Анджей Древиньский - Восьмой день творения

- Не знаю, - ответил Трачук. - Но уж наверняка его не провалили. Не хочу об этом думать. Вчера у моей жены были важные анализы, я должен быть рядом с ней, - Трачук вздохнул. - Слава богу, что результат оказался отрицательный.

Он подошел к Рогочки, и они обсудили создавшееся положение. Полицию было решено в это дело не впутывать, а тело Рольняка спрятать в лесу. Когда вынесли его наружу, Збышек остался возле шоссе, чтобы предупредить, если возле форта кто-то появится.

Туман намочил лес и исчез. Первый раз с того момента, неделю назад, когда он выпил последнюю рюмку и пошел на собрание Анонимных Алкоголиков, Збышек вдруг осознал, что у него пропала тяга к спиртному. Присев на обломок стены, он взглянул на плывущие по небу тучи, в каждое мгновение иные, а в общем-то те же самые.

Рольняк совсем неглупо придумал тот стол и Бога, над ним склоненного, внимательно его рассматривавшего. Вот только он не смог увидеть главное. Наш мир не является застывшей картинкой, как раз наоборот: динамичный и загадочный, он все время меняется. Он изменяется в одном невидимом измерении - своем времени, существующем только для Творца, изо всех сил старающегося помочь малым, строптивым, но на свой лад ценным созданиям. Александр Македонский, владыка земель от Атлантики до Японского моря, ядерный взрыв над Манхеттеном и победа стран ОСИ, великая зараза, выбравшаяся из лаборатории и опустошившая половину Европы - все это было, но только не для нас. Неактуальные, отброшенные возможности. Мы, ограниченные четырехмерной пластиной стола, способны объять разумом лишь нашу Вселенную, являющийся только одной моделью эволюции. Мы не способны увидеть результаты наших поступков, расходящиеся волнами как в одном, так и в другом направлении движения нашего времени. Чего он хочет? Было бы большим упрощением утверждать, что совершенства. А может, целью является сам процесс?

Послышались приближающиеся шаги, и Оршевский соскочил на землю. Трачук нес в руке полотенце, намоченное в ручье.

- Возьми, оботри лицо.

Збышек вытер засохшую кровь и вернул полотенце.

- Любопытно, - пробормотал Рогочки. - Если вспомнить о газе, то чем был план старого Рольняка - убийством или самоубийством?

Збышеку эту тему обсуждать не хотелось. Ответ на следующий вопрос за него дал Трачук.

- Спрашиваешь, как он додумался? Доверял видениям отца, верил, что всегда будет дан шанс. А бомба была последней оставшееся нам возможностью. Правда?

Збышек только улыбнулся. Для разговоров еще будет время, подумал он, а сейчас есть только запах леса и твердые камни под ногами. Они с Мареком двигались неторопливо, смакуя тишину, позволяя Рогочки идти впереди. Поэтому, когда они оказались возле машин, он уже стоял, опершись о капот одной из них, и читал газету.

- Проклятый мир, - пробормотал Рогочки, услышав их шаги. - Снова кого-то обокрали в трамвае.

Хлопнув ладонью по газете, он с мрачным видом стал проглядывать следующие страницы.

Трачук остановился и, глядя на Збышека поверх машины, сообщил:

- Через месяц выхожу на пенсию. Буду жить в свое удовольствие.

Улыбнувшись в ответ, Оршевский устроился на сиденье. Машина тронулась, и его мысли вернулись к столу, придуманному Рольняком. Парень ошибся в одном. Творец не стоит, словно зритель, а неустанно созидает. Как на кресте, так и в добрых предзнаменованиях, добавляющих надежду, поскольку вся история мира, его дело, все еще продолжается. И значит, имеет смысл жить дальше.