Мария Фомальгаут - Продам май (сборник)

— А у вас… разъем есть?

— Это какой?

— Ну… для Сети…

— Какая, на хрен, сеть, окстись, пацан, сам третий месяц бьюсь, как рыба об лед… серверы-то все порушились, теперь куда ни ткнешь — нет сети…

— Ага… у меня там друзья остались… по городам…

— Тьфу, друзья… что друзья, я вот с Минобороны связаться не могу, вот это покруче будет… И ни сети, ни рации, ни радио, ни хрена… по телеку рябь одну кажут… А что друзья… тьфу… одноклассники, контакты эти…

Я понял, что мне не о чем с ним говорить — про Дримвуда и Музу, про Кошачьего, и про Феникса… не поймет… не захочет понять…

— …и рушатся миры, и звезды падают,

И плачут ангелы — о нас…

— Здорово, — выдохнул я.

Конечно, было не здорово, далеко не здорово, много можно было сказать и про размер стиха, про аллитерации, про диссонансы, про… Да и вообще Муза мне никогда не нравилась, все эти юношеские завывания о звездах и мирах, о том, как он ушел, и как дальше жить, и…

Но теперь все это не имело значения — что, как, почему, зачем… за каждое Музино стихотворение ставил пять баллов — не глядя, оно того стоило… Вот ведь что ценно, вот так собраться в нашем уютном клубе, у камина, где даже Гейгер поутихает, прислушивается…

— А что-то вы давно не пишете…

— Да так… как-то не пишется… вот, зарисовочку сделал про Колаича своего… прикольный мужик…

Я развернул свои наброски, начал читать про Колаича, как он чинит трансформатор, ворчит — ну что ему надо, вот что ему надо-то, как отходит от вроде как починенного трансформатора, он тут же ломается снова, Колаич бросается к проводам с криком: да задолбала, сука…

Читал — сам не понимал, что читаю, смотрел и смотрел на часы, ждал — сам не знаю, чего. Уже знал, что Паучиха не придет, как не пришла вчера и позавчера. И все-таки ждал, что-то во мне помнило, что третьего дня она появилась в половине шестого, еще принесла оладьи, замешанные непонятно на чем, вот, угощайтесь, ребятишки мои есть не стали, им все сникерсы подавай…

— Зажрались… ребятишки ваши, — кивнул я.

— Да не говорите, Альтаир… все не понимают, что скоро вообще на одной коре березовой жить будем… — кивнула Паучиха.

Что-то как будто оборвалось во мне, я вспомнил про мясо, выложил из пакета на тарелку солидный кусок.

— Вот… угощайтесь… говядина…

— Это… откуда? — ахнула Муза.

— Да… у Колаича столы ломятся. Он же военный, они в своих бункерах хорошо запаслись… Это я… из своего пайка…

Почувствовал, как краснеют уши. Знали бы они, из какого пайка… спер со склада…

— Да вы детям своим возьмите, — спохватился я, глядя, как Паучиха нехотя скребет вилкой крохотный кусочек мяса.

— Ох, спасибо вам огромное…

Это было третьего дня. Сегодня время уже перевалило за семь, я все еще смотрел на часы, все еще ждал Паучиху…

Феникс выпустил очередное перо, оно упало на страницу, рассыпалось элегией.

— Думаете… она придет? — не выдержал я.

Муза вздрогнула.

— Думаю… нет.

Я и сам так думал. Перебирал в памяти какие-то брошюры, буклеты…

Время после катастрофы. Процент гибели…

0:0 ч. 0:0 мин — 0:3 ч 0:0 мин………………………90 %

0:3 ч 0:0 мин — 1 сут………………………………60 % *

* — от оставшихся в живых.

1 сут — 1 мес…………………………………………70 %

Дальше не помню… цифры, проценты, микрорентгены, микрозиверты… Одно непонятно было из таблиц и графиков: какого черта под эти проценты и зиверты должны попадать дорогие тебе люди?!

Трещат дрова в камине…

Феникс чистит перья…

Добро пожаловать на наш сайт…

— А что-то вы сегодня поздновато, — сказал я.

— Да… я же тайком в Сеть вхожу, нелегально… — Муза смутилась.

— А что так?

— Да… так…

— Нет, правда, что случилось-то?

— Да… у нас комендант в бункере знаете, как зверствует… там не то, что комп, там фен поганый не включишь…

— Экономят, — согласился я.

— Да… экономит… у нас на днях парень один айпад зарядить хотел, так комендант в него выстрелил…

— В айпад?

— В парня… в сердце прямо… страшно так…

— Вот… вот вы об этом напишите.

— Да что вы… страшно же…

Открыл рот — чтобы что-то доказывать, что реальная жизнь, она важнее всяких фантазий, и уж о чем следует писать, так о том, что видишь вокруг… тут же понял, что ничего не скажу. Еще не хватало спугнуть Музу, последнее, что связывает меня с нашим миром, со вселенной, которую мы с таким трудом выстроили…

— Страшно так… у меня мама погибла, когда город бомбили… подруги все черт знает где…

— С мамой жили?

— Ага… и с тетей Таней… только она тоже погибла. А вы…

— А у меня отец, сестра, все в бомбежку сгорели… я по делам в офис поехал с утра пораньше в воскресенье, тут вся эта заварушка началась… Я до них добраться хотел, таксешку какую-то тормознул, вези, говорю, в центр… таксист, таджик такой чернявенький, только смеется, ка-акой ишо цэнтр, цэнтр сгарэл давно… Садыс, говорит, поэхали… выбрались из города, еще там двух женщин подобрали, пацаненка какого-то, он все свой ранец в руках держал… На трассу вырулили, с грузовиком столкнулись… как полыхнуло все…

— Ой, да что вы…

— Не помню, как выбрался… очнулся, болит так все, лежу в луже, костюм весь в дерьме, а мне по фигу…

Первый раз мы говорили вот так — откровенно, о себе, поздновато начали… Надо было пораньше, не таиться за авами и никами… Я ведь случайно узнал, что у Ученого Паучка трое детей… а Дримвуд… что я про него знаю… не знаю даже — парень, девушка… а может, этому Дримвуду лет восемьдесят было…

…просыпаюсь — с сильно бьющимся сердцем, чувствую, что уже до рассвета буду ворочаться в постели, не засну. Сам виноват, таблетки не принял… хорошие у Колаича таблетки, половинку выпьешь — и спишь всю ночь как убитый, утром готов горы свернуть… А вот теперь будет лезть в голову всякая хрень, и утром буду такой, будто по мне всю ночь каток ездил…

— Да что с тобой?

Смотрю на Колаича — чувствую, не могу сказать откровенно, что схожу с ума, что глюки атакуют, как закрою глаза, так и вижу гостиницу с желтыми обоями, феникса, рвущего перья… Колаич мужик деловой, психов ему в бункере не надо…

— Да… сплю плохо, башка раскалывается…

— А, так витаминов не хватает… у меня там АлфаВит валялся… Это… Ленька… ты башкой, случайно, не ударялся?

— Ударялся… когда вся эта заваруха началась, в аварию попал… нас пятеро в машине было, все погибли… я не знаю, как выжил…

— Вот че… это, парень, и черепушку проломить недолго… под томограф бы тебя… ничего, наши придут, у них и оборудование, и все есть…