том, как работает твой аппарат.

На сей раз пришел черед усмехаться тоану:

— Я давным-давно предвидел появление кого-нибудь со знаниями как у этого хрингдиза. Аппарат не включится, пока не распознает в качестве оператора меня. Он должен прочесть частоту моего голоса и конфигурацию интонации. И еще он затребует отпечатки моих ладоней, глаз, запаха и маленький кусочек кожи, чтобы прочесть мою ДНК. А кроме того, он должен услышать от меня кодовую фразу, хотя ее-то ты сможешь вырвать у меня под пыткой. Да этого и не понадобится. Я и так ее выдам, много от нее тебе будет толку.

— А дальше? — спросил Кикаха.

— А! Ты уже догадался про еще один барьер на пути к управлению машиной. Правильно сделал! В машине есть некие многочисленные компоненты, которые, после определенной задержки, взорвутся, если работать с ней буду не я. Взрыв уничтожит машину, а заодно аннигилирует все в радиусе трехсот футов и вызовет серьезные разрушения в радиусе следующих трехсот.

— Это наверняка потребовало больших хлопот, — заметил Кикаха. — Ты что, установил систему самоуничтожения с целью лишить своих клонов возможности воспользоваться ею, верно?

— Ну, разумеется, идиот!

— Этот идиот найдет способ одурачить машину, — сказал Кикаха. — Ты утаил от меня одну подробность насчет того, как машина распознает тебя. Это нечто, отличающее тебя от твоих копий. Когда боль станет достаточно сильной, мне удастся выбить из тебй эту информацию. Идея эта мне не нравится, но, как уже сказано, я прибегну к пытке. Этот инструмент почти всегда бывает действенным.

— Он добудет тебе искомые сведения. Но эта информация ничуть тебе не поможет. Машина взорвется, даже если ты посадишь оператором Ашателона или Вематола. — Рыжий Орк немного помолчал. — Мои сыновья могли бы управлять аппаратом, если бы не один непреодолимый фактор. И я вполне могу рассказать тебе о нем, поскольку мне не хочется быть уничтоженным. Фактор этот заключается в команде, благодаря которой аппарат невозможно заставить стереть мне память. Даже я не могу ее отменить. Если лицом, которому требуется стереть память, буду я, то машина тут же взорвется. И машина узнает, что операция производится именно со мной, так как она способна определить мой возраст. Клоны гораздо моложе меня. И, соответственно, как только аппарат обнаружит эту разницу в возрасте, тут же сработает взрывной механизм.

— Как такое может быть? — усомнился Кикаха. — Клетки в твоем теле обновляются каждые семь лет. И оно будет, в пределах семилетнего допуска, ничуть не старше, чем тела клонов.

— Верно. Но прежде чем запустить процесс стирания, аппарат просканирует мою память и таким образом определит, что я — не копия, а оригинал, поскольку у клонов память короче. И я не могу отменить эту команду, не заставив машину взорваться. — Рыжий Орк поднялся на ноги. — Все, я устал от этого разговора. Вратируй меня обратно в камеру.

Кикаха тоже последовал его примеру:

— Уже уходишь? А мне с тобой было так весело!

Рыжий Орк встал в крут на полу, ожидая, пока его отправят через врата в камеру. И крикнул напоследок:

— Послушай моего совета, Кикаха! Присматривай за Хруузом! Не доверяй ему!

Выходя из комнаты, Кикаха признался себе, что зашел в тупик. Ситуация походила на безнадежную ничью. Рыжий Орк держался с самоубийственным упрямством. Хотя ему предложили гораздо лучшую сделку, чем он заслуживал, тоан предпочитал скорее умереть, чем лишиться памяти и тем самым своего драгоценного «я».

Кикаха пошел в центр управления — громадную комнату с очень толстым ковром, на котором красовались различные математические формулы. У пульта управления с множеством приборов и ручек настройки сидел Хрууз. Он развернулся вместе с креслом и посмотрел на Кикаху:

— Похоже, тебе придется либо убить его, либо держать в заточении до смерти.

— Держать его взаперти — неудачная мысль. За те тысячелетия, что он еще проживет, ему удастся придумать способ побега. А мне крайне неприятна самая мысль о нем снова на воле.

— Советую тебе прекратить его страдания.

— Страдания?

— Да. Иногда Рыжий Орк, как мне говорили, вполне спокоен и живет в ладу с самим собой, так как ощущает свое превосходство над остальным человечеством. Тогда он бывает даже добр с людьми. Он считает себя настоящим богом. Но это чувство преходящее. Он терзается, оттого что не может стать спокойным и безмятежным. И он не в силах заставить людей полюбить себя — я подразумеваю не половую любовь — то есть вожделение. За все прожитые им тысячелетия он так и не научился жить в мире ни с собой, ни с другими людьми. Другие довели его до безумия, потому что сам он вызвал в них ненависть к себе.

А теперь ему дана возможность перечеркнуть это безумие, начать все сначала. Но, невзирая на все страдания и муки, он любит свое безумие. Он не расстанется с ним. Рыжий Орк считает себя очень сильной личностью, и во многих отношениях не без оснований. И все же в каком-то смысле он также слабак, хотя именно слабаков он презирает больше всего.

Кикаха громко рассмеялся:

— Благодарю вас, доктор Фрейд!

— Кто?

— Неважно. Но, хоть ты и не человек, а о человеческой психологии тебе, похоже, определенно известно многое.

— Я убежден, что между любыми двумя видами разумных существ не может быть кардинальной разницы. Как, впрочем, и между отдельными особями внутри одного вида.